Чтобы успокоиться, Виктор Семенович стал про себя прикидывать, какими путями можно добраться отсюда до «оптовой базы», а заодно — где же может устроить засаду Рындин.
Сейчас они ехали по проложенной через лес бетонке к посту ГАИ на 678-м километре Московского шоссе. Тут, конечно, Рындин ничего предпринимать не будет. Во-первых, слишком близко к «Вепрю», который в грядущем деле вообще фигурировать не должен, во-вторых, близко от проезжей трассы и не посвященных в суть дела гаишников, которые могут осложнения создать. Что дальше? Дальше выезд на Московское шоссе. Самый безопасный путь — двинуться по нему до областного центра, а потом, прокатившись по окраинным улочкам и речному берегу, выехать от Лавровки на северо-западное шоссе и переть до 348-го километра, к повороту на колхоз имени XXII партсъезда, потом через поле и около километра через лес. В поле, конечно, засаду ставить средь бела дня никто не станет. А вот непосредственно на подъезде к базе, на том самом последнем километре, который проходит через лес, особо отчаянный человек может и рискнуть. Дорога извилистая, узкая, проложена по выемке, идет под горку. И что самое главное этот участок никак не миновать, если собираешься в гости к Фролу.
Тот самый короткий путь по просекам, который предложил Степа, с точки зрения засад был намного перспективнее. Там их можно было устраивать хоть на каждом километре. Может, постесняться стоило только поблизости от законсервированного, но все еще охраняемого военного аэродрома. Но и эта дорожка рано или поздно выводила туда, к единственному и неповторимому лесному километру.
Да, если б Иванцов был на месте Рындина, то именно там пристроил бы засаду. Какой бы маршрут ни созрел в голове Степы или иных пассажиров иномарок, сюда-то они прикатят обязательно. Но Рындин на своем месте, а Иванцов — на своем, то есть в кабине обреченного на расстрел автомобиля. Наверно, если б был у Иванцова триллион долларов, он бы его сейчас быстренько выложил за то, чтоб поменяться с Рындиным. Впрочем, Рындин, как ему представлялось, от этого триллиона наверняка отказался бы. Жизнь все-таки подороже.
«Мицубиси» притормозил у выезда на Московское шоссе. К нему подтянулись остальные. Пропустив тарахтяще-сопящий «КамАЗ», колонна поперек проезжей части свернула налево, в направлении облцентра.
— В город? — спросил водитель. Он заметил, что его постоянный командир вопросительно смотрит на прокурора, и пытался сообразить, кто тут теперь командует. Иванцов промолчал.
— Ладно, — объявил Степа, — пользуясь правами «всадника, скачущего впереди», принимаю обязанности флагмана-командора. Пойдем коротким маршрутом… По просекам!
Иванцову это было уже не столь интересно. Ему неожиданно пришло в голову, что он зря волнуется.
Рындин ведь собирался позвонить в «Русский вепрь» примерно в 14.40. Чтобы проконтролировать выезд, если его наблюдатели доложат, что в контрольный срок 14.30 машины не вышли. Где его наружники сидели — хрен знает. Иванцову, естественно, не представлялись. Может, где-нибудь в снег зарылись, как тетерева. Но навряд ли они перемещение колонны не контролируют. Ведут наверняка. Сейчас на электронных часах в салоне «мицубиси» 14.47 светится. Весь участок от «Вепря» до шоссе они проехали максимум за пять минут. Значит, выезжали уже после истечения контрольного срока. Где-то в 14.42. Рындин должен был звонить в кабинет Ольги. Она во все тонкости не посвящалась, поэтому вполне спокойно сообщит Рындину, что Витя уехал с Антоном и Эдиком. Соответственно он будет знать о наличии Иванцова на борту «мицубиси».
На пару минут в душе потеплело, потом опять сквозняк задул.
Ну, будет знать Рындин, что прокурор уселся в автомобиль к Тихонову. А дальше что? Операцию отменит? Да ни в жисть!
Потому что раз уж эта колонна вышла, то дойти до места ни при каких условиях не должна. Это при всем неудобстве своего положения Иванцов четко понимал. Потому что если Тихонов действительно поверил в то, что Иванцов выполняет распоряжения Чудо-юда, он все исполнит как положено. То есть привезет гостей и будет показывать им лабораторию. Может быть, представит им ученых и позволит дружески побеседовать. Но у гостей планы покруче. Им-то захочется кое-что прихватить с собой. А об этом речи вовсе не шло. Ясно, что любимого сыночка, соловьевского наследника, Степа не отдаст без предварительного прямого разговора с Бариновым. А в «Куропатке» спутниковые телефоны имеются. Ну а о том, чтобы какой-либо образец препарата добровольно отдать или разрешить ученых за ворота вывезти, само собой и речи быть не может. Если б об этом открыто речь завели, то Степа и без консультаций с Бариновым понял бы, что его кидают.
Впрочем, гости на это не больно и настраивались. Они собирались нахрапом действовать, силой. Ведь Рындин наврал им, что большая часть бойцов Фролова после обеда уезжает в дивизию Прокудина, на стрельбище, а сторожить базу останется всего-навсего пять человек. На самом деле вся команда была на месте, причем не меньше десятка из них были вооружены и готовы к бою. При необходимости меньше чем за пять минут и остальных можно привести в боевую готовность. Так что вся эта «силовая попытка», учитывая, что фроловские боевики превосходят соловьевских, должна была закончиться крахом. А поскольку Фрол мужик толковый, то, постреляв наиболее сердитых и глупых, он похватает кое-кого живьем и быстро разберется, «кто есть ху», то есть роль Иванцова и Рындина в организации этой «экскурсии» станет отчетливо ясной господину Баринову. О дальнейших событиях даже думать не хотелось.
Так что надеяться, будто Рындин, узнав, что его друг и соратник Иванцов по собственной дури сунул голову в петлю, скажет своим исполнителям «стоп», не приходилось.
Больше того, чем глубже вгрызался мозг Иванцова в анализ ситуации, тем больше убеждался в том, что своей дурацкой посадкой в джип он преподнес Рындину такой подарок, о котором тот и мечтать не мог. Сразу все «горы» с плеч свалятся. И конкурентов в борьбе за власть, и влияние в области разом поубавится, если и Тихонов, и Иванцов выйдут в тираж. Черта с два он станет предупреждать тех, кому поручено уничтожить колонну, о том, что в «мицубиси» облпрокурор едет.
Так что ж делать-то? Ехать на убой и Богу молиться, если таковой имеется?
Очень и очень жить захотелось. Какую ж соломинку найти, чтоб уцепиться?
Можно, конечно, взять да и покаяться во всем Степе. Как тогда пойдут дела? Только догадываться можно. Степа мужик крутой, а его прочные ребятки, которые рядышком сидят, могут Иванцова тихо и без пролития крови придушить тем же самым кашне, которым прокурор свое горлышко от простуды бережет. Стекла в джипе тонированные, даже из той машины, что следом идет, этого события не увидят. Дорогу до «Куропатки» по просекам Соловьев и его американские приятели не знают, пойдут следом за Степой, куда поведет. Стало быть, он их может завести в какое-нибудь приличное место, куда по его сигналу для организации теплой встречи прибудет команда Фрола. Они, наверно, сделают дело не хуже, чем рындинские. Связь у Степы с Фролом прочная, они вроде бы нашли вкус в дружбе, забыли прошлые раздоры и конфликты. Даже недавнюю историю с Чижом и Тятей, похоже, похерили. И уж наверняка связь по радиотелефонам у них налажена.
В общем, покаяние ничего хорошего не принесет. Только ускорит переход в покойники. Даже если попробовать представить себя зашантажированным и запуганным, несчастным отцом, которому пообещали неприятности с дочерью, раскрутку истории с иконой и прочие неприятности, пробить на слезу Эдуарда Сергеевича не удастся. Может, конечно, он и не придушит тут же, но от этого счастья не прибавится. Разве только утешиться тем, что и Рындину при таком исходе наступит конец. Не простит Чудо-юдо двойной игры бывшему коллеге.
Нет, козел он, Иванцов, все-таки. Сам себе удар под дых шибанул! Зла не хватает…
— Сворачивай, — нарушил тишину голос Тихонова. — Ну, дрожите, самураи!
Просека, в которую повернул с шоссе «мицубиси», а за ним и остальные три джипа, оказалась езжей. Тут, должно быть, довольно часто ездили на грузовиках и тракторах, накатали прочную, чуть подледеневшую колею, не больно ровную, но зато не вязкую.
— Что задумался, гражданин прокурор? — спросил Степа, закуривая. — Вид у тебя какой-то скучный. Ты не язвенник, случаем?
— Пока не нажил вроде… — отозвался Иванцов, попытавшись, чтоб его голос звучал пободрее. Потом, вдруг испугавшись, что друг Эдик начнет прикидывать причины изменений в самочувствии друга Вити и чего-нибудь заподозрит, добавил: —…Но что-то побаливает. Наверно, съел чего-нибудь.
— Может, остановиться? — предложил Степа. — Сходишь в кустики, облегчишься…
— Ладно, потерплю пока.
Живот у Иванцова, даже несмотря на волнение, был в полном порядке. Но предложение остановиться заинтересовало.
