ты внимательно смотрел на меня…
— Да? — я насторожился. — А что ещё ты помнишь?
Воспоминания о моих глазах — это, конечно, очень романтично, но вдруг, кроме них, Рита видела что-нибудь ещё? Например, как я колдовал, когда Лэйла застала меня врасплох в лагере бандитов… Не хотелось бы, чтобы появился ещё один человек, который может рассказать обо мне инквизиции. Не думаю, что девушка станет делать это специально, но даже одно лишнее слово, произнесённое не в то время и не в том месте, способно всерьёз навредить мне.
— Да ничего определённого, — ответила Рита, взглянув мне прямо в глаза. — Только обрывки… И от этого мне ещё больнее!
— Почему? — спросил я, внимательно наблюдая за ней.
При вранье когнитивная нагрузка значительно увеличивается, что меняет поведение человека. Появляется излишняя суетливость или, наоборот, механическая топорность движений, а снизившаяся самоэпатия убирает из речи отсылки к собственным переживаниям. Лжецу трудно говорить о своих чувствах — ему доступен лишь весьма ограниченный набор эмоций, пока все душевные силы уходят на то, чтобы скрыть правду.
Рита вела себя совершенно иначе: расслабленная поза, открытый взгляд… Не думаю, что она врала. Ну или под маской несчастной красотки прятался настоящий гений обмана.
— Я хотела бы помнить о тебе больше, — Рита опустила голову. — Когда ты уйдёшь… Когда ты уйдёшь, со мной останутся только воспоминания и больше ничего…
По её плечам пробежала дрожь. Девушка пыталась сдержать слёзы, однако не смогла справиться с нахлынувшими переживаниями.
— Да перестань!
Я присел рядом, положив руку на её плечо. Рита закрыла лицо ладонями и прошептала:
— Не надо… Не хочу, чтобы ты запомнил меня заплаканной и некрасивой…
— Ты красивая, не говори ерунды.
— Ты действительно так думаешь?
— Конечно.
Рита убрала ладони от лица и посмотрела на меня блестящими от слёз глазами. Удивительно, но она и правда стала выглядеть только лучше — ни красноты на щеках, ни отёков. Сплошное очарование.
— Если ты считаешь меня красивой, — её голос задрожал от волнения, — то тогда прошу тебя… Прошу тебя, подари мне ещё одно воспоминание.
— Какое? — я не совсем понял, о чём идёт речь.
— Самое главное и самое большое… Я хочу помнить эту ночь… Хочу помнить нас…
Рита зажмурилась, словно решаясь на что-то, а затем подалась вперёд и прижалась своими губами к моим. Неумелый, но очень жадный поцелуй разом вымел из головы все лишние мысли и сомнения. Остался только жар в груди и горячая девичья кожа, прикрытая тонкой тканью.
— Я хочу быть твоей… — шептала Рита. — Пусть только одну ночь… Подари мне её, прошу!
Табурет улетел куда-то в сторону. Мы перемещались по комнате будто бы кружа в каком-то странном танце — крепко сжав друг друга в объятьях и без какой-либо системы. От стены к стене, мимо стола и до кровати.
— Возьми меня! — простонала Рита.
Широкий ворот рубахи съехал вперёд, представив взгляду небольшие округлые груди.
Я развернул Риту, повалил стройное тело на жёсткий матрас… а затем приставил чёрный кинжал, подхваченный со стола во время «танца», к её шее.
— Что ты делаешь? — сдавленно пропищала девушка.
— Дарю тебе незабываемое воспоминание. Ты ведь этого хотела?
Глава 23
— Нет! — всхлипнула Рита. Она обмякла, демонстрируя полную покорность. — Я хотела только любви…
— Да? А я хотел красный галстук, щенка-бульдога и барабан… Но пока давай сойдёмся на том, что ты перестанешь морочить мне голову и скажешь, кто тебя послал и что тебе от меня нужно.
— Я не понимаю…
— Не ври, дорогая моя. Ты всё делала правильно… Даже слишком правильно, а это иногда всё только портит.
Я посильнее вжал тонкую фигурку в колючий матрац.
— Не знаю, чем я тебя обидела, — голос девушки был едва слышен, — но прошу — отпусти меня!
— Отпущу сразу, как только ты мне всё расскажешь.
— Но я ничего не знаю!
— Видишь, что там стоит? — я развернул голову Риты так, чтобы перед её глазами оказалась бочка.
— Д-да, — запнувшись ответила девушка. Если до этого она была напугана, то теперь к страху прибавилось недоумение.
— И что это?
— Бочка с водой…
— Умница! — ласково произнёс я. — Действительно, бочка с водой, ты совершенно права. Честно скажу, я потратил немного, пока смывал с себя грязь и кровь, но там осталось вполне достаточно…
— Для чего? — недоумение Риты, а вместе с ним и страх, становились всё сильнее.
— Для того чтобы мы сыграли с тобой в одну очень увлекательную игру. Правила простые: я замотаю твою голову рубашкой, а потом аккуратно положу тебя возле слива в полу… Там есть такие специальные дырочки — тебе их не видно, но ты уж мне поверь.
— Зачем???
— Как зачем? Затем, чтобы вода, которую я буду лить на твоё лицо, не забрызгала половину комнаты… Мы же не хотим устроить здесь беспорядок, не правда ли?
Рита взвыла от ужаса. Она задёргалась, пытаясь освободиться, но я только сильнее прижал её к кровати.
— Так вот, — продолжил я всё тем же ласковым тоном, — пусть бочка уже не полная, но воды в ней всё ещё много… Холодненькая, правда, но это даже хорошо — взбодришься, когда ледяные струи будут прижимать мокрую ткань к носу и рту…
Я дал девушке несколько секунд, чтобы картина предстоящей пытки предстала в воображении как можно ярче, а потом сдёрнул её на пол.
— Нет! Стой! — кое-как пробубнила она, прежде чем моя ладонь закрыла ей рот.
— Будешь говорить?
Рита, зажмурившись, кивнула.
Иногда убедительный рассказ про пытки может заставить человека пойти на сотрудничество быстрее, чем любые истязания. Обилие ненужных подробностей, неподходящий под обстановку ласковый тон и страх ожидания — вот что ломает психику куда эффективнее боли.
— Никаких глупостей, никаких криков, никакого вранья? — уже без фальшивой ласки спросил я.
Ещё один кивок.
— Не забывай, что мы в любой момент можем вернуться
