Волчица знает, лето пройдет незаметно. Потом осень. Начнутся холода. И на призывный клич вожака, в одну из промозглых ночей, поднимутся волки из логов. Пойдут в стаю. Как ей быть тогда с белолобым?
Волчица вздыхает, подползает к белолобому. Тот спит. Она лижет его мордашку, спину, бок, лапы. Подвинувшись вплотную, греет своим теплом. После нее никто этого не сделает. Ледяным холодом станет обдавать его каждый прожитый день. И даже заморенные волчата, завидев ее белолобого, станут кидаться на него злобно. Преданность стае, свое превосходство и чистоту крови будут доказывать в драках с ним. Сколько же ему предстоит бед!.. Волчица лижет белое пятно на лбу малыша. Когда-то давно она полюбила такую отметину у своего друга. Не знала тогда волчица, что такой же знак унаследует ее волчонок. И не радость, а горе, большое, ежечасное, станет приносить она.
До самого утра не сомкнула глаз. Все грела белолобого. Лизала его уши, глаза. А едва взошло солнце, волчица почуяла чужой запах за логовом, потом услышала шаги. Она проворно встала. Выглянула из норы. Поняла, что неподалеку ходит крупный зверь. Не лиса, не заяц. Метнув взглядом по сторонам, приметила медведицу. Встала та из берлоги. Припекло. Изголодалась. Теперь вот шарит по кочкам. Отзимовавшую бруснику собирает. Да разве ягода такую гору насытит! У нее в животе вся волчья стая поместилась бы. Хорошо, что медведи не едят волков. Иначе в тундре жить было бы невозможно. К зиме ни один волк не уцелел бы. Медведи, даже голодные, предпочтут налопаться черемши, но не прикоснутся к волку. И добычу они не так, как волки, едят. Завалит медведь оленя и не жрет его сразу, а закапывает в землю, покуда душок от мяса не пойдет на всю тундру. Вот тогда пир горой у него. А волку ждать некогда. Поймал — ешь сразу. Покуда собрат не отнял. Не только мяса — костей не оставит. Уж куда там ждать душок! Не до баловства, не до выбора, не до жиру ему. Лишь бы брюхо было сытым. Бегает добыча по тундре, имеет мясо на костях — значит, сгодится в еду. Кто бы то ни был: заяц, мышь, олень, суслик или куропатка. В голод даже бурундуками волки не брезгуют. Случалось, зимой нападала стая на шатуна-медведя. Голодный мишка не так силен. В иную пору не посмели бы… Бывало, по весне разрывали серые отбившихся медвежат. Но потом… Не было пощады от матухи-медведицы. Учует, какие волки порвали пестуна — всех до единого в тундре выследит, выловит, растерзает на клочки и потом, всю жизнь свою мстит стаям. Потому лишь самые глупые волки решались подойти к медвежатам. Но такою волчица себя не считала. Да и какое ей дело до медведицы, лишь бы та не обидела!
Медведица, почуяв волчий запах, быстро повернулась. Оглядела мельком. Фыркнув, снова принялась за ягоду. Она могла опасаться стаи. А к одной волчице отнеслась равнодушно. «Значит, уживемся», — решила та и, успокоенная, вернулась в логово.
Наступило лето. Однажды волчицу разбудил проникший в нору запах. На сей раз волчий. Враждебный. Кто посмел? Ведь границы ее владений хорошо помечены! Значит, кто-то уж очень голодный, злой! Или совсем старый. Потерявший чутье, ищущий свою смерть.
Волчица, щелкнув клыками, выскочила наружу и тут же припала на передние лапы. Прямо перед собой увидела недавнего вожака стаи вместе с матерой волчицей и шестью волчатами. Голодные злые глаза пришельцев не предвещали ничего хорошего. Молодая волчица знала, что пары покидают логово лишь когда им грозит смертельная опасность, именуемая Голодом. Если есть хоть малейшая надежда, они не покидают своих владений. Значит, угроза была велика. А изгнанная страхом иль голодом семья опасна любому собрату, если тот слабее и у него нет сил отстоять логово. Пришельцы выгонят его и займут освободившееся место.
Волчица поняла, что вожак по отметинам и запаху знает, что в этих владениях живет нарушившая закон волчица. В ее норе нет хозяина. Значит, с нею легко можно разделаться.
Вожак начал подходить. Он знал нрав этой молодой волчицы, которая не уступит даже болотной кочки. Ее нужно было заставить уйти, чтобы своих волчат дорастить до зимы. Волк, пригнув голову, приготовился к прыжку. Волчица взвыла, призывая волчат к себе. Может быть, им удастся убежать, кому-нибудь из них даже выжить.
Вожак это понял и бросился на волчицу, которая, успев отскочить в сторону, впилась клыками в загривок волка. Рванула так, что он взвыл. Но тут на помощь ему подоспела матерая. Вдвоем они смяли молодую волчицу. Зубы вожака уже нацелились прокусить горло, как вдруг он, захлебываясь воем, покатился в сторону, обливаясь кровью. Из распоротого бока торчали peбpa. Клок шкуры волочился по земле. Еще не поняв, кто ей помог, молодая волчица кинулась на матерую. Та была опытна в драках. И куда бы ни совалась нападавшая, ее встречала оскаленная пасть. Успевая ухватить то за бок, то за лапу, подруга вожака изловчилась повалить соперницу на спину, остерегаясь когтей, которые могли порвать брюхо. Волчицы рычали. Пришлая выжидала лишь удобный момент, чтоб вцепиться в глотку. Вдруг она, внезапно взвизгнув, отскочила в сторону. Только тут приметила волчица своего белолобого. Это он порвал бок вожаку и прокусил лапу его подруге. Ощерившись, кинулась матерая на волчонка. Белолобый не струсил. Не побежал. Припал к земле, выжидая, и, когда она попыталась поймать его за загривок, впился ей в горло неокрепшими клыками. И в этот момент подоспела волчица. Матерая упала. С трудом вывернулась из-под молодой волчицы и, отбросив волчонка в сторону, рыча, стала отступать побежденная, уходя в тундру вместе с выводком.
Изрядно струсившие четверо волчат вылезли из норы. Увидев мертвого волка, подскочили к нему, довольные. Сегодня не надо бежать в тундру! Не надо охотиться. Вон какая добыча лежит! Не важно, чья она. Главное — она здесь и так доступна! Никто не отнимет! Эта добыча уже не убежит. Ее не надо догонять, тратить силы. Она сама пришла к норе. Вот если бы так каждый день случалось.
Волчата стали разрывать на куски еще теплое мясо. Но ни белолобый, ни сама волчица не прикоснулись к нему. Они пошли в тундру, зная, что там, травой, излечатся. Надо это было делать быстрее. Силы могут понадобиться внезапно, вот так, как сегодня.
Матерая волчица, отступив, поселилась неподалеку от логова у болота. Это было очень удобно для осиротевшей семьи. По болоту крупные звери не ходили. Опасно. Значит, с этой стороны нападения быть не могло. Особенно теперь, когда оно, совсем оттаяв, могло любого затянуть в трясину, похоронить заживо в гнилой утробе. Молодая волчица вместе с белолобым рано или поздно придут сюда на охоту. За теми же куропатками. Их здесь вдоволь. И уж тогда она сможет загнать их в болото.
Белолобый с матерью весь день спокойно рыскали по тундре, поедая траву, какая помогала быстрее затягиваться ранам. Но вот волчонок приметил под кочкой куропатку. Серую еле видную. Та подняла голову. Перестала склевывать ягоду-шикшу. Суматошно вскинувшись, побежала, петляя меж кочек, к болоту. Не разумом, сердцем поняла, что там спасение.
Заполошно крича, неслась птица от преследователя. Тревожный голос ее разбудил подругу вожака, дремавшую в ложбине. Матерая подняла голову и увидела белолобого. Приметив, что куропатка успела добежать до болота, а белолобый остановился, прекратил преследование, она стала подкрадываться к волчонку сзади.
Тот стоял, опустив лобастую голову. Досадливо морщился. Упустил добычу! Берег силы. А надо было ускорить бег. Не повезло. Белолобый резко повернулся, чтоб поспешить к матери, и неожиданно увидел злые глаза волчицы, уставившиеся на него.
Белолобый хотел обогнуть ее, но та, сделав прыжок, не пустила. Начала теснить к болоту. Зубы ее щелкали то у одного, то у другого бока, у лапы, около шеи. Белолобый едва успевал отскакивать, увертываться. Но волчица надвигалась, гнала к трясине. Изредка облизывала морщинистым языком пересохшую от голода пасть, из которой текла ржавая слюна.
Белолобый попробовал проскочить под брюхом волчицы, но она быстро легла. Волчонок перескочил через нее, но тут же, споткнувшись о корягу, упал. Волчица тотчас схватила его за загривок. Трепанула так, что в глазах у белолобого все завертелось. Он взвизгнул, замахал лапами. Острые когти, зацепив грудь волчице, разорвали шкуру. Матерая ослабила челюсти. Белолобый упал. Волчица подняла лапу, чтобы наступить ему на брюхо, но острые зубы волчонка успели впиться в нее. Белолобый сжал челюсти. Волчица отпрянула. Волчонок рванул ее на себя. Не удержавшись, волчица упала. Белолобый бросился вперед, но волчица, вскочив, успела поймать волчонка за бок. Рванула. Белолобый с визгом покатился по траве. Волчица, уверенная, что добыча никуда не сбежит, сильно прихрамывая, медленно подошла к белолобому и едва протянула морду к нему, как острые зубы впились ей в горло. Из незатянувшейся раны хлынула кровь. Белолобый вскочил, но упал, поняв, что бежать не сможет, пополз быстро к болоту.
