ни ешь, неважно что: всё острое. Стол был изобильный, но что в рот ни положи, всё одного вкуса. Радовали лишь овощи и фрукты: их они ещё не решались перчить и чесночить.
Мне обязательно пришлось отдалиться от них далеко по трассе, потому что эти добрые люди вышли со мной на дорогу и стояли напротив, смотрели на меня. Остановилась серьёзная тачка, потому что по платным дорогам бомжи не ездили. Этот парень довёз меня до ближайшей автостанции и купил мне билет на автобус до Куньмина с питанием в дороге. Одновременно становилось всё холоднее. Мы поднимались всё выше и выше над уровнем моря. Я никогда в жизни не видел таких феерически грандиозных дорог: они возвышались над джунглями на настолько огромной высоте. Невозможно было представить, как эти дороги вообще возводились. Далеко внизу из окошка было видать лишь необъятную крону. Я больше не отождествлялся с мыслями. Если до рождения я не думал и после смерти не думал, зачем тогда нужно было думать при жизни тела.
По пути мы сделали остановку и пришли в столовую. Я предъявил билет и мне дали пищу в отсеках. Очередное китайское хрен пойми из чего харчо.
Автобус не въехал в Куньмин, а выкинул нас на окраине. Пришлось брать такси и ехать очень далеко и дорого до центра, где уже ждала меня вписка.
Меня встретил парень, он был студентом и снимал хату. В квартире тусила какая-то девушка, кто она была такой, хер разобрать. Он даже не прикасался к ней.
Хозяин ушёл. Вечером в отдельной комнате я остро почувствовал, что моё тело начало тошнить. Я отравился. Эта девушка сидела в своей комнате, а я не слазил с толчка в душевой. Дристал какой-то чёрной субстанцией, будто веном выталкивался. Вот так я залип на несколько часов в душе. Понос был непрекращающимся. Посрал — в душ, вышел из кабинки — снова на насест. Было печально из-за китаяночки в квартире, она полюбас подумала, что я был безнадёжно больной. Осталась ночевать, хотела, чтобы я ей впердолил. А я стоял в кабинке и который раз мыл жопу. Хотелось блевануть, но ничего не выходило, такой сильный и нескончаемый понос не пощадил даже желудок. Внутри всё разнесло. Виноваты либо деревенщины, у кого я переночевал либо повара забегаловки-обрыгаловки. Мне было очень плохо. Когда я ещё в своей жизни мог совокупиться с самым многочисленным белым народом планеты. Она была миллиард сто десятой девчонкой-коммунисткой. Эх, как же было бы хорошо чпокнуть в задницу такое низкорослое типичное женское тело китаянки. Среди же русских тёлок не встретишь ни одну похожую на другую, всё перемешано в хлам. Жопы всякие разные и здоровые и маненькие и отсутствующие полностью, а у китаянок у всех этих миллиардов одинаково и лицо и тело.
На следующий день я пошёл с ней гулять. Я вёл себя с ней, как полный кретин. Она рассказывала по телефону голосовыми на своём о том, какой же я был конченый. Понос не прекращался, меня штормило. Не было ни одного лекарства, кроме лоперамида, но даже пачка этого чудо средства не сдерживала не утихающую дрисню при тяжёлом отравлении. Мы ели с ней в кафе лапшу палочками, спасибо вьетнамцам, что научили пользоваться. Я ни о чём не думал кроме туалета. Эту девушку наверн попросил хозяин, чтобы она мне показала этот горный и прохладный мегаполис. А я просился быстрей домой, потому что замучил понос. Весь день провалялся. Пробил вписку в Сиани.
Доехал в типично переполненном поезде, всю дорогу я дристал в вагонном очке. Хорошо, мыл жопу душиком, как в Таиланде и Татарстане. Направлял струю себе в дырку и представлял, сколько китайцев срали в этом помещении и так же держали своими руками это же самое.
Я добрался до Сиани и стал сидеть на толчке и там. Было интересно, как пищевое отравление убивало моё тело, не было ни таблеток, ничего. Вечером я встретился с каучом. Приятный мужчина, приехали на хату, там вписывался ещё австриец, такой же пройдоха, как я. Такой на рожу типичный футболист сборной Германии Швайнштайгер. Я чистосердечно признался китайцу, что третий день дрищу без конца и края. Он дал мне таблетки и о чудо, мне становилось легче. Я сначала подумал, что он был гей, но он вскользь сказал о сыне каком-то, но меня это не разубедило. Он преподавал английский в Сианьском универе.
Мне стало легче, вечером поехали в центр. К нам присоединились двое парней американцев, потом поляк со своей голубоглазой девушкой из Аргентины. Какие-то ещё люди, наша компания стала человек под восемь. Мы еле уместились за столиком. Заказали себе одинаковые блюда. Они общались между собой, а мне присели на уши янки со своими сраными историями, как они в Индии факинг локал бейбис. Они рассказывали, а я как обычно улыбался, и они хаха ловили, что всё так просто.
Спустя три дня гостевания я пришёл в норму. Осталась одна дорога, очень протяжённая и опасная. Из Сиани до Казахстана, ну или считай, что почти до дома. Я сидел за компом и пытался пробить вписку в Алма-Ате. Запоминал в голове на гугл карте трассу и названия городов. Главным маяком ориентиром стал Урумчи — столица мусульманского Китая.
Удачно стартанув, я отдалился от Сиани километров на двести за один день с разными людьми. Оставалась всего ничего тысяча с небольшим до Казахстана.
Ночью я оказался в каком-то провинциальном городке. Шастал между хижин и домиков. Запёрся в какую-то общагу, там на карте показал, что я из России. Свалил оттуда, попёрся обратно к трассе, чтобы лечь спать на чистой, безопасной и ограждённой забором обочине.
Я заблудился и провалился в неглубокий колодец, за счёт рюкзака не сломал ноги. Он зацеплялся и смягчил всё. Меня догнал на машине китаец и отвёз в гостиницу. Я так понял, что из общаги той ему позвонили, он был похож на мэра города. С него не взяли денег за мой номер. Он купил мне целую копчёную курицу, и его друг дал мне интернета.
Чтобы девчонка и в России так же под меня залазила, как в Таиланде. В Сиаме, чтобы заняться с девчонкой соединением тел нужно просто быть, в РФ же быть недостаточно.
Я умолял водилу не въезжать в город, а выкинуть на трассе, чтобы я дальше ловил тачки. Этот придурок завёз меня в город через платильник, а обратно на трассу мне не позволяла пройти полиция. Я впервые так ярко
