By Hurley Weir, a little higher up, I have often thought (у Хэрлиской плотины, немного выше по течению, я часто думал) that I could stay a month without having sufficient time to drink in all the beauty of the scene (что мог бы задержаться на месяц, не имея достаточно времени, чтобы = и все равно не успел бы впитать всю красоту пейзажа). The village of Hurley, five minutes' walk from the lock, is as old a little spot as there is on the river (деревня Хэрли, в пяти минутах ходьбы от шлюза, — одно из самых старинных местечек, что есть на реке), dating, as it does, to quote the quaint phraseology of those dim days (существующая, говоря причудливым языком тех смутных дней; to date — датировать, относить к определенному времени; вести начало /от какого-либо времени и события/; as it does — фактически; quote — цитировать, ссылаться на; phraseology — фразеология; манера, слог, стиль, язык), "from the times of King Sebert and King Offa («со времен короля Себерта и короля Оффы»)." Just past the weir (going up) is Danes' Field, where the invading Danes once encamped, during their march to Gloucestershire (сразу за плотиной /идя/ вверх по реке/ находится Датское поле, где вторгшиеся датчане однажды расположились лагерем во время своего похода на Глостершир); and a little further still, nestling by a sweet corner of the stream (а немного дальше, устроившись в красивом уголке реки; to nestle — вить гнездо; уютно, удобно устроиться, свернуться; ютиться; corner — угол/ок/, закоулок, поворот), is what is left of Medmenham Abbey (находится то, что осталось от Медменхэмского аббатства).
abbey ['&bI] phraseology [,freIzI'[email protected]] Gloucestershire ['[email protected]@]
Warwick, the king-maker, rests there, careless now about such trivial things as earthly kings and earthly kingdoms; and Salisbury, who did good service at Poitiers. Just before you come to the abbey, and right on the river's bank, is Bisham Church, and, perhaps, if any tombs are worth inspecting, they are the tombs and monuments in Bisham Church. It was while floating in his boat under the Bisham beeches that Shelley, who was then living at Marlow (you can see his house now, in West street), composed The Revolt of Islam.
By Hurley Weir, a little higher up, I have often thought that I could stay a month without having sufficient time to drink in all the beauty of the scene. The village of Hurley, five minutes' walk from the lock, is as old a little spot as there is on the river, dating, as it does, to quote the quaint phraseology of those dim days, "from the times of King Sebert and King Offa." Just past the weir (going up) is Danes' Field, where the invading Danes once encamped, during their march to Gloucestershire; and a little further still, nestling by a sweet corner of the stream, is what is left of Medmenham Abbey.
The famous Medmenham monks, or "Hell Fire Club," as they were commonly called (знаменитые медменхэмские монахи, или «Клуб Адское Пламя», как их обычно называли), and of whom the notorious Wilkes was a member, were a fraternity whose motto was "Do as you please (и членом которого являлся печально известный Уилкс, были братством = образовали братство, девизом которого было «Поступайте, как вам /будет/ угодно»)," and that invitation still stands over the ruined doorway of the abbey (и это приглашение до сих пор висит на разрушенных воротах аббатства). Many years before this bogus abbey, with its congregation of irreverent jesters, was founded (за много лет до того, как это фальшивое аббатство, с братством из непочтительных шутов, было основано; congregation — скопление, собрание; братство, паства), there stood upon this same spot a monastery of a sterner kind (на этом самом месте стоял монастырь более сурового характера/нравов), whose monks were of a somewhat different type to the revellers (монахи которого были несколько иным типом, чем кутилы = несколько отличались от кутил) that were to follow them, five hundred years afterwards (что сменили их через пять сотен лет; to follow — следовать; сменить кого-либо, быть преемником).
The Cistercian monks, whose abbey stood there in the thirteenth century (монахи-цистерцианцы, чье аббатство стояло здесь в тринадцатом веке), wore no clothes but rough tunics and cowls (носили не одежду, а грубые длинные одеяния с капюшонами; to wear; tunic — туника; верхняя накидка; оболочка; cowl — монашеское одеяние /сутана с капюшоном/; капюшон), and ate no flesh, nor fish, nor eggs (и не ели ни мяса, ни рыбы, ни яиц). They lay upon straw, and they rose at midnight to mass (они спали на соломе и вставали в полночь, чтобы служить обедню; to rise; mass — месса, литургия, обедня). They spent the day in labour, reading, and prayer (проводили день в трудах, чтении и молитве; to spend); and over all their lives there fell a silence as of death, for no one spoke (и всю их жизнь окружало мертвое безмолвие, ибо никто /никогда/ не говорил).
fraternity [[email protected]'[email protected]:nItI] motto ['[email protected]] monastery ['[email protected]] cowl [kaul]
The famous Medmenham monks, or "Hell Fire Club," as they were commonly called, and of whom the notorious Wilkes was a member, were a fraternity whose motto was "Do as you please," and that invitation still stands over the ruined doorway of the abbey. Many years before this bogus abbey, with its congregation of irreverent jesters, was founded, there stood upon this same spot a monastery of a sterner kind, whose monks were of a somewhat different type to the revellers that were to follow them, five hundred years afterwards.
The Cistercian monks, whose abbey stood there in the thirteenth century, wore no clothes but rough tunics and cowls, and ate no flesh, nor fish, nor eggs. They lay upon straw, and they rose at midnight to mass. They spent the day in labour, reading, and prayer; and over all their lives there fell a silence as of death, for no one spoke.
A grim fraternity, passing grim lives in that sweet spot, that God had made so bright (мрачное братство проводило мрачную жизнь в этом красивом месте, которое Господь создал таким живым и веселым)! Strange that Nature's voices all around them (странно, что голоса Природы вокруг них) — the soft singing of the waters (нежное пение струй), the whisperings of the river grass (шепот осоки: «речной травы»; river grass — флюминея), the music of the rushing wind (музыка стремительного ветра) — should not have taught them a truer meaning of life than this (/ничто/ не научило их более правильному пониманию жизни; to teach; meaning — значение, смысл; понимание). They listened there, through the long days, in silence, waiting for a voice from heaven (они прислушивались здесь целыми днями: «через долгие дни» в молчании, ожидая голоса с неба); and all day long and through the solemn night (а весь день и в торжественной ночи; solemn — священный, святой; торжественный; мрачный) it spoke to them in myriad tones, and they heard it not (он говорил с ними бесчисленным множеством звуков, а они не слышали его).
From Medmenham to sweet Hambledon Lock the river is full of peaceful beauty (от Медменхэма до прелестного Хамблдонского шлюза река наполнена мирной красотою), but, after it passes Greenlands, the rather uninteresting looking river residence of my newsagent (но после того, как она проходит Гринлендс = сразу за Гринлендсом, довольно скучной речной резиденцией моего газетчика; greenland — лугопастбищное угодье; луг; newsagent — газетный киоск; киоскер) — a quiet unassuming old gentleman, who may often be met with about these regions, during the summer months (тихого непритязательного пожилого джентльмена, которого часто можно встретить в этих краях в летние месяцы), sculling himself along in easy vigorous style (когда он гребет легким, энергичным стилем), or chatting genially to some old lock-keeper, as he passes through (или беседует добродушно с каким-нибудь старым начальником шлюза, проходя этот шлюз; to chat — непринужденно болтать, беседовать, разговаривать) — until well the other side of Henley, it is somewhat bare and dull (и до другой стороны = до конца Хенли река несколько пуста и скучна; bare — голый, пустой; бедный /об обстановке, ресурсах и т.д./).
taught [tO:t] solemn ['[email protected]] newsagent ['nju:z,[email protected]] region ['ri:dZ(@)n]
A grim fraternity, passing grim lives in that sweet spot, that God had made so bright! Strange that Nature's voices all around them — the soft singing of the waters, the whisperings of the river grass, the music of the rushing wind — should not have taught them a truer meaning of life than this. They listened there, through the long days, in silence, waiting for a voice from heaven; and all day long and through the solemn night it spoke to them in myriad tones, and they heard it not.
From Medmenham to sweet Hambledon Lock the river is full of peaceful beauty, but, after it passes Greenlands, the rather uninteresting looking river residence of my newsagent — a quiet unassuming old gentleman, who may often be met with about these regions, during the summer months, sculling himself along in easy vigorous style, or chatting genially to some old lock-keeper, as he passes through — until well the other side of Henley, it is somewhat bare and dull.
We got up tolerably early on the Monday morning at Marlow (мы встали довольно рано утром в понедельник в Марлоу; to get up; tolerably — терпимо, удовлетворительно; довольно, сносно), and went for a bathe before breakfast (и пошли искупаться перед завтраком); and, coming back, Montmorency made an awful ass of himself (и, возвращаясь, Монморенси сделал страшного осла/дурака из себя = свалял страшного дурака). The only subject on which Montmorency and I have any serious difference of opinion is cats (единственный вопрос, по которому у меня с Монморенси есть серьезные расхождения во мнениях, — это кошки). I like cats (я люблю кошек); Montmorency does not (Монморенси нет).
When I meet a cat, I say, "Poor Pussy!" and stop down and tickle the side of its head (когда я встречаю кошку, я говорю: «Бедная киса!», останавливаюсь и щекочу ее за ухом: «сбоку головы»); and the cat sticks up its tail in a rigid, cast-iron manner (и кошка поднимает хвост, твердый, как железо; to stick up — выдаваться, торчать; ставить торчком; rigid — жесткий; несгибаемый, твердый; cast-iron — чугунный; жесткий, несгибаемый), arches its back, and wipes its nose up against my trousers (изгибает дугой спину и трется носом о мои брюки); and all is gentleness and peace (и все — доброта и спокойствие = все тихо и мирно). When Montmorency meets a cat, the whole street knows about it (когда Монморенси встречает кошку, вся улица узнаёт об этом); and there is enough bad language wasted in ten seconds to last an ordinarily respectable man all his life, with care (здесь расточается за десять секунд /столько/ брани, что обычному порядочному человеку хватило бы на всю жизнь, при бережном /использовании/).
tolerably ['[email protected]@blI] rigid ['rIdZId] cast-iron [,kA:st'[email protected]]
We got up tolerably early on the Monday morning at Marlow, and went for a bathe before breakfast; and, coming back, Montmorency made an awful ass of himself. The only subject on which Montmorency and I have any serious difference of opinion is cats. I like cats; Montmorency does not.
