просто сказать, а не долго намекать, – сказал Салазар.
– Надо же как-то разнообразить скучные будни.
Марианна села на стул, скрестив ноги и руки. Закрыв глаза, она подняла голову вверх, устремив взгляд на солнце. Салазар заметил, как она одним открытым глазом, с ухмылкой и украдкой, смотрела в его сторону. После этого она жестом попросила охрану отойти на значительное расстояние от них.
– У меня есть хорошие новости, – начала говорить Марианна. – Я беременна.
Несмотря на то что это было вполне предсказуемо, Салазар проявил неожиданную нежность и деликатность по отношению к Марианне. Он обнял её, и в этот момент суровость его облика словно растаяла. В его глазах читалось непривычное тепло, а жесты стали мягкими и осторожными. Казалось, суровый воин, привыкший к битвам, превратился в заботливого рыцаря. Марианна была удивлена такой переменой, но в глубине души почувствовала, что эта нежность искренняя.
– Я удивлена, я ожидала от вас, что вы неискренне обрадуетесь, – опешила Марианна, что по привычке начала вежливо разговаривать, словно она находится перед толпами журналистов.
Насколько же удивительно было наблюдать, как сдержанный и неэмоциональный человек внезапно начинает проявлять нежность по отношению к близкой ему женщине, в особенности, когда вокруг находится множество глаз.
– Салазар, это не похоже на вас… – смущенно произнесла она.
– Когда нас волновало мнение окружающих?
– Вы можете потерять свою репутацию из-за меня.
– Ты о ребенке думай, а не обо мне. Беспокойство и пустые переживания могут негативно сказаться на нашем малыше.
– Я правильно понимаю, что ты планируешь вырастить здесь высшую элиту? – спросила она, чтобы поддержать разговор.
– В мои планы не входит создание горделивой и высокомерной аристократии. Моя главная задача – создать гениев, а не аристократов, – ответил Салазар, – «У детей, никогда не видевших мира, и детей, никогда не видевших войны, разные представления о справедливости». «Эйитиро Ода».
– Я думаю, что эти дети будут превосходить интеллектуально обычных людей, и я сомневаюсь, что они не возгордятся этим своим превосходством.
– Лишь глупые люди склонны проявлять гордыню, гении же мыслят иначе, по крайней мере я так думаю, – ответил Салазар, – Знаешь Марианна мне всегда было грустно видеть, как талантливый человек не может полностью раскрыть свой потенциал из-за неблагоприятных обстоятельств или неподходящей среды. Даже если бы этот человек находился в тепличных условиях, он не смог бы полностью раскрыть свой потенциал из-за отсутствия борьбы в благоприятных условиях. Отсутствие борьбы означает отсутствие стремления к совершенству. Марианна, ты понимаешь, сколько факторов необходимо учитывать, чтобы не загубить талант ещё не раскрывшегося цветка?
– Я так поняла, ты планируешь балансировать между хорошим и плохим?
– Ну, что-то вроде этого.
– В ближайшее время я с большим интересом ознакомлюсь с твоими грандиозными планами, если их можно так назвать, – сказала Марианна, – Как думаешь, мне стоит много кушать, чтобы у нашего ребёнка не было предрасположенности к полноте?
– Тебе не стоит с этим перебарщивать, просто не голодай длительное время.
Независимо от того, насколько каверзный вопрос задавала ему Марианна, он каждый раз с легкостью выходил из ее ловушки, словно бы Салазар вовсе не попадался в искусно сплетённые ею сети. В глубине души её женское сердце постепенно отвергало эту идеальность, до которой было невозможно докопаться.
– Иногда меня раздражает твоя безупречность и идеальность, – сказала она вслух свои чувства, но, к счастью, Салазар не расслышал её слов.
– Я не расслышал, что ты сказала. Можешь повторить?
– Да так, мысли вслух, – уклончиво ответила она, – Знаешь, Салазар, я почему-то сильно хочу родить мальчика, но придумать ему достойное имя у меня никак не получается. У тебя есть идеи? – сказала она, поглаживая живот.
– Как насчёт имени… Авангард? Ханзо Ди Авангард.
Сегодня разум Марианны, по какой-то причине, был слаб, и она, поддавшись своим чувствам, говорила то, что велело ее чувство.
– Мне не нравится это имя! – недовольно ответила она, – По крайней мере, притворился бы заботливым отцом, переживающим за будущее своего ребёнка, ведь недаром говорят, что имя человека отражает его судьбу.
«В прошлом ее такие вещи не особо волновали», – подумал Салазар.
– Давайте поступим так, когда наш ребёнок вырастет, мы предоставим ему возможность самостоятельно выбрать себе имя для паспорта. Что ты думаешь по этому поводу?
– Как ловко вы это придумали, – улыбнулась она, – Сразу видно, что вы опытный политик! Вы как мокрое мыло, которое всегда ускользает от змей-душителей.
– Приму это за комплимент, ведь не всякий политик, как я, может легко увиливать и уклоняться от провокационных вопросов и ещё вдобавок контратаковать этих провокаторов, – ответил Салазар, – В древнем Шумере слово «судьба» происходило от слова «давать имя». И я считаю, что будет лучше, если наш ребёнок сам определит свою судьбу, и мы обязаны предоставить ему право самостоятельно распоряжаться своей судьбой.
На этом беседа была завершена, и Салазару почему-то казалось, что он столько всего обсудил с Марианной за эти прошедшие годы, что не осталось тем для разговора, как будто бы не осталось той самой созидательной души, которая создавала бы из пустых разговоров нечто большее, чем само тепло.
Менее чем через десять минут, наконец, прибыл Роан Сапольскин.
Внезапно Салазар почувствовал волнение, и он до сих пор не мог в это поверить, ведь Салазар считал, что Роан не примет его предложение, или, по крайней мере, он должен был осудить его за своевольный эксперимент. И это то самое знакомое чувство, когда до финишной черты осталось совсем немного, но силы на исходе.
Чёрный лимузин медленно подъезжал, и Салазар начал всё сильнее волноваться. Перед его взором проплывало множество эпизодов, в которых его замысел терпел неудачу и крах, ему приходилось бесконечно проходить адский повторяющийся цикл. Он испытывал страх перед этим бесконечным повторяющимся адом. Бесконечный цикл мучений терзал его изнутри. Каждый новый виток этого кошмара отнимал последние силы.
Салазар не был бы Салазаром, если бы не умел подавлять в себе страх и волнение. Даже у самых стойких иногда проскальзывает тень сомнения. И в этот момент можно увидеть проблеск человечности за этой непроницаемой маской.
Роан Сапольскин энергично вышел из лимузина, словно вновь ощутив себя молодым. Роан не верил
