— Каин, я была так приятно удивлена!
— Чем же?
— Букет лилий в моей комнате роскошный! Мне лестно, что ты помнишь, какие цветы мои любимые, — кокетка трепыхала ресницами и стреляла искорками из влюбленных глаз.
Каин туманно улыбнулся, не раскрывая свою непричастность к флористическим изыскам.
Я заскрежетала зубами. Отдала цветы служанкам на свою голову.
Чувствую, бал пройдет крайне весело и незабываемо.
Теперь в замке прятаться было негде, гости были везде. Они кучковались в коридорах, в комнатах, на улице. Меньшей популярностью пользовалась библиотека, поэтому мы с ребятами собирались либо в ней, либо в комнатах.
Младшего дракона осаждали канарейки и новые девицы, с которыми я не успела еще познакомиться. Тавий тоже оказался в зоне интересов.
Насыщенный день грозил обернуться не менее насыщенным вечером, к которому я не была готова морально. Посему решила прогулять ужин и последующие посиделки в гостиной, не намереваясь более участвовать в фарсе с выбором невесты. Теперь, когда их прибавилось, стало по-настоящему страшно. Вер позорно ретироваться не мог, а Тавий решил его поддержать. Или посмотреть на Ялью, не уточнила.
Перекусив в комнате, спустилась в библиотеку. В окружении стеллажей было не так одиноко. Ребята, наверняка, придут сюда после отработанной программы и в лицах устроят повтор выступления. Мне же не останется ничего кроме, как выразить сочувствие и поддержку.
Невесты. Брак по расчету. Выгодная партия. Похоже, нужно родиться от природы расчетливым, чтобы не чувствовать себя несчастным при отобранном союзе. Или быть крайне верным долгу.
Устроившись на кушетке с книгой, начала утопать в историческом романе, где о проклятом долге не вспоминали, а следовали любви.
Запах каминного огня расслаблял и внушал истинно-домашний уют звуками потрескивающих бревен, которые либо никогда не прогорали, либо вмешивалось иное волшебство.
Исторические романы всегда покоряли правдивой историей, которая совершенно не обходится без интриг и любовных драм. Но по этическим соображениям, таковые создавались о давно умерших или малозначительных лицах, повесть о которых не очернит род. Были и другие, о ныне живущих, но писались с личного разрешения семьи, и рукопись выдерживала строгую редактуру, после чего поступала в печать. И что там было истиной, а что красивой ложью — одной семье и известно. Таких романов я избегала, и в библиотеке драконов не нашла. Зато помнила, Угим был обладателем целой коллекции в золотом переплете.
За упоительным чтением счет времени был утерян.
Вздрогнула, когда дверь отворилась, и послышался цокот каблуков по паркету. Для начала я подняла глаза на часы, чтобы проверить догадку — время ужина действительно прошло. Но концерт в гостиной должен быть в самом разгаре, что она здесь делает в таком случае неясно. Ялья неспешно приближалась.
К ужину аскетка сменила наряд на темно-синее платье с белыми рукавами и распустила пышные волосы. Хороша, что говорить.
— Не помешаю? — скорее для формальности уточнила она, присаживаясь в одно из кресел напротив. Нас разделял журнальный стол, на котором всегда лежала свежая пресса.
— Нет, — так же для формальности ответила я, возвращаясь к чтению книги.
Ялья молчала, брезгливо просматривая заголовки лежащих газет и журналов, двигая их наманикюренным пальчиком.
— Знаешь, — все-таки начала она. — Мне кажется смешным твое желание забрать себе Каина.
Ее голос тек сладким ядом, как будто она уговаривала меня в моей же глупости. Ну что я, право, как глупое дитя.
Интересное начало разговора. Хотя, чему удивляться, она всегда неожиданно начинает нести разную чепуху вроде этой.
Я игнорировала ее как факт существования.
— Ну, посмотри на себя, — продолжала она, отчетливо злясь. Ее смела игнорировать вот уже в который раз какая-то девчонка. — Ты серая мышка, в тебе нет ничего, что могло бы его заинтересовать.
Я была не совсем согласна с вышеозвученным, но стоически молчала. Она была, конечно, эффектнее, ухоженнее, пользовалась дорогой косметикой и сладкими духами. И что важно, от нее исходила такая уверенность, которая могла увлечь любого.
Объективно, я была в проигрыше рядом с ней, если сравнивать эти параметры. Но мы полярно разные, нас вообще нельзя ставить в один ряд и проводить анализ.
Наверное, я была больше волчонком, а она лисицей.
Хотелось ответить ей в тон: «Ну, посмотри на себя, ты же каждого примеряешь!», но я не намеревалась опускаться до оскорблений и перехода на личности. Пусть болтает, я тут ни при чем. Каину так вообще нет дела ни до нее, ни до меня.
— Я смотрю, ты упрямая. Такие, как ты, вырастают злобными людьми, способными растоптать ради своей цели.
Чего добивается эта истеричка? Она, верно, не оценила преимущества упрямого темперамента — я не приму к сердцу необъективное унижение, которое по сути не имеет ко мне никакого отношения. Пусть шипит.
Продолжение душещипательного монолога прервал вошедший Каин.
Поразительно, как вдруг всем понадобилась библиотека.
Дракон нисколько не удивился девичьим посиделкам, подходя ближе и присаживаясь во второе свободное кресло. Сцепив руки в замок, он положил их на колени, словно готовясь к занимательному действу.
Ялья излишне воодушевленно, на мой взгляд, защебетала о восхитительных видах на сад, где уже распустились молодые листья, потом переключилась на другую тему, потом на следующую.
Я искала, куда деть глаза и не смотреть на них. Каин что-то отвечал девушке, затем еще, та смеялась.
Взгляд упал на журнальный стол и лежащие на нем газеты. Рассеяно рассматривала их цветные обложки, разные шрифты, размышляя над тем, как бы незаметно уйти. Невольно среди пестрого вороха наткнулась на черное пятно глянца. Может быть, Ялья сама не заметила, как разворошила кучу макулатуры и вытащила из груды бумаг половину журнала с ярким белым заголовком на черном фоне.
Я рванула на себя журнал, Каин опоздал на доли секунды, хватанув свистнувший воздух. Ялья, испугавшись, подскочила, тонко пискнув.
«Повелитель Холлеалы убит».
Это же отец Весты.
Реальность поплыла от догадки. Дело рук Каина. Кто еще?
— Саша, отдай мне журнал, пожалуйста, — пришел в себя дракон.
Это он недавно пропал на несколько дней, это у него были счеты с ледяными драконами, это их предала Веста. Это она его возлюбленная.
Я вцепилась в бумагу до побелевших костяшек.
Это во мне живет часть ледяного дракона, это за мной охотились все те воины.
