Вечером сестры отправились на вечеринку, которая проходила у кого-то на чердаке. Это ненадолго отвлекло Энни от мыслей о муже и сестре, и ей удалось немного развлечься. Энни понимала, что ничем не могла помочь Мари, однако, возвратившись домой, уже не станет смотреть на Лаури прежними глазами. Теперь, когда она знала свое место в жизни, у них был шанс начать все с чистого листа.
Мысль о том, что придется покинуть Мари, казалась Энни невыносимой. На следующее утро, как раз в тот момент, когда она застегивала чемодан, вдруг зазвонил телефон.
— Это тебя, Мари, — закричал кто-то.
Сестра заговорила громким фальшивым голосом, услышав который, Энни даже растерялась, не зная, как реагировать — презрительно хмыкнуть или же снисходительно улыбнуться.
— Великолепно, дорогая, — с притворной слащавостью произнесла Мари. — Я буду там через час.
— Мне очень жаль, сестренка, но я не смогу поехать с тобой в Юстон, — задыхаясь от волнения, сказала она, возвратившись в комнату. Ее лицо светилось от радости. — Только что звонил мой агент. На прошлой неделе я была на прослушивании, так вот, они снова хотят меня видеть.
— Да все в порядке, милая.
Мари вряд ли услышала ее слова. Она внимательно смотрела в зеркало.
— Пойду-ка я лучше переоденусь и что-нибудь сделаю со своими волосами.
— А мне нужно поторопиться, а не то я опоздаю на поезд. — Энни почувствовала себя лишней. Возможно, это и была настоящая Мари, лишь прячущаяся за маской очень общительного человека.
— Ну вот и хорошо, — рассеянно произнесла Мари. — Я обязательно спущусь, чтобы проводить тебя. Ты найдешь дорогу к метро?
— Да, это сразу за поворотом.
— Мне жаль, что так получилось, но я не могу упустить такую возможность.
— Я рада, что твой агент позвонил прежде, чем мы ушли, — сказала Энни. — Надеюсь, ты получишь эту роль.
— И я тоже на это надеюсь. Очень надеюсь.
Сестры торопливо обнялись на пороге. Энни вышла на улицу, и дверь за ней захлопнулась. Она уже собиралась завернуть за угол унылой улицы, чувствуя невыразимую грусть, как вдруг ее окликнули по имени.
— Энни! Энни! — В этом крике слышалось отчаяние.
Она обернулась. Мари стояла возле дома, обеими руками посылая ей воздушные поцелуи. Энни показалось, что она плачет.
— До свидания, сестричка! До свидания!
Не отводя от нее взгляда, Энни завернула за угол, тоже посылая ей воздушные поцелуи.
Тупик Хезер дышал умиротворением, раскинувшись под лучами позднего сентябрьского солнышка, а желтая дверь дома номер семь гостеприимно поблескивала в самом конце улицы. Энни вздохнула с облегчением. Она, конечно, получила массу удовольствия от непродолжительного отдыха, но как же все-таки хорошо возвратиться домой. Дэниел заметил ее из окна. Он бегом выскочил наружу, а следом за ним вышла и тетушка Дот.
— Мы как раз собирались пойти в школу за Сарой. О, да ты, я вижу, подстриглась! Очень, очень мило. Я всегда говорила, что короткие волосы будут тебе к лицу.
Энни так и не смогла вспомнить, чтобы Дот говорила нечто подобное, однако охотно с ней согласилась.
— А еще я проколола уши, — с гордостью объявила она. Схватив сынишку в охапку, она подняла его на руки. — Скажи, мое солнышко, ты скучал по мамочке?
— Чуть-чуть, — признался Дэниел, сморщив носик.
— Я как раз поставила чайник, по крайней мере, мне так кажется. С этими электрическими плитками никогда нельзя сказать это наверняка. — У Дот был утомленный вид. — Пока у нас есть немного времени, давай-ка выпьем по чашке чая, и я выложу тебе все новости.
— Какие новости?
Энни узнала, что за последние четыре дня у Сары выпал зуб, Лаури порезал палец, натачивая нож газонокосилки, да так, что даже пришлось зашивать рану в больнице, а Сильвия наконец-то ушла от Эрика и теперь живет в «Гранде» вместе с Бруно.
Сара расцвела от радости, увидев, что мама ждет ее у школьных ворот.
— Я скучала по тебе, мамочка, — с серьезным видом сказала девочка. — Пожалуйста, не уезжай больше.
— В следующий раз ты сможешь поехать со мной, — пообещала Энни.
Конечно же, в этом случае о походах в клуб можно забыть, но невелика потеря.
Когда Лаури пришел домой, Энни стала суетиться вокруг него. Большой палец его левой руки был забинтован.
— Тебе следовало бы взять несколько выходных! — воскликнула она.
— Мы не можем себе этого позволить, Энни.
Ей показалось, что ему нездоровится. Щеки обвисли и приобрели сероватый оттенок, и Лаури как-то медленно передвигался, словно делая над собой усилие.
— Тебе сегодня следует пораньше лечь спать, — сказала Энни. — Скорее всего, ты переутомился. — Ей вдруг стало совестно. Это ему, а не ей, нужно было устроить себе отпуск.
— Пожалуй, я действительно чуть раньше лягу спать.
Лаури отправился наверх в половине десятого, а Энни отнесла ему чашку какао. Он сидел в кровати, читая книжку, которую она ему купила, и, судя по его виду, ему стало немного лучше.
— Твоя прическа выглядит очень мило, — сказал он. — И тебе очень к лицу эти сережки.
Энни присела на край кровати.
— Ты же всегда говорил, что предпочитаешь длинные волосы.
— Верно. Но ты ведь сделала со своими волосами то, что посчитала нужным?
Она снова испытала чувство вины, хотя и достаточно слабое.
— Так и есть.
Их взгляды встретились, и Энни увидела в глазах мужа страх. Ему всегда удавалось прочесть то, что было у нее на уме. Возможно, он почувствовал, что они поменялись ролями.
Энни позвонила сестре, чтобы сообщить о том, что доехала благополучно. Кто бы ни снимал трубку, все обещали передать ее слова сестре. Энни не суждено было узнать, исполнили ее просьбу или нет. Мари так и не появилась на первом причастии Сары, состоявшемся в октябре.
Не приехала она и на грандиозную вечеринку, которую тетушка Дот организовала в честь своего шестидесятилетнего юбилея. Глядя на своего супруга, на сыновей и их жен, а также на внуков, Дот, расчувствовавшись, сказала:
— Я самая счастливая женщина на земле.
— А я самый счастливый мужчина, — произнес Берт.
Любовь к жене светилась в его глазах таким же немеркнущим огнем, как и в день их свадьбы.
Спустя какое-то время Энни получила от сестры маленькое письмецо, нацарапанное неразборчивым почерком. В письме говорилось, что Мари получила роль в фильме «Доктор Кто». Мари играла инопланетянку и была так сильно загримирована, что ее никто не узнал.
Энни уже давно смирилась с мыслью о том, что их дороги навеки разошлись, однако не переставала задаваться вопросом, способно ли хоть что-нибудь вернуть сестру в Ливерпуль.
