Направляясь в школу за детьми, Энни еще раз прокрутила в памяти поездку из больницы. Она все пыталась завязать разговор, но Лаури лишь ворчал в ответ. И только на пороге дома он похлопал ее по плечу, сказав: «Извини, любимая. Все это дается мне очень нелегко».
Однажды вечером к ним без приглашения пришел Фред Куиллен, сказав, что хотел бы поговорить с Лаури наедине. Энни, отправив детишек в сад, оставила мужчин в гостиной, а сама снова принялась гладить. Фред задержался ненадолго. Спустя каких-то пятнадцать минут Энни, услышав, как открылась входная дверь, пошла попрощаться. Фред выходил из дома один, Лаури почему-то его не провожал.
Недоумевая, она вошла в гостиную. Лаури неподвижно сидел на диване и был бледен как полотно.
— Что случилось? — Интуиция подсказала ей, каков будет ответ.
— Они хотят вышвырнуть меня из кооператива. Считают, что я не справляюсь с работой, — вяло произнес Лаури.
— О, милый! — выдохнула Энни. Ей показалось, что ее сердце сейчас разорвется пополам. Она села рядышком и склонила голову ему на плечо. — Что же нам теперь делать?
Он поморщился, словно от боли, почувствовав горечь в ее словах.
— Они дали мне месяц на то, чтобы я взял себя в руки.
Но как он мог это сделать? Лаури всегда был добросовестным работником. Энни понимала, какое унижение он, должно быть, сейчас испытывал.
— Скажи Фреду Куиллену, чтобы он катился куда подальше со своим кооперативом, а сам найди другую работу.
Лаури посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
— Мне пятьдесят, Энни, и я владею лишь одной рукой. О какой другой работе ты говоришь?
Дети забежали в дом. Лаури потянулся к Саре.
— Иди к папочке, милая.
Он обожал дочурку. Иногда Энни думала о том, кто занимает в сердце Лаури больше места — Сара или шумный, беспокойный Дэниел.
Она взъерошила темные волосы сына.
— Помоги-ка мне внести в дом выстиранное белье, мой хороший мальчик.
Энни присоединилась к мамашам, стоявшим за школьными воротами. Валерии Каннингхэм среди них не было. Как только Захарий пошел в школу, Валерия устроилась на полный рабочий день. О таких ребятишках, как у нее, в газетах пренебрежительно писали как о «детях с ключом на шее».
Стоял ветреный ноябрьский день, и красновато-коричневые листья, кружась, словно в танце, перелетали через детскую площадку. Прозвенел звонок. Внезапно распахнулись двойные двери, и ребятишки высыпали наружу, словно стая диких животных. Дэниел оказался одним из первых. Какой же у нее красивый сын, нежно подумала Энни, наблюдая за тем, как он с решительным выражением на прекрасном лице бежит к воротам, стараясь перегнать другого мальчугана. Рубашка, которая еще утром сияла чистотой, теперь вся была в грязных пятнах, пуговицы были расстегнуты, а кое-где, возможно, и вообще оторваны.
— Привет, мам, — буркнул Дэниел, подойдя к ней.
— Привет, Дэниел. — Она игриво пощекотала его под подбородком. Не могло быть и речи о том, чтобы поцеловать его в присутствии посторонних.
Сара степенно шла следом за братом. Энни с любовью наблюдала за тем, как она остановилась, чтобы поймать падающий лист. Это была стройная серьезная девочка с золотисто-русыми волосами и ярко-голубыми глазами. Ей было восемь лет, но ее голова уже доходила до маминого плеча.
— Мне задали много заданий на дом, — важно сказала Сара. — Я прямо сейчас пойду в свою комнату и немедленно приступлю к их выполнению.
Но сначала Энни придется убедиться, что ни Келли, ни Трейси не оккупировали комнату ее дочери, устроив там плацдарм для игр.
Каннингхэмы обступили ее со всех сторон.
— А у нас дома есть газированный апельсиновый напиток? — спросил Гари.
— Да, — сухо ответила Энни.
Они считали дом номер семь своим.
Пока дети, устроившись поудобней, смотрели телевизор, а Сара делала домашнее задание в своей комнате, Энни занялась тестом для пирога с мясом и почками. Она обычно кормила детей в четыре часа, а они с Лаури ели позже. Однако с появлением Каннингхэмов все четверо садились ужинать поздно. Энни не осмеливалась попросить у Валерии денег, чтобы купить продукты для ее детей, а кормить в их присутствии Сару и Дэниела было как-то неудобно.
Наверное, нужно было позвонить Сильвии и поговорить с ней о том, как же все-таки сильно меняются люди, однако вместо этого Энни мысленно возвращалась к тому дню, когда они с Лаури ходили в больницу и когда Фред Куиллен сказал, что ее муж должен взять себя в руки.
Дети тогда уже улеглись спать, а Лаури по-прежнему неподвижно сидел на диване. Энни осторожно сказала:
— А знаешь, милый, я могла бы пойти на курс переподготовки и устроиться секретарем. Конечно же, я бы не зарабатывала, как ты, но этих денег вполне хватило бы на жизнь.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — сказал Лаури.
Однако по мрачному выражению его лица Энни могла сказать наверняка, что он все отлично понял. Она догадалась, что лишь еще больше рассердила его. Но все равно хорошо, что она предложила это, а решение пусть остается за ним.
— Совсем не обязательно думать, что только мужчина может быть кормильцем семьи. Я охотно…
Лаури оборвал ее на полуслове, сказав ледяным тоном:
— Ты что же, думаешь, я позволю жене меня содержать?
— Именно это я и хотела сказать. Это может быть один из вариантов, который мы обсуждаем.
— Я не намерен даже рассматривать его, не говоря уже о том, чтобы обсуждать.
Энни почувствовала огромное облегчение. Меньше всего на свете ей хотелось возвращаться на секретарскую работу.
Они больше не проронили ни слова. Лаури пошел спать, бросив «спокойной ночи». Он обычно уже спал к тому времени, когда она поднималась наверх. Энни старалась не думать о том, что они не занимались любовью с тех пор, как она вернулась из Лондона.
По телевизору начался триллер «39 шагов» с участием Роберта Доната. Какое-то время Энни сходила с ума по этому актеру, пока случайно не узнала, что он уже давно умер. Но каким бы захватывающим ни был фильм, Энни никак не удавалось сосредоточиться на сюжете. Врач тогда сказал, что причиной болезни Лаури является психосоматическое расстройство, и вдруг ее осенила ужасная догадка: «А что, если в этом есть моя вина?»
Было крайне важно с кем-то об этом поговорить. Но не с Сильвией, которая наверняка посоветовала бы послать Лаури подальше. И Энни решила, что завтра же отправится к тетушке Дот.
— Я еще никогда в жизни, — усмехаясь, сказала Дот, — не слыхала подобной чепухи. Это что же получается, рука Лаури перестала нормально работать только потому, что ты подстригла волосы? Брось, деточка, не неси околесицу.
