В известии 839 г. есть и еще несколько моментов, осложняющих его интерпретацию. Самое этническое название «свеоны» исторически не совпадало с названием «свевы». В начале н. э. первые жили «в сердце моря», а свевы обитали еще на континенте. Но позднее оба эти названия как бы сливаются под пером немецких авторов и воспринимаются как идентичные. В данном случае неясно, знал ли Пруденций о их различии. Главное же заключается в том, что росы и свеоны не столько отождествляются, сколько противопоставляются. Людовик Благочестивый явно не поверил представителям народа «рос», заподозрив в них обыкновенных лазутчиков. И, конечно, особое опасение его вызывали возможные лазутчики норманов, сотрясавших в это время прибрежные города империи. И если со свеями-шведами у империи отношения были вполне доверительными, то с собственно норманами — «урманами» русской летописи, т. е. норвежцами, такой близости не было. Подозрение могло питаться и тем, что в числе «норманов» особую активность в это время проявляли жившие здесь с давних пор аланы. Именно вождь аланов Роллон, считавший себя потомком Роллона, приведшего во II в. алан с Дона в северные пределы Франции, обретет «прародину» в начале X в., переселившись туда из Норвегии. Тогда подозрения императора будут вообще оправданы. Но о росах и Росском каганате в Ингельгейме, похоже, не знали. И искать его, конечно, следовало не в Киеве, традиционно связанном с Подунавьем, а на том пути, который еще и Гельмольд в XII в. считал балтийским «поясом», соединяющим Балтику с Черным морем, то есть донским вариантом пути «Из варяг в греки».
Сама логика исторического процесса заставляет искать «Росский каганат» где-то по соседству с Хазарией, поскольку именно тюркоязычные хазары претендовали на господство в Восточной Европе, поднимая титул своих правителей на уровень византийских и римских цесарей. Тот же титул у кого-то из соседей уже сам по себе предполагает конфронтацию: «каган» не может быть в подчинении у кого-либо. В.В. Седов предположил, что «Русский каганат» — это славянская волныцевская культура на левобережье Днепра[916]. Но, как отмечалось выше, восточные источники называют «русами» чаще всего именно население салтово-маяцкой культуры, что верно отметил Д.Т. Березовец (неправомерно перенося эту культуру и на Средний Днепр) и обосновала на более широком материале Е.С. Галкина.
Свидетельство 871 г. — ответ византийскому императору Василию I Македонянину Людовика Немецкого (843–876), сына Людовика, встречавшего в 839 г. послов Росского каганата и заподозрившего, что это норманы. И это — своеобразная поправка: «Каганом мы называем государя авар, а не хазар или норманнов»[917]. Зачем пришлось объясняться по поводу давних событий — остается не вполне ясным: письмо Василия I до нас не дошло. А судя по несколько раздраженному тону, византийский император упрекал коллегу в нарушении этикета: присвоении титула «Римского императора» (у Константинополя было больше прав на такой титул). Василий прислал Людовику роспись титулов, как она представлялась Константинополю, и, судя по всему, осудил высокомерное отношение к послам кагана Росов со стороны Людовика I. Правда, Василий как будто «каганом» признавал только правителя хазар, возможно, учитывая факт реальной зависимости алан-росов от Хазарии. Само вторжение в Причерноморские степи тюркских или смешанных угро-тюркских народов (социальная верхушка мадьяр была тюркской), похоже, угрожало не хазарам, а их конкурентам — в данном случае как раз «асам и касогам», а также продвинувшимся на восток славянам.
Норманисты, пожалуй, правы в том, что Росский каганат нужно искать на севере. Только не у «норманнов», пришедших во II в. с Дона и готовившихся отвоевать на севере Франции свою «прародину». Но предводитель алан из Норвегии Роллон, считавший себя потомком Роллона II в., претендовал лишь на титул «герцога», а «каганы» у его предков могли появиться не ранее VIII в., когда более высокая, нежели хазарская, культура алан-росов должна была защищать себя от искавших дани восточных пришельцев. Византия традиционно лавировала и сталкивала племена и народы, в данном случае хазар и разные «Руси». А громили оседлое население Подонья явно не хазары. В свое время М.В. Левченко высказал мнение, что «народом, помешавшим возвращению русских послов, могли быть только мадьяры, которые в это время уже проникли в южнорусские степи и в своем движении на запад пересекли Днепр»[918]. Но это мнение само строится лишь на известии 839 г., исходя из предположения, что кто-то перерезал путь, ведущий с низовий Днепра именно к Киеву. Исходя из представления об одной-единственной Руси, это мнение разделяли и специалисты по истории Венгрии[919].
В первой половине IX в. мадьяры находились на территории некой «Леведии», номинально признавая власть хазар. Территория Леведии пока не выявлена. Но, судя по достоверно мадьярской археологической находке, область теперешнего Воронежа входила в нее[920]. Очевидно, по соседству с салтовцами и обосновались пришельцы из Предуралья. С 60-х гг. IX в. начинаются набеги венгров на Центральную Европу, а в самом конце столетия, теснимые печенегами, они переселяются на Средний Дунай. Русский летописец сообщает, что угры прошли мимо Киева на запад, похоже, без каких-либо столкновений с местным населением. Указанная дата — 6406 г. предполагает болгарский источник и соответственно 894 г. н. э.[921]. Иными словами, летопись дает точную дату движения угров из Подонья на Средний Дунай мимо Киева, поскольку именно к этому времени источники относят их переселение[922]. И многие авторы поэтому помещают «Росский каганат» севернее Подонья, на Верхней Волге или еще северней[923]. Но «Русь» в Поволжье источниками не зафиксирована. В Прибалтике же таковая имелась (и не одна).
Из письма Василия Македонянина вытекало, что титул «кагана» могли присваивать себе князья аваров, хазар, болгар и какого-то северного народа. Норманисты полагают, что в недошедшем письме «северной» называлась именно «Русь». С. Гедеонов согласился с тем, что имелась в виду «Русь», но называлась она, как это часто встречалось в греческих источниках, «северные скифы»[924]. Поскольку Скандинавия и норманы в средневековой литературе часто называются «скифами» или «северными скифами» (что само по себе весьма показательно), то и «норманнов-росов» следует искать в негерманской этнической среде.
От IX в. имеется еще несколько источников, в которых упоминается, правда, очень глухо какая-то «Русь». Географ Равеннский, с которым связывается определенная традиция VIII–IX вв., помещает в Прибалтике роксалан, сваров и савроматов, причем через земли этих народов протекают Вистула (Висла) и Лутта (очевидно, Одер, откуда и название племени «лютичи», равно как и ободриты). Этнонимы эти могли восходить и к традиции, поскольку земли по Висле и Одеру к этому времени были освоены славянами и большинство племен (хотя и не все) были ассимилированы ими. Но особое внимание должны привлечь роксаланы, поскольку именно этот этноним обычно связывается с аланами-росами. Географ Баварский (также традиция IX в.) дает довольно обстоятельное описание соседей Германской империи. Упоминается у него и Русь (Ruzzi). Но имеются в виду соседи хазар, что опять-таки ведет к донскому варианту пути из Балтики в Черное море. Целый ряд этнонимов, в которых корень «рос» входит вторым компонентом, вообще не поддается определению. В «Песне англосаксонского путника», относящейся, возможно, и к более раннему времени (П. Шафарик датировал ее VIII в.), в Прибалтике упомянуты варины, викинги, венеды, англы, даны, свевы, саксы и руги[925].
О ругах имеется и еще одно свидетельство, дошедшее в памятниках XI столетия, но указывающее на 844 г. В этом году Людовик II Немецкий провел карательную экспедицию против балтийских славян, входивших в ободритский союз. В Корвейском монастыре в этой связи сохранилась, как полагают, подложная грамота о крещении ран-руйан-ругов, признании своим патроном почитавшегося в монастыре Святого Витта. После этого якобы раны вернулись в язычество и сделали из Святого Витта бога Святовита[926]. Но, может быть, и не все в этом сообщении от легенды. Во всяком случае, Корвейский монастырь играл совершенно особую роль в жизни прибалтийских славян, вендов и ранов-ругов, что проявляется хотя бы в том, что, как будет показано ниже, именно в его зоне находится более всего параллелей для неславянских имен дружин Олега и Игоря. У Гельмольда дается в разных местах как бы два варианта предания, но по существу речь идет о разных аспектах одной легенды. Корвейский монастырь возник в Амьене первоначально в 622 г. Ровно два столетия спустя, при Людовике Благочестивом, в Саксонии на реке Везер выходцами из этого монастыря была основана Новая Корвея. А миссионеры отправились уже при Людовике Немецком.
