– Но как же… Там переборки стальные почти десять миллиметров и инструментов в каюте никаких… Собаку и то на тонущем корабле не бросают…
– Ну Иисусик прямо! Без тебя бы там разобрались… – дернул щекой Шульгин, однако видно было, что побуждения друга он понял.
Зато Сильвия, потирая ушибленные части тела, прошипела зло:
– Так то же собаку. А эта вообще к живым существам мало отношения имеет. Она бы тебя не пожалела, дай ей волю…
Потом Шульгин рассказал, как Антон появился здесь час или полтора назад, какой-то растрепанный и страшно нервный, он его таким не видел даже во время эвакуации Замка, сообщил, что очередной раз ставит на кон свою карьеру, если не голову, что сумел каким-то образом деформировать предписанную реальность и пробить пространство-время в физическом смысле, а это отчего-то запрещено законами то ли природы, то ли самой Гиперсети.
– Если сделал, значит, не совсем запрещено, – глубокомысленно ответил Новиков, сознавая, что переживает сейчас, пожалуй, так редко выпадающий в жизни момент абсолютного счастья.
А Сильвия ничего не сказала. Глядя на нее, Андрей не мог понять, довольна ли она таким разрешением ситуации или предпочла бы остаться на Валгалле? Но спрашивать об этом сейчас не стал.
Сашка продолжал рассказывать:
– Без всякой аппаратуры, хотя, может быть, она и была, только не здесь, Антон начал настраивать режим перехода. И все время попадал не туда. Бормотал что-то по-русски и по-своему, дергался, только что не озирался испуганно… Со стороны это выглядело, будто взломщик сейф открывает и все время ждет, когда сигнализация сработает. Или даже больше походило, как минер фугас с часовым механизмом обезвреживает, не зная, на сколько взрыватель поставлен. Наконец у него получилось. Сначала он на Дом наш настроился, мне аж тоскливо стало, как он теперь жалко выглядит… Убедились, что тебя там нет, тогда уже на катер перенастроились. Антон вздохнул облегченно, даже пот со лба вытер и говорит: «Ну все, удалось, значит». Ему теперь надо исчезать, а я и сам справлюсь. Канал откроется, я тебя забираю, и на том все. Я спрашиваю: «А вдруг не откроется?» – «За это не бойся, – отвечает, – но уже в последний раз. Все свои лимиты вы исчерпали. Теперь лучше всего забудьте про Держателей, аггров, форзейлей и прочие тайны Вселенной. Послушались бы меня тогда, всем лучше было бы. А сейчас… Может быть, но не уверен, кто-нибудь еще сам на вас выйдет, тогда уж как знаете, так и выкручивайтесь. А на меня не рассчитывайте. Точка. Считайте, меня больше нет».
Сказал он это – и исчез. Точно как с парохода в прошлый раз. Я и не заметил, как он растворялся. Бжик – и все. Тем более что в тот же момент экранная картинка в проход превратилась. Смотрю – ты сидишь, печалуешься, словно Меньшиков в Березове…
Андрей задумчиво молчал. Через некоторое время, словно отвечая своим мыслям, наконец заговорил:
– Так, наверное, даже и лучше. Да только не верится. Не оставят они нас в покое. Правда, если предположить, что они там друг с другом за нашей спиной договорились и решили объявить Землю демилитаризованной зоной да еще и карантин ввели… Я об этом с Антоном рассуждал, кстати. Оставьте нас в покое лет на пятьдесят, а там делайте что хотите.
– Я то же самое по сути говорил. Глядишь, они и снизошли. Да хватит нам про это. Вернулись – и ладно. Давай лучше встречу отметим.
– Давай. – Новиков попытался вспомнить, когда он ел последний раз. Выходило, что больше суток назад. А по нынешнему времени?
– Слушай, сегодня какое число? – спросил он Сашку, помогая ему накрывать стол на кухне.
– Двадцатое ноября…
– Так это что, больше двух недель прошло?
– Выходит, так. А по твоему счету?
Андрей задумался, только что пальцы не загибал, считая:
– Ну, если от момента, как у Сильвии ужинали, – четвертый день…
– Вот. А ты говоришь – павлины… Тут за твое отсутствие столько всего случилось. Давай по первой и мадаму нашу зови, она там не утонула в ванне? Я тебе сейчас порассказываю…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
«ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД»
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
Н. Гумилев
ГЛАВА 1
Новиков поднялся по трапу на палубу броненосца «Иоанн Златоуст», грязную, заваленную ржавыми металлическими деталями, бухтами тросов, всяким сопутстствующим ремонтно-строительным работам мусором. Сотни людей, и в матросской форме, и в штатской рабочей одежде, беспорядочно на непосвященный глаз перемещались по палубам и надстройкам, занятые, однако, каждый своим определенным делом. Густо висел сопровождающий всякую осмысленную деятельность русского человека флотский мат.
О появлении Андрея на корабле никто не был предупрежден, и никто его не встречал подобающим его чину и положению образом.
Он долго искал Ирину, лавируя между башен, труб и кильблоков, пока наконец нашел ее на шканцах, только что поднявшуюся по трапу из внутренних помещений броненосца. В синем офицерском кителе с серебряными однопросветными погонами без звездочек, что означало в царском флоте чин старшего помощника судостроителя (Воронцов и тут оставался верен себе: на подчиненных ему кораблях каждый должен был соответствовать уставу и своему служебному положению), в кокетливо заломленном берете, хоть и с испачканным ржавчиной и машинным маслом лицом, она все равно была поразительно красива. Только ее сотрудники – заводские мастера и матросы машинной команды, – похоже, этого не замечали, вполне свободно с ней спорили, что-то доказывали, размахивая руками и тыча пальцами в замусоленные листы чертежей. И она разговаривала с ними в подходящей тональности, хотя и без выражений, усиливающих усвояемость инструкций и распоряжений.
Но вдруг увидела Андрея, потеряла на секунду дар речи и кураж, потом кинулась к нему, чуть не споткнувшись о груду спутанных тросов, и повисла у него на шее. Моряки молча отворачивались из врожденной деликатности.
– Чем это ты теперь занимаешься? – спросил он после того, как они отошли к борту, укрылись от посторонних глаз за раструбом трюмного вентилятора и обменялись всеми положенными в данной ситуации словами и поцелуями.
– О, ты и не поверишь! Дмитрий решил сделать из меня корабельного инженера! Оказывается, это очень интересно…
– Корабельный инженер с филологическим образованием? Оригинально…
– Ты забываешь, что у меня и еще кое-какие образования есть. Твой друг Левашов, в частности, ко мне обращался за помощью при создании своей машины…
Тут она говорила правду. В качестве агента-координатора аггров по европейской части СССР, абсолютно автономного и не могущего рассчитывать на поддержку и помощь метрополии, Ирина обладала обширнейшими познаниями в самых разных областях науки и техники, особенно в радиоэлектронике, чтобы суметь изготовить из подручных материалов все необходимые ей приборы и устройства. И сейчас Воронцов для ускорения ремонтных работ, да и чтобы отвлечь Наталью от скуки и праздности, а Ирину от тревоги за судьбу Андрея, привлек их к практической деятельности. Наталья Андреевна, архитектор и инженер-строитель, уже успела получить соответствующую практику при разработке дизайна и оборудовании внутренних помещений «Валгаллы» и сейчас, имея богатый опыт общения с советским рабочим классом, руководила четырьмя бригадами, занятыми модернизацией систем жизнеобеспечения и управления броненосца, а Ирине досталось самое трудное – машинно-механическая часть.
На всех пяти боеспособных броненосцах Черноморского флота англичане, уходя из Севастополя в девятнадцатом году, взорвали цилиндры паровых машин.
Даже в нормальных, довоенных условиях с использованием полной мощности николаевских и петербургских судостроительных заводов, квалифицированных инженеров и мастеровых, ремонт занял бы не меньше года. А советская промышленность в предыдущей исторической реальности с восстановлением поврежденных в ходе гражданской войны крупных кораблей не справилась вообще. Все черноморские броненосцы, оставшиеся в Севастополе, балтийские «Андрей Первозванный», «Император Павел I», «Цесаревич», броненосные крейсера «Рюрик», «Громобой», «Россия», «Баян», «Адмирал Макаров» были проданы на слом. Хотя, учитывая характер Великой Отечественной войны на море, вполне могли бы принести немалую пользу при обороне и Крыма, и Ленинграда.
Воронцов долго ломал голову, каким образом выйти из положения и обеспечить своему искалеченному флоту хоть какую-нибудь способность к передвижению. Командующий действующим отрядом адмирал Бубнов, сменивший недавно умершего Саблина, сразу отнесся к идее заезжего «варяга» резко отрицательно. Он считал, что в ближайшие годы воевать на Черном море не с кем, и дай бог, чтобы хватило сил и средств привести в порядок предельно изношенные за годы войны линкор «Генерал Алексеев», крейсер «Генерал Корнилов» и несколько эсминцев-»новиков». В перспективе же следует думать о достройке готового на семьдесят процентов линкора «Демократия» («Император Николай I») и крейсеров типа «Адмирал Лазарев». Однако Воронцов имел на этот счет свое мнение. Он добился личного разрешения Врангеля попытаться восстановить броненосцы за свой счет и своими силами.
