им дворовые места и пашенную землю»{149}.
К этому надо добавить, что первоначальный опыт, полученный при царе Михаиле Федоровиче до Смоленской войны предполагал найм больших масс европейских наемников. Их действительно взяли на службу большое число — несколько полков. Но искусные в бою, наемники оказались слишком дорогой военной игрушкой, притом слишком своевольной, нестойкой к переменным условиям войны, а значит, слишком склонной к переходу на сторону неприятеля, если он торжествует на поле брани. Московское правительство очень быстро отказалось от практики набора частей и соединений из наемников. Позднее брали на русскую службу чаще всего в офицерских чинах и преимущественно как командиров, наставников, инструкторов для обучения национальных военных контингентов. Что означает — в сравнительно небольших количествах. В этом смысле русские полки нового строя имели больше надежности, нежели наемные формирования европейских монархов.
Однако комплектование полков нового строя из русских также потонуло в организационных и финансовых сложностях. Допустим, формирования нового типа наполняются служилыми людьми, знающими, что такое война, имеющими служебные амбиции, видящими в военном деле занятие на всю жизнь. Это кадры ценные, но их относительно немного. А вот «даточные люди», то есть выборные от земледельцев и посадского населения, — кадры сквернее скверного. Они войны не знают, участвовать в ней не желают, задерживаться в армии не хотят, притом изначально отбираются из числа людей порочных или малосильных. Даточные по большому счету — сброд. Потенциальные дезертиры. Притом в любом случае требующие серьезных затрат на обучение, вооружение, экипировку и прокорм. А повторяющиеся роспуски по домам превращают их вообще неизвестно во что. В своего рода «дискретных» солдат: сегодня военнослужащий, завтра — нет, послезавтра — опять да, а потом опять нет. О какой дисциплине и о каких навыках воинского искусства можно говорить? А казна задыхается от недостатка денег, а московская серебряная копейка худеет и худеет на протяжении всего периода от 1613 до 1717 года, когда она совсем исчезнет. В 1606-м, на начальном этапе царствования Василия IV Шуйского она весила 9,68 грамма серебра. В 1613-м, при восшествии на престол Михаила Федоровича, — уже 0,51 грамма. А при Федоре Алексеевиче, в первые годы 1680-х, снизилась до 0,4 грамма, притом уменьшилась и проба серебра. Дальше — хуже: петровская копейка вообще безобразно мала… А «съели» ее бесконечные военные расходы.
Для населения страны армия нового типа означала прежде всего тяжелые экстраординарные поборы — «двадцатую деньгу», «десятую деньгу» и ужасающую, дико разорительную «пятую деньгу». Между тем, русский посад и пашенное крестьянство десятилетиями восстанавливались, оглушенные и обескровленные великим пожаром Смуты начала XVII столетия. Для них подобного рода поборы и кампании по набору «даточных людей» — требования, способные довести до бунта.
Россия пыталась выполнить задачу обеспечения армии, каковая задача часто превышала ее экономические возможности. Вернее, полноценная армия, армия-в-идеале могла в почти совершенном, почти эталонном виде существовать на протяжении, допустим, года войны… но потом начинались трудности с отысканием ресурсов, годных для оплаты чрезвычайно дорогих механизмов военного дела нового строя.
По названным выше причинам с течением времени происходит перевод значительной части ратников из состава полков нового строя, прежде всего кавалеристов, на прокормление с земли, как это было в незапамятные времена с поместной конницей и служилыми казаками. А пребывание «на земле», то есть вне строя, рушит всякую регулярность армии.
Поэтому подлинно регулярная армия появилась у России только при Петре I. Основой для нее стало введение рекрутской повинности.
Введение рекрутчины при Петре I избавило государство от проблем, постоянно происходивших при комплектовании армии. Это так. Кроме того, рекрут, проводивший годы и десятилетия на воинской службе, быстро становился «квалифицированным», то есть очень хорошо обученным солдатом.
Но.
И рекрутская повинность еще не затронула основной принцип формирования вооруженных сил в Европе. В соответствии с ним, абсолютное большинство мужчин оставалось свободным от обязанности носить оружие, воевать, нести какую-либо армейскую или охранную службу. Более того, вербовка (найм) продолжала сохраняться: во Франции до конца XVIII столетия, в Пруссии — до начала XIX, а в Британии и — на протяжении всего XIX века. В Австрии вербовка доставляла вооруженным силам бойцов, коих не удавалось в достаточном количестве набрать за счет рекрутской системы.
С другой стороны, и рекрутская повинность, и вербовка превращали армию в безумно дорогой инструмент ведения политики. Гораздо более дорогой, чем раньше. Рекруты и навербованные солдаты получали от государства всё, от еды до пуль, притом постоянно, без перерывов. Они воевали отлично: русская пехота и артиллерия на протяжении XVIII — первой половины XIX века горы сворачивали на поле боя. Но: никакого самообеспечения! Попытка пересадить дорогую высококвалифицированную русскую пехоту в военные поселения, чтобы солдаты сами себя кормили сельским хозяйством, ознаменовалась жестокими бунтами. Итак, никакого самообеспечения.
А это еще более тяжкое испытание для казны, чем полки нового строя…
Военнослужащий новой, регулярной армии петровских времен и позднее обходился государству на порядок дороже, чем ратный человек из полка нового строя, и на два порядка дороже, чем служилец XVI века: воин поместной конницы, стрелец, казак.
Россия в этом смысле со времен введения рекрутских наборов на заре XVIII столетия попала ровно в ту же ловушку, что и многие страны Европы. Со времен Петра I ее армия стала, стоит еще раз подчеркнуть, чудовищно дорогой. В некоторые периоды — просто разорительной для страны.
Перелом в военном деле всемирного масштаба произошел в основном благодаря революционным событиям во Франции конца XVIII столетия. Необходимость противостоять хорошо обученным, превосходно вооруженным и приученным к дисциплине европейским регулярным армиям, построенным на основе рекрутской повинности, вызвала тотальное вооружение народа. Во всяком случае, весьма значительного процента народа. Во Франции это произошло в 1798 году. Противоборствующая ей Пруссия перешла к повинности в 1813 году.
В перспективе это приведет к так называемой всеобщей воинской повинности на территории большинства политически значительных государств Европы. И — удешевлению армии.
В рамках этого нового принципа армейского комплектования чрезвычайно высокий процент взрослого мужского населения оказывался в числе военнообязанных. Каждый военнообязанный должен был в течение нескольких лет нести службу в армии или на флоте, а если в эти годы шла война, то и участвовать в боевых действиях. Впоследствии, по окончании службы, он отчислялся в запас, но мог быть вновь поставлен в строй при мобилизации призывных возрастов в случае войны или социального кризиса[76] Небольшую часть вооруженных сил — офицерский корпус, генералитет, сектор особо важных специалистов — составляли люди, остававшиеся военными профессионалами на протяжении всей жизни.
Итак, хронология распространения системы принудительных призывов на военную службу такова: Австрия, Италия и Япония ввели ее у себя позднее, чем Франция и Пруссия (соответственно, 1850–1860-е, 1871 и 1872 годы). А в Российской империи переход с рекрутских наборов на воинскую повинность нового
