в трансе, встает с места). Что я приказал? Что впредь не будет месты?
Д о н - К и х о т. Сеньор герцог сам пожелал это в душе.
Г е р ц о г. Чтоб смерды хватались за дубинки, камни, дреколье, гнали моих пастухов?
Д о н - К и х о т. Ей-богу, веселенькое будет зрелище — несколько разбитых переносиц у сбиров.
Г е р ц о г. Чтобы десятки тысяч моих овец с ягнятами, коровы с телятами, чтоб две тысячи голов прочего моего скота были изгнаны с крестьянских угодий?
Д о н - К и х о т. Как господь бог изгнал Адама и Еву из рая.
Г е р ц о г (приходя в себя). Изгнал из рая?.. По какому праву, сумасбродный, посмел ты от моего имени, присвоив себе движение губ моих, приказать такое? Ты окончательно рехнулся, не понимаешь, что своей безответственной болтовней оскорбил бесспорные, испокон веков существовавшие права? Полоумный! Неужто не смыслишь, что нелепой болтовней ты сам вырыл у себя под ногами холодный склеп могилы? (Кричит.) Как ты посмел?
Д о н - К и х о т. Слишком много слов бросаешь на ветер, герцог! (Возмущенно.) Ты забываешь, что последний представитель странствующего рыцарства, единственный заступник обездоленных имеет право и даже обязан, не считаясь с волей чокнутого герцога, отменять произвол, глумление, угнетение. Стенайте, аристократы по рождению, теперь страдающие размягчением мозга, дряхлые, астматические разбойники, месты все равно не будет! Я, я, я не разрешу этого! (Щелкает герцога по носу.) Что ты на это скажешь, приятель?
Герцог хлопает в ладоши. Вбегают с т р а ж и, с ними В и в а л ь д о.
Г е р ц о г. Хватайте его, закуйте в кандалы! Он обманщик! Вор! Злодей!
Стражи бросаются на отбивающегося Дон-Кихота.
В и в а л ь д о. Слава богу, истина одерживает верх!
С т р а ж и уводят Д о н - К и х о т а. Д у л ь с и н е я, появившаяся на сцене, громко смеется.
Д о н - К и х о т. Что ты на это скажешь, приятель?
Картина вторая
Л у с и н д а (бежит через сцену, в руках у нее пакет с едой). Сеньор рыцарь… (Садится на край колодца.) Милый, дорогой сеньор рыцарь… Слушайте меня… Это я… я!
Внутренность колодца освещается. Д о н - К и х о т стоит, держась за решетку.
Д о н - К и х о т. Кто там?
Л у с и н д а. Я, сеньор рыцарь!
Д о н - К и х о т. Узнаю твой голос… Ты пришла… Пришла сюда… Случайность или ты сама захотела прийти?
Л у с и н д а. Но ведь вы понимаете?
Д о н - К и х о т. Необыкновенная, единственная, несравненная!
Л у с и н д а. Вы преувеличиваете, сеньор рыцарь. Я этого не заслужила.
Д о н - К и х о т. Моя Дульсинея!
Л у с и н д а (грустно). Нет. Всего лишь Лусинда.
Д о н - К и х о т (разочарованно). О… (Снова воспламеняясь.) Но это она прислала тебя… Приказала послужить мне… Что велела передать мои несравненная? Что шлет она мне, поцелуи или нежное объятие? Ключ от тюрьмы или стозубый напильник?
Л у с и н д а (просовывает сквозь решетку пакет). Немного еды.
Д о н - К и х о т (жадно разворачивает пакет). Сало и чеснок! Этого не могла прислать Дульсинея! Это прислал мне кто-то другой! Это дал тебе волшебник, чтоб с помощью отвратительного чесночного запаха разлучить меня с Дульсинеей!
Л у с и н д а. Вам прислала еду не Дульсинея и не волшебник, а добрая христианка кухарка, как ей подсказало ее жалостливое сердце!
Д о н - К и х о т. Обманщица! Имей в виду…
Л у с и н д а. Я от всего сердца люблю вас, сеньор! И желаю вам только добра!
Д о н - К и х о т. Дьявольские ухищрения! Вон отсюда, вероломная!
Л у с и н д а (испуганно удаляется). Будь милостив к нему, господь. (Уходит.)
Дон-Кихот через решетку кидает ей вслед пакет. Появляется ж е н щ и н а в б е л о м, садится на край колодца. Дон-Кихот по-прежнему выглядывает из-за решетки, на лице у него выражение надежды. Фигура закутанной в вуаль женщины постепенно освещается. Теперь видно, что это Дульсинея. Она напевает романс.
Д о н - К и х о т. Кто тут опять? Лусинда или еще кто-то пришел досаждать мне?
Д у л ь с и н е я (испуганно вскакивает). Кто там?
Д о н - К и х о т. А там кто? Если мой слух не обманывает, ты девственна и благородна.
Д у л ь с и н е я. Ишь какой смекалистый!
Д о н - К и х о т. Ты стройна, но с округлыми формами, твоя душа подобна вулкану!
Д у л ь с и н е я. Ты вертишься совсем около!
Д о н - К и х о т. И добродетельна, как только что выпавший снег. Ты Дульсинея Тобосская!
Д у л ь с и н е я. Угадал!
Д о н - К и х о т. Моя королева! Ты пришла вызволить меня из неволи?
Д у л ь с и н е я. Может быть…
Д о н - К и х о т. Ты принесла ключи от моих кандалов?
Д у л ь с и н е я. А почему бы в нет?
Д о н - К и х о т. Снять с меня колдовство? Дать мне возможность снова сесть на резвого коня? Взять в руки острое копье? Открыть моим очам бесконечные дали? О Дульсинея! А я, жалкая душонка, еще смел сомневаться! Разреши мне сказать здесь и теперь: я люблю тебя, Дульсинея. Я лишен всего, что отличает рыцаря, но повторяю: я люблю тебя, Дульсинея. Всю свою жизнь я подчинил этому чувству, вся моя жизнь менее, чем ничего, менее тени, она улетает, как несомый ветром песок, когда меня охватывает это великое неизгладимое чувство! Люблю тебя, одну тебя, навсегда и на веки вечные. О, если б нашлось перо, чтоб записать мои слова, как некогда Гомер, запечатлевший в звездной системе любовного мироздания каждый удар сердца мудрого и хитрого Одиссея! Я уже решил, Дульсинея, что, освободившись от земных пут, я умчу тебя в мирные края, где не бывает битв, и все дни, все ночи, все ночи и все дни посвящу служению твоей красоте. Да, Дульсинея, не презирай меня за эти земные слова, но я хочу сделать тебя своей супругой. Я никогда еще не спрашивал тебя, Дульсинея, но теперь спрошу — мне нужна уверенность, чтоб мое страждущее сердце могло вновь наполниться жизненными соками. Любишь ли ты меня, Дульсинея? Скажи! Твой рыцарь, распластанный как летучая мышь между жизнью и смертью, спрашивает тебя: ты любишь меня, Дульсинея?
Слышны шаги.
Д у л ь с и н е я. Тссс! Тише! Кто-то идет!
Тюрьма постепенно погружается во тьму.
Д о н - К и х о т. Сколько мне еще ждать тебя? Полчаса? Тысячу лет?
Д у л ь с и н е я. Молчи! (Про себя.) Надеюсь, это он, каналья. Или я напрасно теряю в ожидании время?
Часы на башне бьют двенадцать.
Час призраков! Страшно мне, мурашки по спине бегают. Самое лучшее было бы подушку на голову да прижаться телом к горячему телу. (Поднимается на ноги, прислушивается.)
На лестнице появляется Л ж е - Д о н - К и х о т.
Наконец ты решил прийти сюда, мой пылкий сеньор жених!
Л ж е - Д о н - К и х о т. Давно ждешь, милашка?
Д у л ь с и н е я. Удивительный брак: до последней минуты трясет страх, не обманут ли? Не дырявый ли мешок все обещания? Сверху сыплют в него, снизу высыпается. Ах! Честная женщина никогда не может быть ни в чем уверена! (Садится на край колодца.) Зачем нам надо было встретиться именно здесь?
Л ж е - Д о н - К и х о т. Хорошее местечко, тихое, пустынное, нигде ни души. Поговорим обо всем, что не дает тебе покоя…
Д у л ь с и н е я (сердито). Я не согласна на третью часть, хочу половину! (Опомнясь.) Безумец внизу может нас услышать!
Л ж е - Д о н - К и х о т. Кто?
Д у л ь с и н е я. Рыцарь.
Л ж е - Д о н - К и х о т. Не бойся его, милашка. Он отсюда не выберется, а если и выйдет, то ногами вперед. И болтовне его теперь никто не поверит, каждый засвидетельствует, что он рехнувшийся дурак,
