в жуткой атмосфере ее перформанса, это поможет ей избавиться от детских страхов.
— Или только усугубит ее состояние, — поморщился Ватсон.
Ровно в 16 часов Холмс и Ватсон высаживались у нужных ворот.
— Впечатляет, — отметил Ватсон, рассматривая открывшуюся перед ним усадьбу. — Трехэтажный особняк в окружении вековых сосен выглядел очень внушительно. Наверняка особая гордость его хозяина.
— Хозяином был известный в Санкт-Петербурге бизнесмен Никита Шевченко, отец Марины. Он умер пять лет назад, говорят, спился. После того как лет пятнадцать назад мать Марины ушла от него к Штольцу и уехала в Германию, дела Шевченко шли неважно. Этот дом — единственное напоминание о некогда роскошной жизни, — сообщил Холмс. — Здесь теперь хозяйничает Марина и ее престарелая бабушка по материнской линии. Анна Штольц приехала по приглашению сестры два года назад, Марина оформила над ней опеку, пока той не исполнится восемнадцать лет.
— А ты неплохо проинформирован.
— Я подготовился, — улыбнулся Холмс. — Кстати, нам — вот в это помещение, пристроенное к особняку справа. Судя по внешнему виду, когда-то это был амбар.
Перед входом стояла молодая блондинка лет двадцати пяти, в строгом светло-сером костюме, с аккуратным пучком на голове. Она встречала гостей, регистрировала их и просила оставлять телефоны, складывала их в бархатный мешок.
— Шерлок Холмс и доктор Ватсон! — разглядывала сыщиков блондинка, слегка смутившись. — Я куратор сегодняшнего вечера — Вера. Помогаю Марине. А вы проходите.
— Изнутри оно не такое огромное, как выглядит снаружи, — войдя в здание, отметил Ватсон.
— Взгляни-ка наверх, — указал рукой Холмс. — Держу пари, там, между балками и крышей еще куча пространства. Возможно, там находится какая-нибудь рабочая зона, крепления для кулис, например.
В помещении площадью около двухсот квадратных метров собралось человек сорок. В приглушенном освещении они бродили по залу, рассматривая развешенные повсюду картины в мрачных тонах и такие же мрачные инсталляции, все посвященные теме смерти.
— Мрачновато, — отметил Ватсон. — Вон на той картине, где изображен голодранец с протянутой рукой, цвет неба мне напоминает свекольный суп миссис Хадсон.
— И называется это «Страх нищеты», а вон та картина, где за человеком следует тень с косой, — «Страх смерти».
— А та, где повешенный… — Ватсон осекся, заметив стройную темноволосую женщину в красивом платье до пят, которая стояла возле одного из самых больших полотен с изображением висельника. Холмс проследил его взгляд, улыбнулся, взял под локоть и повел к незнакомке.
Краем глаза сыщики отметили, что зрители с интересом рассматривают предметы на небольшом столе, заранее приготовленные художницей: веревка с петлей, карнавальная маска, живая роза, скотч, ножницы, шпильки, чулки, булавки и прочие колющие-режущие вещи.
— Хорошо, что она пистолет сюда не положила, — отметил Холмс вполголоса. Подойдя поближе, он обратился к женщине: — Госпожа Марина, если не ошибаюсь? Позвольте представиться, Шерлок Холмс и Джон Ватсон.
— О! Вера мне сказала, кто-то из гостей назвался именами известных сыщиков, я не поверила.
— Вы действительно хотите повторить эксперимент Марины Абрамович? Не боитесь? Люди могут быть жестоки, — сказал Холмс, а Ватсон молча любовался художницей.
— Все ради сестры, вы ведь в курсе, — грустно улыбнулась Марина.
— Да, из ваших интервью и публикаций, — кивнул Холмс.
— Бедняжка, она все время вспоминает последнюю ссору родителей и то, как мама кричала: «Если бы не дочь!» Анна уверена, это о ней, что мама всегда сожалела о ее появлении. Именно оно помешало бросить Штольца и вернуться в Россию к оставленной семье.
Марина не успела договорить, как к их компании подошла Вера:
— Нам уже пора начинать.
Вера представила публике художницу и объяснила правила:
— На ближайшие три часа представьте, что госпожа Шевченко — ваш экспонат. Вы можете как угодно ее двигать и вообще — делать с ней все, что пожелаете, — объясняла Вера, — в этом перформансе вы можете использовать любой предмет, находящийся на столике.
Посетители зааплодировали, и трехчасовой вечер был открыт.
Сначала все гости подошли поближе к Марине и просто ее рассматривали. Затем к ней приблизилась молодая девушка и заплела ее волосы в косу. Холмс наблюдал за происходящим чуть в сторонке.
— Присутствующие пока немного скованы, — отметил он.
Ватсон еще раз пошел изучать инсталляции.
Одна из женщин вдруг взяла со стола розу, укоротила стебель, приблизилась к безмолвно стоящей Марине и воткнула розу ей в волосы. Лицо художницы исказилось от боли.
— Женщина, поаккуратней можете, — выкрикнул из толпы мужчина, и все вокруг оживились.
В зале заиграла легкая медленная музыка, через пару минут она сменилась ритмичной и более громкой. Из толпы вышла еще одна дама, в руках ее были ножницы. Все замерли. Подойдя вплотную, дама наклонилась и стала резать подол длинного платья Марины. Скоро все увидели красивые стройные ноги художницы. «О-о!» — раздались мужские возгласы. Мужчина в элегантном сером костюме с бабочкой, легко подхватил художницу и закружил ее в медленном танце.
Какая-то короткостриженая женщина подошла к танцующим, молча взяла Марину за руку и подвела к картине «Страх смерти». Затем схватила ее волосы и закрыла ими ее лицо. Заиграла зловещая музыка.
— Нет! — выкрикнула другая зрительница, и все увидели в ее руках косу, которую та решительно вставила в руки Марины. — Вот, теперь она — Смерть с косой!
В это время какой-то парень снял со стены черный длинный балахон с капюшоном, маску, похожую на карнавальную, подошел и надел их на художницу.
— Вот теперь это реально — Смерть, только скрытая за маской! Что еще страшней! Сейчас бы селфи!
Толпа зааплодировала, но ее заглушили резкие кислотные ритмы.
— Интересно, кто отвечает за музыкальное сопровождение? — спросил Холмс.
— Вера, — отозвался Ватсон, — я видел ее за левой кулисой с ноутбуком. Зал просматривается с двух скрытых камер в центральной части. И, как ты догадываешься, о них никто не знает.
— О, смотри, у нашей Смерти отняли косу, подойдем поближе? — заметил Холмс.
Тут из толпы вышел высокий мужчина со стулом и веревкой в руках и направился к одной из инсталляций — подвешенному к потолку черному фарфоровому ангелу. Мужчина снял этого ангела и передал кому-то из зрителей. Потом надел художнице на шею петлю, поставил Марину на стул, а конец веревки привязал к концу той, на которой только что висел черный ангел.
Публика притихла. Из динамиков раздался рок-н-ролл, и сотни светодиодных лампочек замигали, еще ярче освещая инсталляции, картины и художницу, стоящую посреди зала с петлей на шее. Мужчина на этом не остановился и связал художнице руки, что вызвало очередную порцию оваций.
— Страшно представить, что они еще придумают. Осталось больше часа, — хмыкнул Ватсон.
— Мне интересно, что произойдет, когда здесь появится Анна, — сказал Холмс. — А кстати, почему ее еще нет? Нас
