— Гебура и Хесед имеют превосходящие данные по всем характеристикам, что позволяет рассчитать вероятность их полной победы до одной десятой процента, — продекламировал Векс.
— Чего говоррришь? — не понял его Овсу.
— Он говорит, что братья лучше, чем их соперники и имеют большие шансы на победу, — пояснила т'эрка.
Довольно часто в последнее время малышка выступала переводчиком между киборгом и окружающими существами. Хоть девочка и темнокожий юноша и относились к разным видам, многие фразы и выражения в их языках были одинаковыми. Если бы не неестественный для людей цвет глаз и волос Векса, маленькая брюнетка никогда бы не смогла отличить его от своих соплеменников.
— Хех, это да, — лающе рассмеялся Овсу. — Ты, Шептун, забавно так говоррришь. Слова такие интеррресные. Прррям как наш шаман.
Фурри дружески похлопал по спине киборга. Шиварец, глядя на все это, покачал головой.
— Как бы хороши они не были, меня не оставляет мысль, что так просто вождь не даст им выиграть, — заметил Ансацу.
— Ты прррав, Шептун, — Овсу стал серьезным в мгновение ока, сбросив с морды веселые черты. — Из года в год тррретье испытание самое тяжелое. И не столько физически, как может показаться. Нет. Тяжело убить в конце.
— Убить?.. — юная кагэми надеялась, что ей послышалось.
— Да, маленькая Шептунья, убить, — воин смотрел прямо на участников испытания. — Главная цель испытания — это доказать, что ррради стаи ты готов на все. В том числе и убить.
— Вот почему старейшины жульничают в выборе соперников, — тихо произнес шиварец.
Вопрос, так и не слетевший с губ т'эрки, был заглушен радостными криками зрителей. Все они приветствовали своего вождя. Амансиз встал у кромки расщелины и взял слово:
— Вррремя отдыха прррошло и вы, молодые фурри, что сррражаются во имя Бинатанг Бесара, вновь готовы встррретиться на поле брррани. Пусть же вновь судьбу участников рррешит Бинатанг Бесар.
К вождю подошел верховный старейшина. Старик протянул чашу Амансизу и тот, не глядя, достал из нее две ленты. Оранжевая и фиолетовая. Цвета коричневого фурри-волка и Хеседа.
Коричневый самец не был самонадеян, как проигравший ранее динго. Он здраво оценивал своего противника и потому бой между двумя представителями старшей стаи был долгим и жестоким. Удар. Еще удар. Рывок. Разворот и контратака. Уклонение. Прогиб с подсечкой. Фурри наносили друг другу раны, окрашивая каменные стены расщелины свежей кровью. Зрители поддерживали участников. Выкрикивали их имена. Громче всех, умудряясь перекрикивать стаю фурри, кричала т'эрка.
— Давай, Хесед! — малышка стучала кулаками по перилам моста. — Вмажь ему!
— Вошла во вкус? — поинтересовался шиварец.
— Я просто не хочу, чтобы мой друг проиграл, — не оборачиваясь, бросила девочка.
— И для этого он должен «вмазать» противнику? — усмехнулся Ансацу.
Юная кагэми лишь яро продолжила подбадривать друга. Бой кончился спустя двадцать минут, полным поражением коричневого фурри-волка. Хесед стоял над пораженным противником, тяжело дыша. Его шкура была покрыта своей и чужой кровью.
Когда бесчувственного фурри оттащили к шаману и другим проигравшим, на дне расщелины Хеседа сменил брат. Гебура, обладатель светло-голубой ленты, выступал против койота с кожаным шнурком на хвосте, рядом с которым был повязан грязно-синий шнурок.
— В этот раз старейшины решили не тянуть, — заметил шиварец.
Противники стали друг напротив друга приняв оборонительные позы.
— Хотя нашему белоснежному другу, опять не выпадет шанса сразиться, — продолжал размышления Ансацу.
Койот бросился в атаку. Его движения говорили о том, что молодой фурри был полон решимости выиграть во что бы то ни стало.
— А может и нет… — протянул Октуш виа Сацуи.
Гебура легко отклонился от атаки, тут же приложив противника спиной о стену, используя инерцию движения койота. Фурри был оглушён и потерял сознание.
— Нет, все же без боя, — усмехнулся кагэми.
Т'эрка неодобрительно покосилась на наставника.
Гебура, не дожидаясь помощи воинов, взвалил койота себе на плечо и, выбравшись из расщелины, отнес к раненым. Передав свою ношу шаману, белый фурри занял свое место у края расщелины.
Следом бой приняли шакал с браслетом и немая фуррийка. Шакал, озлобленный после боя с разноглазой фуррийкой, без промедления бросился на противницу. Но пятнистая самка ждала подобного поведения и была готова к атаке. Как и в прошлом бою с волчицей, что превосходила ее по размерам, Немая полностью положилась на свои ловкость и реакцию. Она уворачивалась от ударов, словно просчитывала их на несколько ходов вперед. Казалось бы и в этот раз удача будет на ее стороне, но случай изменил все кардинально. Уворачиваясь от очередной атаки, фуррийка не заметила, как шакал, припав на все четыре лапы, загреб горсть земли и как только представилась возможность, швырнул ее в морду противнице. Глаза и нос несчастной были забиты, она не могли не взглянуть, не вздохнуть. Отступая назад, фуррийка пыталась лапами отчистить морду. Когда же ее спина коснулась каменных стен расщелины, шакал нанес пятнистой фурри серию ударов под ребра. Из пасти побежденной фуррийки потекла струйка слюны вперемешку с кровью. Довольный собой, шакал вернулся на свое место на верху расщелины. Но стоило ему подняться, как он почувствовал на себе тяжелые взгляды кагэми-фурри, которым, мягко говоря, не понравилось произошедшее.
— Ему лучше взывать к своему божеству, если он не хочет быть разорванным на части, — зло усмехнулся шиварец.
Это был редкий случай, когда юная кагэми была полностью солидарна со своим Амо.
Как только пятнистую фуррийку унесли из расщелины, вниз спустились новые участники. Ими оказались серый волк и динго с красной лентой. Как и в прошлых битвах, эти двое фурри отличились жестокостью в сражении. Оба они поплатилась плотью — волк левым глазом, а динго правым ухом. Но победитель может быть только один и стал им фурри старшей стаи, в ярости от потери глаза, разорвавший противнику всю морду. К пораженному динго, вместе с воинами, спустился и шаман. Еще в расщелине он начал что-то накладывать на кровавые раны проигравшего.
Последними в бою участвовали фуррийка-койот с порванным ухом и динго с кривым прикусом. Фуррийке было не занимать ярости и, как во время боя с Опоясанной, она жестоко вгрызалась в плоть противника. Ей было не важно, куда кусать, главное — достать врага и вырвать кусок побольше. Но динго не собирался становится кормом для самки и отвечал не менее жестокими выпадами, даром что пасть была кривой.
