ползла и тянулась над горизонтом, клочья её плыли, наслаивались друг на друга, постепенно выцветая в тонкую светлую полоску. Блик зари скользнул по окнам.
Алиса подняла голову. Это, конечно, был фонарь, а не заря. Но у горизонта тьма и правда выцветала, неохотно и блёкло, но вполне очевидно.
Она села и закрутилась во все стороны, пытаясь что-то выследить.
— Мы не свернули ещё?
— Свернули, — отозвалась Лана. Губы её были крепко сжаты, а взгляд уставлен вперёд в затверженном механическом упорстве. — Тут совсем рядом уже. Может, полчаса или вроде того.
— До города?
— До станции. Там дорога прям впритык к железке, и должны быть поезда. Можно будет сесть наконец и доехать. До самого вокзала.
— А прикинь — приезжаем на станцию и там тоже никого, — Агнешка кашлянула каким-то невнятным смешком. — И никаких поездов.
— Хватит, — оборвала Лана, и в её голосе даже почти не было раздражения. Слева от них изящной петелькой на стройных белых колоннах изогнулся и полетел вперёд железнодорожный мост, горя по краю узкой линией подсветки. Он был пуст, но, возможно, по нему сейчас и не должен был проезжать никто.
Где-то во внутренностях Уаза чихнуло и зарокотало.
— Ну! — прикрикнула на него Лана, уперев взгляд в приборную панель. Тот перестал хрипеть, дёрнулся немного, но продолжил ехать.
— Вот это весело будет, — Агнешка тоже покосилась на панель мельком.
— В крайнем случае пойдём пешком, — проговорила Лана. — Тут действительно совсем недалеко уже. Можно дойти. Будет совсем глупо не дойти.
Справа показалось тёмное пятно старой билетной кассы. Уаз приостановился с ней рядом. Кассу, видимо, бросили и переместились куда-то ещё — окошки её были забиты фанерой и вокруг валялся мусор. Впрочем, и неудивительно: наверняка новая касса была куда ближе к станции, чем эта будка, так что к ней давно перестали приходить. За её задней стеной поблёскивали в свете фонаря несколько телефонных кабинок.
— Там вроде расписание я вижу, сбоку… — Лана, не спуская глаз, отцепила ремень. — Пойду гляну.
Агнешка кивнула, но даже не повернула головы, чтоб убедиться, куда именно кто пошёл. Она смотрела куда-то вперёд из-под опущенных век и не двигалась, будто дремала.
— Агнешка? — позвала Алиса. Та с чуть заметным усилием двинула губами:
— Мм?
— Ты нормально? Может, всё-таки дать ещё таблетку?
— Не, не надо. Я же не веду, — она открыла глаза. — Лис, если я тебе подарю кое-что, возьмёшь?
Алиса настороженно нахмурилась:
— Что?
Агнешка покопалась в своей сумке на поясе и, перебрав там какую-то мелочь, вытащила складной нож.
— Вот.
— Твой ножик? Зачем он мне?
— Ну… Как там у Агаты — «Ты лучше, ты круче, ты сможешь, я в курсе».49
Алиса нахмурилась ещё больше. Отвела взгляд в ту сторону, куда ушла Лана: та стояла в телефонной будке, застыв и сгорбившись, и была похожа отсюда на сероватый обломок дерева или погнутую железяку, обрывок шифера. Никто не знал, зачем он и куда везти его дальше, вот и поставили там, прислонив к стенке изнутри. Агнешка, тоже в неверном свете, не оборачивалась и глядела затылком, и Алиса усиленно потрясла головой:
— Но что я им буду делать?
Агнешка усмехнулась:
— Не знаю, это ты решай — тебе же подарок. Можешь им письма вскрывать, например.
— Какие письма? — почти возмутилась Алиса. — Кто кому-то шлёт бумажные письма сейчас?
— А, ну да, логично. Я всё забываю, что мы не в том веке. Как он сменился, так и забываю, — она улыбнулась сама себе. — Ну, тогда ещё для чего-нибудь, сама придумаешь.
Она развернулась в кресле и протянула ножик Алисе. Глаза у неё были воспалены и блестели не очень здорово, как при температуре.
— Вот, — тонкий лисий силуэт перелился серебристым. Агнешка прижала пальцем пухлую кнопку сбоку. — Жмёшь сюда — он открывается.
Лезвие выскочило — не то чтобы ржавое, но какое-то тёмно-рыжеватое. Агнешка критически оглядела его.
— Только почистить надо будет. Нда… Сказала бы я, что он волшебным образом темнеет, когда владельцу грозит опасность, но нет, его действительно просто надо почистить. Закрываешь рукой, вот так, — она защёлкнула лезвие обратно. — Только не надо делать, как я в тот раз. Как я — вообще по жизни не надо делать.
Агнешка ещё раз настойчиво протянула ножик. Алиса не стала брать, смотря упрямо и испуганно.
Агнешка скользнула взглядом в сторону:
— Сейчас вернётся Лана, и придётся объяснять ей, чем мы тут занимаемся, — она сунула нож Алисе и заговорщически шепнула. — Возьми. На хранение, потом отдашь снова.
Дверь открылась, и Алиса успела спрятать ножик у себя, прежде чем Лана села за руль.
— Дозвонилась? — спросила Агнешка.
— А? Нет, — вид у Ланы был озадаченный. — Почему-то не берут трубку.
— С домашнего не берут?
— Везде. И дома у нас, и по мобильникам. И Макс не берёт тоже, — она несколько растерянно поморгала, глядя на датчики. — Не знаю, в чём дело.
— А что с расписанием? — робко напомнила Алиса.
— Расписание? Да, — Лана чуть встряхнулась, будто возвращаясь в реальность. — Должен быть поезд в восемь десять. Сколько сейчас?
— Семь сорок.
— Да, значит, это ближайший до города. За полчаса-то уж точно там будем. Единственное, расписание могли обновить, это старое. Но может, оно и то же, посмотрим, — она выкрутила руль, чтобы отъехать.
Однако Уаз не проехал этого получаса — или сколько там оставалось по-настоящему. То ли в нём незаметно закончилось топливо, то ли ему просто надоело везти чужаков — но только он рыкнул, встал и заглох.
Лана, не веря, попробовала завести его ещё раз. Мотор не откликнулся. Всё в машине умерло враз, будто она и была таким же металлоломом, как все её бывшие соседи по стоянке, и лишь невероятное волшебство дотянуло ей аж досюда.
— Ладно, — Лана по-прежнему озадаченно вылезла из-за руля. — Понятно. Тогда правда идёмте?
Они пошли, оставив этот последний автомобиль позади — вряд ли им бы попался ещё один на коротком отрезке до станции. Здесь только неказистые пустыри тянулись справа вдоль дороги — слева сверкали в серых потёмках лампочки железнодорожного моста, и на него не было хода с земли.
— Могли бы приставить лестницу, — заметила Агнешка.
— Дальше должна быть, я думаю, — Лана быстро шагала, высматривая перемены впереди. — Надеюсь, там не тоннель за сто метров и не через кучу загородок. Я хочу успеть на этот поезд.
Алиса, уже несколько раз с тревогой оглядывавшаяся назад, посмотрела на часы на руке.
— Что такое? — спросила настороженно Лана.
— Я просто подумала… — пробормотала тихо та. — Скоро восемь. И… свет такой… видите?
Свет в небе и вправду был переменчивый — двуличный, хрупкий и ненадёжный светомрак, который в
