Сопровождавший их мужчина на коне не был знаком Алаку, но Эйд многое слышал о нём, поэтому быстро догадался, кто это был. Лисы славились своими рыжими волосами цвета осенних листьев. Судя по тому, что князь был молод, Фаларнов сопровождал младший Коверг, Эвар, прозванный Огненным Лисом. О его изумрудных глазах, в которые влюблялись юные девушки, пели многие музыканты даже на Западе. А ещё этот человек славился своей хитростью и терпением. Эвар прекрасно понимал, что многие князья уважают его отца и подчиняются ему, потому сохранял старику жизнь. Иначе старший Коверг уже давно погиб бы от яда в еде или кинжала в сердце — Огненному Лису было неведомо понятие чести, как и многим Псам.
Не спускаясь со слона, Руэл Фаларн вскинул руку, и спутники его остановились. Алак почувствовал на себе леденящий душу взгляд Зинервы и поёжился. Как будто женщина заглядывала внутрь него, читала его мысли и знала наперёд все его шаги.
- Приветствую… молодой Ворон, — хрипло произнёс Руэл, пристально смотря на Алака и его товарищей. — Благодарю, что явился сюда без армии. Я хотел бы поговорить мирно.
Юген приглушённо усмехнулся — мирно, как же! Псам неведомо было это слово, и Роялд уже давно готовился к тому, что Фаларны прибудут не одни. Наверняка где-то за холмом скрывался конный отряд, готовый броситься в бой по приказу своего короля.
Наклонившись к молодому Ворону, Юген рассказал ему о своих подозрениях. Юноша только кивнул головой Грозохвосту. На глазах у Псов вран расправил крылья, оттолкнулся от земли мощными лапами и взмыл в воздух. Его силуэт на мгновение затерялся на фоне затянутого тучами неба, но вот птенец медленно спланировал вниз и приземлился рядом.
— Я должен был убедиться, что вы прибыли одни, — пояснил Таодан, заметив напряжённые взгляды Псов. Юноша не рассчитывал, что Корсаки прибыли с предложением мира. Нет, это было слишком не в их духе. Скорее всего, Фаларны попытаются запугать молодого Ворона и потребуют сложить оружие. Но Грозохвост не для того избрал Алака своим хранителем, чтобы тот сдавался врагу. И Таодан не мог предать тех людей, что признали его императором, наследником великих Воронов.
— Очень милая… птица, — выдавила из себя улыбку Зинерва. Лицо её при этом исказилось в оскале, но осталось холодно-прекрасным. — Откуда она у тебя, молодой князь?
— Он император, прошу заметить! — Аньен громко фыркнул и сложил руки на груди. Королева устремила на него испепеляющий взгляд, но мальчик его даже не заметил, лишь показал женщине язык и сел ровнее на своём пони, словно это был огромный могучий конь.
— Его я получил от своего отца, вороньего князя, — безразлично и абсолютно спокойно произнёс Алак. — И мы едва ли прибыли сюда, чтобы говорить о моём вране. Прошу, пожалуйста, поведайте мне, зачем вы прислали птицу с приглашением.
Зинерва приглушённо зашипела — ей не нравилось, в каком тоне Алак разговаривал с ней и её мужем. Или, скорее, её волновало только отношение к себе самой. На Руэла королеве, кажется, было откровенно наплевать. Но Фаларн покачал головой, и женщина мгновенно умолкла, потупив взгляд своих сапфировых глаз.
— Мне абсолютно всё равно, кто у вас главный — великий князь, или император, — прохрипел Руэл. Корона на его голове сползла на лоб, но мужчина не спешил её поправлять. — Да хоть какой-нибудь царь или шиттарийский хан. Мне нужен человек, которому сейчас подчиняется Фабар.
— Вот он я, — пробормотал Алак. Ему не нравился этот человек, и юноша хотел как можно скорее разделаться со всеми делами здесь и вернуться в лагерь.
Грам Ловарс, сидевший на своей кобыле позади Победоносного, пристально посмотрел на Корсака. Их взгляды пересеклись, и Руэл тихо усмехнулся. Его забавляло, что Грам теперь был словно ручная собачонка у молодого императора. Вся гордость, всё величие Тигра разом померкло, когда на политической сцене оказался какой-то сопляк с вороной-переростком.
— Это, должно быть, унизительно, — прошипел Руэл, — прислуживать мальчишке. Как так получилось, Грам? Твои предки были великими князьями с самого падения Империи Ворона. И что теперь? Неужели Фабар решил вернуться к тому, отчего мы так старательно избавлялись?
— Это Псы восстали против Империи, — Грам раздражённо сплюнул на землю. — И это Псы уничтожили всё то, что так старательно строили наши предки. Неужели ты забыл, Фаларн, что именно фабарцы защищали оставшихся в живых потомков императора? И забыл, кто увёл у твоего отца из-под носа двух шакальих княжон, которые теперь стали западными княгинями?
Грам усмехнулся, и Алак заметил, как исказилось лицо Зинервы. Эвар, сидевший рядом на своей высокой гнедой кобыле, потянулся за мечом. И лишь Руэл остался абсолютно спокоен. Понимающе кивнув головой, он вдруг махнул рукой и произнёс:
— Чтож, тогда у меня не остаётся иного выхода, как просто предупредить вас, что Латаэн не собирается подчиняться какому-то мальчишке с птицей. Мы не признаём его, как императора. Времена Империи Ворона прошли. Нам не нужен хранитель врана.
— Но мы предлагаем сдаться вам, — улыбнулась Зинерва, слегка наклоняясь вперёд, как змея на звук дудочки. — Если вы признаете Корсаков, как новых королей Сангенума, вам, быть может, сохранят жизнь.
Ложь. Откровенная ложь. Алак увидел злорадство, мелькнувшее в глазах королевы, и по спине его невольно пробежал холодок. Эта была ужасная женщина. Прекрасная и отвратительная одновременно. Она предлагала предать людей, которые вверили свои жизни Алаку? Которые сражались за него? Которые верили в него, как в своего императора и хранителя врана? Нет, не для того Грозохвост выбирал Таодана. Нахмурившись, юноша обернулся к Аньюн, сидевшей рядом на своей пегой кобыле. Девушка выглядела абсолютно спокойной и лишь покачала головой. Она почувствовала ложь, шедшую из уст Зинервы.
— Эта женщина не принесёт ничего, кроме боли и страданий, — прошептала Небесокрылая, разворачивая свою кобылу обратно к лагерю. — С этими людьми тебе не о чем разговаривать, Ворон.
Алак понимающе кивнул головой. Да, нужно было с этим заканчивать. Фаларны приехали, чтобы запугать его? Чтож, у них это не вышло. Фабарцы были храбрыми людьми, и чужие угрозы никогда не действовали на них.
— К сожалению, я вынужден отказать вам, — пробормотал Алак, натягивая поводья Победоносного. Жеребец попятился назад и громко захрапел, пугая соседних лошадей. — Я не собираюсь предавать свой народ. Мы будем сражаться до последнего. И, надеюсь, Латаэн падёт первым.
— Простите, Ваше Величество! — с иронией воскликнул Юген и сделал лёгкий поклон. Зинерва вспыхнула от гнева, но Руэл пристально посмотрел на жену, и она промолчала. Фаларн не собирался больше спорить с Алаком. Он понял его мнение, взвесил все «за» и «против» и пришёл к выводу, что Фабар не настолько уж труслив, как ему казалось. Но мирно разойтись у предводителей не получилось. Едва Алак собрался развернуть Победоносного и отправиться обратно в лагерь, Эвар Коверг неожиданно вытащил из ножен меч и направил его острие на Таодана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
