- Нет. Они заплатят за это, Аньюн. Пусть присылают хоть целую армию волколаков. Пусть хоть заявляются в мой дом. Я буду ждать их. Ждать и ненавидеть за всё, что они сделали. За Анитру, за Стефари, за Грама. И за всех, кто умер от рук Псов. Я клянусь в этом перед богами. Я клянусь в этом перед тобой и твоей чёртовой Синей Змеёй. Она слышит меня? Слышит?!
Аньюн тяжело вздохнула и кивнула головой. Мягкая рука снова коснулась плеча Таодана, но на этот раз Алак не стал её сбрасывать. Стиснув зубы, юноша поклялся себе, что никогда не отступит перед Псами. Чем бы они ни угрожали ему, он не остановится, пока Корсаки не будут уничтожены, а Латаэн падёт. Даже если ради этого ему придётся рисковать собственной жизнью.
В Беланору Алак возвратился в трауре. Он не знал, что будет говорить, когда встретится с женой Грама. Но он должен был объявить ей столь печальную весть. Таодан посчитал, что обязан сделать это лично, а не посылать чёрного ворона. Узнав о смерти мужа, княгиня побледнела от шока, но с достоинством выслушала юношу до конца и склонила голову, благодаря за то, что он лично пришёл рассказать ей об этом.
— Если бы вы послали мне эту весть с безмолвной птицей, я никогда не простила бы этого вам, — с горечью произнесла Давэль, смотря на Алака глазами, полными печали и скорби. За спиной у княгини стоял её сын — совсем ещё мальчишка. Ему было не больше девяти. А теперь на него свалился тяжкий груз отцовской власти.
— Я распоряжусь, чтобы за вами и Ракартом хорошо присматривали, — пообещал Алак, слегка склонив перед княгиней голову. — Я виноват в смерти вашего мужа. И единственное, что я могу теперь сделать — это беречь вас и вашего сына, чтобы род ваш не прервался. Я буду защищать Ракарта как собственного брата.
Давэль печально улыбнулась ему и поблагодарила. Ракарт, маленький мальчик с тёмными кудрями, удивлённо посмотрел на Алака и коснулся его руки.
— Ты теперь мой братик?
Таодан с удивлением на него посмотрел и, выдавив улыбку, потрепал по волосам. Сердце в груди сжалось от боли, и на глазах выступили слёзы. Нахмурившись, юноша снова поднял взгляд на Давэль и пробормотал:
— Я не должен предлагать вам такого после того, как вы лишились мужа, но… думаю, вашему сыну будет лучше в Биарге. Там есть много княжеских детей его возраста, а с Аньеном он быстро подружится. Вот увидите, я буду хорошо присматривать за ним, — переведя взгляд на Ракарта, Алак расплылся в улыбке и поспешно добавил: — И дам покататься на Грозохвосте, когда тот станет достаточно взрослым.
— Я буду как хранитель врана?! — восторженно воскликнул мальчик. Как грустно, что он совсем не понимал, что отец его больше никогда не вернётся домой, и через семь лет он взойдёт на трон вместо своей матери. А до тех пор она будет его регентом.
Давэль лишь мягко поблагодарила Алака и, не выдержав, обняла его. Юноша не знал, как утешить княгиню, поэтому просто молча слушал её рыдания и проклинал Корсаков за то, что они совершили. Таодан желал этому Лису скорейшей смерти и молил Четверых, чтобы они исполнили его просьбу. Должна же быть на свете хоть какая-то справедливость!
* * *
Услышав шорох возле кровати, Беральд лишь сильнее сжал глаза, стараясь не думать о том, кто мог прийти к нему в столь поздний час. Это был просто слуга. Или одна из тех кошек, что держала у себя кухарка. Или маленький рыжий щенок, привезённый охотниками из Медвежьей рощи возле Дарма. В Тирге ничто не угрожало молодому князю. Ничто и никто. Но шорох в темноте был настолько громким и явственным, что не давал Беральду уснуть. Кровать вдруг слегка прожалась под чьим-то весом, и мужчина почувствовал странный аромат хвои, смешанный с запахом свежей крови. Так могло пахнуть лишь от одного существа.
— Зачем ты пришла, ведьма? — Беральд ощутил на своих плечах прикосновения её мягких пальцев и холод острых когтей. Женщина ласково провела рукой по его груди и, остановившись у самого живота, прошептала:
— Мне было одиноко, мой дорогой Медведь. Мои братья и сёстры ушли в Медвежью рощу… — она облизала свои тонкие губы и широко улыбнулась. — Неужели князь не рад видеть меня?
При свете луны, замершей прямо напротив окна, обнажённая кожа Арраги казалась молочно-белой и манящей, но Беральд закрыл глаза — он знал, что всё это лишь чары. Стоит ему отвести взгляд, и волшебство волчьей ведьмы перестанет действовать. Но от такого холодного отношения к себе Аррага становилась лишь ещё более игривой. Проведя острым когтём по шее Беральда, женщина хищно улыбнулась и коснулась губами его щеки.
— Ты так холоден, милый Медведь… Неужели я тебя совсем не интересую?
Голос её задрожал, а лицо стало таким несчастным, что Беральд не смог удержаться и невольно посмотрел на Аррагу. Женщина тут же расплылась в широкой улыбке и прилегла на кровать рядом с медвежьим князем. Чары её всё сильнее овладевали Сатарном, и мужчина чувствовал, что уже не в силах сопротивляться волчьей магии.
— Разве ты не подружка Лиса? — усмехнулся Беральд, оборачиваясь к своей ночной гостье. На обнажённом теле ведьмы виднелись тёмные полосы, от которых исходил запах крови. Он дурманил мысли молодого князя, и в горле стоял противный комок, но Аррага почему-то от этого казалась лишь её красивее и опаснее. Осторожно сев, она принялась распутывать свои длинные волосы и раскладывать их на упругих грудях. На мгновение Беральду показалось, что в ярко-жёлтых глазах ведьмы проскользнула грусть. Поджав нижнюю губу, женщина долго смотрела в одну точку и перебирала пальцами мягкие локоны, волнами спадавшие сначала на постель, а потом и на пол.
— Я безразлична Лису, — наконец прошептала Аррага, слегка наклонившись вперёд, словно находясь в неком трансе. — У него есть другая женщина. Настолько опасная, что мою голову могут вывесить на главной площади Фаргеша на потеху жителям. Забавно, не правда ли? — она снова расплылась в широкой улыбке и обернулась к Беральду, заглядывая ему в глаза. Мужчина почувствовал пробежавший по спине холодок и нервно сглотнул. Аррага медленно перевернулась на бок и снова прикоснулась пальцами к его груди. — Неужели ты прогонишь меня? Я не желаю тебе зла, мой милый Медведь. Или ты боишься, что я убью тебя так же, как Йорана и Тхана?
Беральд лишь тяжело вздохнул в ответ. Он не боялся, что Аррага может его убить. Со дня смерти отца ведьма не раз приходила к нему — у неё был не один удачный момент, чтобы прикончить его, как и всех старших Сатарнов. Но волчья тварь игралась с ним. Ей что-то было нужно от него, но она не говорила, что именно. От этой таинственности Беральд едва не сходил с ума. Он уже привык к ночным визитам Арраги, знал, где она скрывалась днём. Благодаря тому, что ведьма всегда была рядом, мужчина узнал множество тайн волколаков. Например, что сила Ночных Певцов действует лишь при свете луны, а днём они абсолютно бессильны. Беральд легко мог прийти в логово Арраги и убить её, когда она будет беззащитна. Точно так же как сама Аррага могла прийти к князю ночью и оставить слугам лишь его бездыханный труп. Быть может, именно эти знания слабых мест друг друга всё ещё сохраняли жизнь им обоим. Как бы то ни было, Беральд даже не задумывался о том, чтобы убить волчью ведьму, и Аррага держала все свои фокусы при себе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
