Следовательно, истинные побуждения Tuberculinum иногда заключаются не в желании обрести независимость или новые стимулы, но в несбывшихся устремлениях или неудовлетворенных надеждах и ожиданиях; он путешествует, чтобы отвлечься и убить время. Беспокойный дух скитаний, вечно ищущий успокоения в каком-то другом месте, является отражением «изгнанника» XIX-го века, туберкулезного больного, уходящего из своего общества в поисках улучшения или выздоровления даже в более здоровую другую страну, в санаторий с более сухим воздухом или просто старающегося избежать трудностей повседневной жизни, Роберт Льюис Стивенсон, чье здоровье с юных лет было подорвано туберкулезным диатезом и чей беспокойный бродячий образ жизни представляет собой пример поведения туберкулезного «романтического изгнанника», писал: «Куда бы я не отправлялся, я это делал просто, чтобы ехать. Я путешествовал ради путешествий. Великое дело — движение».
Если Tuberculinum не способен отправиться в путешествие физически, то он путешествует мысленно: читая Национальный географический журнал, прочитывая от корки до корки книги о путешествиях или зачарованно смотря многосерийные фильмы о путешествиях по телевидению. А женщины часто любят работать в бюро путешествий по той причине, что там есть возможность посещать различные новые места.
Этот тип людей может также часто менять род занятий или профессию. Они часто признаются, что никогда не работали полный рабочий день более года или двух после окончания колледжа. Или говорят. «О, я всегда наполовину на пенсии» (имея в виду, что никогда не работали полный день с 9 до 17), «уже двадцать три года». Любая рутинная работа заставляет его чувствовать себя связанным, а свободу — урезанной. Это не говорит о степени их компетентности или остроте интеллекта, и (необязательно) об их поверхностном подходе к жизни, — фактически эти люди, занимаясь самыми разнообразными делами, часто делают необычайно быструю и плодотворную карьеру, но их неуспокоенность чаще всего является свидетельством лежащего в основе их типа туберкулезного миазма.
С другой стороны, беспокойство этих людей иногда мешает им завершить ту работу, которой они занимаются. Учитель, который должен подготовиться к уроку, будет ходить по музеям, посещать друзей или читать посторонние книги — всё, что угодно, но только чтобы не сидеть и не заниматься теми серьезными делами, которыми он обязан заниматься.
Это беспокойство, возбуждение, неудовлетворённость и изменчивость — в отношениях, призвании, месте жительства, сфере интересов — напоминают образ птицы в клетке Монтеня: «Птицы без отчаяния влетают в клетку и в отчаянии стараются вылететь из неё». Он имел в виду супружество, но то эмоциональное состояние, когда человек стремится к тому, чего у него в настоящее время нет, и туда, где он сейчас не находится, или хочет делать не то, что делает в настоящее время («ничто его не радует», Аллен), — это применимо в самом широком аспекте к психике Tuberculinum.
В коротком рассказе О Генри «Персики» галантный новобрачный муж, изо всех сил стараясь угодить своей жене-Tuberculinum, обещает достать ей всё, что её душа захочет. Это происходит среди зимы и среди ночи, а новобрачная просит свежий персик. Он выбегает выполнить желание и возвращается несколько часов спустя после ряда неописуемых приключений, израненный в бою, но торжествующий с персиком для своей возлюбленной «О, разве я сказала персик? — был её капризный вопрос — Я думаю, что с большим удовольствием я бы съела сейчас апельсин!
Ещё одной яркой чертой этого конституционального типа является переменчивость настроений. Будучи одним из всего двух лекарств в рубрике «Настроение» у Геринга в «Ведущих симптомах» («хотя обычно этот человек бывает приятным по натуре, он становится временами неразговорчивым, надутым, раздражительным, придирчивым, мрачным»), Tuberculinum не должен быть упущен из виду при встрече с переменчивостью настроения у пациента, которая играет большую роль в характере данного типа.
Эта нестабильность душевного состояния Tuberculinum не похожа на внезапное противоречивое настроение Ignatia или Chamomilla, а представляет собой хроническую врожденную склонность, мирное настроение сменяется раздражительностью, нежность — грубостью, беспокойство — пассивностью, гнев — равнодушием, энтузиазм — потерей интереса, надёжность — капризностью, бодрость — усталостью от жизни, лихорадочная деятельность — меланхолической отстраненностью, целенаправленность — нерешительностью, потребность в безопасности и поддержке — стремлением к независимости, уединение — желанием острых ощущений, а всё это превращает личность в постоянный источник эмоциональных потрясений.
Изменчивость настроений можно наблюдать с раннего возраста. Обычно привлекательный и любящий ребенок периодически становится вспыльчивым и непослушным, демонстрируя вспышки сильного гнева, которые нарушают спокойствие всей семьи. Он постоянно хочет, чтобы ему уделяли внимание, и в то же время необоснованно требует, чтобы его оставили в покое (Natrum muriaticum). Он легко нападает на других, кусает удерживающую его руку и швыряет вещи, проявляя «желание разбить вещь» (Кент) и причинить боль. Ребенок швыряет не только вещи, но и слова, самые обидные, предпочтительно непристойные, всякие, какие он смог услышать («стремится пользоваться грязными словами», Берике), и, конечно же, у него часто бывают взрывы «ужасных двухлеток» — грубые вспышки раздражительности и ярости по малейшему видимому поводу — всё это соответствует Tuberculinum в большей степени, чем какому бы то ни было другому лекарству. Возможным исключением здесь могут быть только Calcarea carbonica и Chamomilla.
Нижеприведенный случай может послужить вышесказанному прекрасной иллюстрацией. Девочка двух с половиной лет с красивыми некрупными чертами лица, как у «фарфоровой куколки» (какие обычно бывают у детей Tuberculinum обоих полов), с ротиком, как у Купидона, и сияющими глазами — по виду настоящий херувим — проходила курс гомеопатического лечения по поводу своего необычайно буйного, разрушительного поведения дома. Она была просто не способна оставаться одна даже в течение нескольких минут и немедленно начинала искать, чем бы досадить другим членам семьи. Эта несговорчивость, её частые вспышки раздражительности и её разрушительные поступки (разбивание игрушек на осколки) стали уже постоянными и всем были известны. Единственная доза Tuberculinum 10M произвела радикальное изменение характера. После двух дней сильного обострения, в течение которого ребенок пронзительно визжал и кричал, как одержимый («пронзительно вопит», Кент) «буря прекратилась, и солнышко вышло из-за туч».[32]
Она стала покладистой и дружелюбной и впервые за долгое время смогла играть одна в течение длительного периода времени, рассматривая книги, раскрашивая картинки и занимаясь другими подобными делами. Приступы раздражительности более не повторялись, и её настроение оставалось ровным в течение многих месяцев.
Интересно, что «злой» красный прыщ на одной щеке, который был у неё с двенадцатимесячного возраста, исчез. Этот знак (не «лихорадочное» ли пятно остатка туберкулеза?) иногда является ведущим симптомом этого лекарства, так же как и красная полоса по центру вдоль языка («умеренно обложенного», Кент) или «языка цвета земляники» (Кларк) (так лее у Belladonna).
Дурное поведение может приобретать и другие формы, не такие как разрушение. Это лекарство находится в одном ряду с Calcarea carbonica и Silicea по необычайному детскому упрямству и несговорчивости. Но главное различие заключается в том, что Calcarea carbonica и Silicea успокаиваются, если получают то, что требовали, в то время как у Tuberculinum, а также у Chamomilla очень скоро появляется потребность в чем-то ещё. Временами он просто утомляет, постоянно утверждаясь путем оттяжек и промедлений, или иногда он способен, как Pulsatilla, слезливо и с хныканьем утверждать, что его не любят, потому что ему не дают то, что он требует.
Этот тип бывает также вредным и проказливым. Фактически вредность у детей часто означает, что в основе данного характера лежит диатез Tuberculinum.
Один трехлетний мальчик проходил курс лечения Silicea от хронического насморка и гнойных выделений из ушей. И хотя уши реагировали хорошо, характер его оставался без изменений. Нельзя сказать, что он был несговорчив, но проказничал он зло, исподтишка. Например, он начал вырезать очень маленькие, почти незаметные дырочки в спинках обитой мебели в гостиной. Когда были обнаружены эти проделки и ему сделали строгое замечание, он решительно отклонил обвинение в свой адрес и свалил всю вину на собаку Пэтча, Он понимал, что ему никто не верит, но был достаточно умён, чтобы понимать, что до тех пор, пока его не поймали на месте преступления, никто не сможет доказать его вину. Никакие угрозы и наказания не могли заставить его изменить свой рассказ. И для того, чтобы сделать свои слова более правдоподобными, он торжественно в присутствии всей семьи прочитал порицающую проповедь бедному немому Пэтчу. За помощью обратились к высоким разведениям Tuberculinum, чтобы это пока просто проказливое поведение не превратилось в совершенно разрушительное.
