Не так давно Мэтесон написал три сценария для выходящего на «Шоутайм» сериала «Мастера ужаса» (первые два были сняты режиссером Тобом Хупером), а для сериала «Ночные кошмары и фантастические видения» телеканала Ти-эн-ти написал получившую одобрение критиков адаптацию рассказа Стивена Кинга «Поле боя», по которой был снят часовой эпизод с Уильямом Хертом в главной роли. Его решение написать сценарий без диалогов озадачило критиков. «Нью-Йорк таймс» назвала эпизод «маленьким шедевром». Сейчас он занят написанием сценариев для двух полнометражных фильмов и восьмичасового мини-сериала для режиссера Брайана Сингера.
Тридцать рассказов Мэтесона опубликованы в сборнике «Шрамы и другие особые приметы», предисловие к которому написал Стивен Кинг. «Дистопию», сборник из шестидесяти рассказов, предваряет введение Питера Страуба. Его дебютный роман «Создание» стал самой продаваемой книгой в твердой обложке издательства «Bantam», получил премию Брэма Стокера и стал выбором клуба «Книга месяца». Роман был переведен на несколько языков.
«В культуре, отравленной крайностями, — замечает Мэтесон, — серийные убийцы неизбежно становятся героями легенд. Позади каждого из них тянется жуткий шлейф из побочных жертв, тех еще живых людей, которые знали убийцу в повседневной жизни: дети, сотрудники, друзья, жены. Когда новости, похороны и смертные казни затмеваются свежими похищениями и зверствами, близкие серийного убийцы должны продолжать жить, несмотря на предательство, перевернувшее их мир. В рассказе „Делаю полки“ вы проведете время в обществе такого человека. Начался он с голой сюжетной линии, которая впоследствии обросла деталями, хоть и не многими. В общем, мне хотелось наполнить рассказ ощущением душевной травмы и опустошенности».
Вода со льдом. Бриллиант на белой скатерти.
Тощая женщина кашляет, прикрывая рот рукой.
За соседним столиком мальчик ест пирог и не мигая смотрит на меню в ее бледных руках.
Она просматривает прилагательные в названиях блюд. Представляет себе супы, мясо. Их темную сочность, пикантные соусы.
Все это наполняет ее ужасом.
Она продолжает изучать список. Пустой желудок сводит.
Может быть, салат без приправ?
Но помидоры! Повар разрежет их, обнажит влажные незащищенные семена, потечет сок.
Подходит официантка. Возможно, «блюдо дня»? Баранина без специй.
Желудок тощей женщины снова сжимается в спазме. Она представляет себе, как мертвая плоть ложится в ее рот, как в гроб. Ее начинает тошнить.
Почему она не услышала их?
Официантка наклоняет голову. Тощей женщине нужно еще минуту подумать. Официантка кивает; этот разговор повторяется изо дня в день.
Пара за соседним столиком изучает омара, изумляясь безжизненным клешням. Помощник официанта подметает шваброй, как метроном.
Тощая женщина смотрит на мальчика, поедающего пирог. Губы его окрасились соком ягод и посинели, как у мертвеца.
Электропилы, стук молотков.
Может быть, вермишель? Без приправ.
Но длинные нити похожи на светлые волосы…
Она снова пытается сделать глоток воды, но кубики льда уже растаяли; вода похожа на нагретую страхом слюну.
Его нежная улыбка; то, как он выписывал рецепты. Идеальный муж.
Официантка напоминает, что ей нужно есть. С каждым днем она теряет вес. Она такая красивая. Ведь уже год прошел. Она должна идти дальше. Тощая женщина слушает, кивает. Пытается не смотреть на мальчика.
«Делаю полки», как он говорил; дверь в подвал всегда заперта.
Тощая женщина поднимает глаза на официантку. Губная помада девушки напоминает об окровавленных ртах.
Она бежит между красными губами, по темному коридору, к запретной двери. За ней — музыка, оглушающая. Она прикладывает к двери ухо; слышит удары лезвий. Барабанит в дверь, пока та не поддается.
Видит двух мальчиков, подвешенных вниз головой к потолку, кричащих сквозь кляпы, наполовину освежеванных. Он поворачивается. Защитные очки испещрены красными точками. Черный резиновый фартук в пятнах. На печи позади него кипит суп со специями.
Тощая женщина говорит официантке, что потеряла аппетит.
Возможно, завтра.
Улыбка сползает с лица мальчика, когда он провожает ее взглядом до двери. Под бледной кожей проступают кости и вены.
Джефф Риман
ПРЕКРАСНАЯ ДОЧЬ ПОЛ ПОТА
Джефф Риман родился в Канаде, но большую часть жизни провел в Великобритании. Писатель является лауреатом премии Британской ассоциации научной фантастики, премии Артура Кларка, Мемориальной премии Джона В. Кэмпбелла, премии Джеймса Диптри-младшего и премии «Небьюла».
Среди изданных Риманом научно-фантастических книг и произведений в жанре фэнтези «Воин, который нес жизнь», «Непокоренный край», «Детский сад», «Было», «Похоть» и «Воздух». Его «253, или Театр в метро», прежде чем выйти из печати, был опубликован в Интернете. Действие в его книге «Последняя песня короля» разворачивается в Камбодже прошлого и настоящего.
«В 1975 году я прочитал в „Таймс“ рассказ очевидца эвакуации Пномпеня, который захватил мое воображение, — вспоминает Риман. — В 2000 году один мой друг пригласил меня посетить раскопки австралийской археологической группы. Вернувшись и начав проводить исследования, я снова влюбился в Камбоджу и в то, как она оживает. Об оживании я пока еще не написал, но два длинных рассказа и один роман все же последовали».
Одним из этих рассказов был «Прекрасная дочь Пол Пота (фантазия)», который номинировался на премию «Хьюго» как лучший научно-фантастический рассказ года.
«И как они не поняли, что это рассказ о призраках?» — удивляется писатель.
В Камбодже люди привычны к призракам. Призраки покупают газеты. Призраки владеют собственностью.
Несколько лет назад призраки владели домом в Пномпене, в районе Тра Бек на бульваре Монивонг. Красные кхмеры казнили всю семью, и в доме не осталось никого живого. Люди ездили на велосипедах мимо заколоченного дома и слышали, как внутри кто-то плачет.
Потом из Америки прилетела профессиональная наследница. Она провела исследования и установила, что является последним живым родственником как минимум трех семей. Она немедленно продала дом какому-то китайскому бизнесмену, который превратил первый этаж в фотокопировальный центр.
Копировальные аппараты начали печатать изображения первых владельцев дома.
Поначалу черно-белые фотографии появлялись в копиях досье социальных работников и функционеров правительства. Отец убитого семейства был адвокатом. Он смотрел яростным взглядом с фотографий, как будто чего-то требуя. На других фотокопиях его прекрасные дочери горестно обнимали друг друга. Фон был расплывчатый, как будто в тумане.
Однажды ночью владелец копировального центра услышал шум, сбежал вниз и увидел, что все пять копировальных машин печатают изображения лиц, страница за страницей, не переставая. Молодые студенты, старухи, родители с маленькими детьми, правительственные солдаты в форме. Он нажал большую зеленую кнопку отключения. Ничего не произошло.
Он выдернул из розеток все провода, но машины продолжали плодить лица. Женщины с высокими прическами и умные дети в очках тоскливо взирали с фотокопий. Все они, казалось, вспоминали о шестидесятых годах, когда Пномпень был самым красивым городом Южной Азии.
Новость распространилась. Люди начали приходить в дом, чтобы опознать пропавших родственников. Женщины плакали: «Это моя мать! У меня не было ее фотографии!» Обливаясь слезами, они прижимали листы форматной бумаги к груди. Бумага от слез и сырости размягчалась, как будто тоже плакала.
Вскоре перед фотокопировальным центром каждое утро выстраивалась очередь из желающих увидеть последнюю порцию бумаг с лицами исчезнувших людей. Отчаявшийся владелец центра сказал, что будет отвозить их прямиком в редакцию «Правды», журнала, посвященного семейной жизни.
А потом как-то утром он попытался открыть дверь дома и обнаружил, что та заблокирована. Он подошел к фасаду и поднял металлические ставни.
Помещение копировального центра от пола до потолка было полностью забито фотокопиями. На первом этаже окна отсутствовали, значит, комната наполнялась изнутри. Владелец центра вытащил одну из страничек и увидел себя, лежащего на земле; голова его была пробита мотыгой. На всех остальных листах было то же самое изображение.
Он уничтожил фотокопии и сразу же продал дом. Новому владельцу нравилась потусторонняя репутация дома, которая отпугивала людей. Вывеску «Продается» он оставил висеть на третьем этаже.
