Он заметил, что она много внимания уделяет своим волосам, а потом пригласил ее вечером сходить в кино.
Остаток дня Сит провела в «Кей-фор».
Встретились в шесть. Дара был таким обходительным, что даже не предложил идти на фильм ужасов. Он сказал, что хочет посмотреть «Где скрывается девушка из Буффало», фильм о девушке, живущей на ферме. Сит с большим чувством сказала, что лучше сходила бы на фильм ужасов.
Вход в кинотеатр находился прямо на крыше «Сория-маркет». Зеленая ограда здесь была сплошь покрыта граффити. И почему людям так хочется разрушать новое и красивое? Сит взяла Дару под локоть и поняла: теперь она его девушка, а он ее парень.
— Наконец-то, — сказал он.
— Наконец-то что?
— Ты сделала хоть что-нибудь.
Они облокотились на ограду и стали смотреть на жилые дома. На западе, ближе к реке, стояло здание, крыша которого представляла собой одну большую террасу. Женщины встречались на ней, чтобы посплетничать, а дети играли в «зашвырни сандалию». С такого расстояния Сит была очарована картинкой.
— Обожаю смотреть на детей.
Фильм (таиландский) оказался о женщине-людоедке, лицо которой то и дело синело и покрывалось пятнами. Женщина была мерзкой, но не такой страшной, как голоса отвратительного дубляжа. Все персонажи этого фильма разговаривали, как одержимые. Как будто в таиландцев вселились души мертвых камбоджийцев.
Каждый раз, когда Сит становилось страшно, она начинала хихикать.
Так она и хихикала от страха весь фильм. Дара решил, что она смеется над глупостью этого фильма, и был приятно удивлен тем, что она разбирается в кино. Он тоже начал посмеиваться. Она подумала, что ему тоже страшно. В темноте они взялись за руки.
Когда сеанс закончился, они вышли из кинотеатра. Воздух даже поздним вечером был жарким, и на Сто сорок второй улице стоял запах помоев. Сит шла на цыпочках, огибая маслянистые лужи и выброшенные рыбные кости.
Дара предложил:
— Я отвезу тебя домой.
— Мой водитель может отвезти нас, — сказала Сит, открывая мобильник, на крышке которого был изображен лягушонок Кермит.
Черный «мерседес» остановился, с хрустом раздавив несколько пластиковых бутылок в канаве. Сиденья лимузина были обтянуты коричневой кожей, водитель — вооружен.
У Дары отвисла челюсть.
— Кто… Кто твой отец?
— Он умер.
Дара покачал головой.
— А кем он был?
Обычно Сит, представляясь, называла фамилию матери, но это не ответило бы на вопрос. Забеспокоившись, она попыталась представить, кто мог быть ее отцом. Она не знала никого, кто подходил бы по возрасту. Но тут ей пришло на ум имя одного политика, который не так давно умер, и она в панике назвала его.
— Его звали Кол Виреакбот. — Правильно ли она произнесла имя? — Пожалуйста, не говори никому.
Дара прикрыл глаза ладонью.
— Мы… моя семья, отец… мы сражались за КПЛА.
Сит с трудом удалось заставить себя не спросить у него, что такое КПЛА.
Кол Виреакбот был лидером группировки, принимавшей активное участие в гражданской войне. Они воевали против красных кхмеров, против вьетнамцев, против короля и коррупции. Они хотели, чтобы Камбоджа зажила по-новому. Кол Виреакбот был камбоджийским лидером, который не сказал ни слова лжи и не брал взяток.
Не забывайте, что эта история — сплошная выдумка.
Дара попятился от машины.
— Наверное, нам не стоит этого делать. Я простой парень из деревни…
— Ну и что?
Его глаза закрылись.
— Другого от дочери Кол Виреакбота я и не ожидал.
Тьфу ты! Надо же было так неудачно имя выбрать!
— Пожалуйста! — сказала она.
— Хорошо, — вздохнул Дара. — Я обещал проводить тебя домой, значит, провожу.
Сев в «мерседес», он погладил кожаное сиденье.
Когда приехали, он закинул голову, осматривая здание.
— Какой твой этаж?
— Все.
Кровь отлила от его лица.
— Мой водитель отвезет тебя обратно.
Стоя у закрытых ворот гаража, она горестно махала вслед отъезжающей машине.
Потом Сит охватила паника. Кто такой Кол Виреак-бот? Она зашла в Интернет и ввела это имя в поисковик. Пришлось читать про войну. По коже пошли мурашки. Бесчисленные группировки и фракции перемешались у нее в голове: АНС, НАДК, КПР, КПНЛФ. Сами названия звучали так, будто их произносили давно забытые голоса.
Вскоре ее терпение иссякло. Она распечатала фотографию Виреакбота и решила вставить ее в рамку — вдруг Дара как-нибудь зайдет в гости.
Кол Виреакбот оказался обладателем круглого лица и отеческой улыбки. Добрые проницательные глаза его, казалось, были слегка скошены к переносице. Он погиб, когда в его автомобиль подложили взрывчатку.
Всю ночь Сит слышала шепот.
Утром в лотке принтера оказалась черно-белая фотография другого человека.
На Сит с листа бумаги смотрела женщина с вытянутым лицом и торчащими зубами. Сит отметила про себя недочеты в ее внешности. Вьющиеся волосы женщины лежали на голове как попало. Ей бы нужно их выпрямить и добавить каких-нибудь украшений. Глаза женщины словно хотели просверлить ее насквозь.
— Она ничего не может мне сделать, — прошептала Сит и оставила фотографию в принтере. Не став завтракать, она сразу поехала к Даре.
Под глазами у того лежали тени, форменные брюки и рубашка были выглажены плохо.
— Покупай сразу весь магазин, — сказал он. — Ребята из «Кей-фор» рассказали мне, что вчера какая-то девушка в голубых джинсах купила у них два домашних кинотеатра. Один для салона, сказала она, и один для террасы на крыше. Заплатила за оба сразу и велела доставить их в дальний конец Монивонга.
Сит вздохнула.
— Один я буду возвращать. — Она надеялась, что это покажет ему, насколько умеренны ее потребности. — Он слишком блестящий для моих занавесок.
Пауза.
— Еще она купила робота-собаку Аидо за полторы тысячи долларов.
Сит расстроилась из-за того, что Дара узнал о собаке. Это была просто дурацкая игрушка. Ей не приходило в голову, что собака может столько стоить, пока она не увидела счет.
— Им бы лучше не рассказывать о делах своих покупателей, а то скоро они без них останутся.
Дара смотрел на нее так, будто думал: «Это не просто красивая девушка».
— Мне вчера понравилось, — произнесла она голосом тоненьким, как облака высоко в небе.
— Мне тоже.
— Нам ведь не обязательно кому-то рассказывать о моей семье, правда? — Она серьезно испугалась, что потеряет его.
— Да, но, Сит, это как-то глупо. Твоя семья, моя семья — мы же не ровня.
— Это ничего не значит.
— Ты обманула меня. Не все твои родственники погибли. У тебя известные дяди.
Действительно. Дядя Иенг Сари, дядя Кхиеу Самфан, дядя То Мак — всю клику Пол Пота называли ее дядями.
— Я их плохо знала. — Это тоже было правдой.
Что ей делать, если она больше не сможет покупать вещи в «Сория маркет»? Что ей делать без Дары?
Она начала умолять:
— Я не сильная личность. Иногда мне кажется, что я совсем не личность. Я всего лишь пространство.
Лицо Дары вдруг сделалось злым.
— Ты всего лишь кредитная карточка. — Сказав это, он смягчился. — Извини. Не нужно было так говорить. Ты очень молода, я старше тебя и должен заботиться о тебе.
Сит была на грани отчаяния.
— Но это же хорошо, что у меня столько денег!
— Я не товар, который можно купить.
Он работает в магазине и посылает деньги домой, семье, лишенной отца. И этот человек говорит, что он не продается!
Маленькое сердце Сит было плохо приспособлено для чувств, но голова соображала отменно. Она прекрасно понимала, что это дело деликатное: все равно что сорвать цветок и не испортить соцветие.
— Давай… Давай просто сходим в кино.
В конце концов, она была красивой и воспитанной; она знала, что глаза у нее большие и округлые. Ее маленькое сердце наполнилось болью.
На этот раз они посмотрели «Тум Теав», римейк старого фильма, снятого в шестидесятых. Если фильмы были не кошмарами про привидений, его создатели старались сохранить камбоджийское настоящее. И когда, думала Сит, они снимут кино о будущем Камбоджи? В основе «Тум Теав» лежала классическая история любви молодого монаха к девушке из богатой семьи. Мать девушки противилась их связи, и в конце влюбленные совершили самоубийство, чем навлекли проклятие на свою деревню. Весь фильм Сит просидела с каменным лицом. Я не стану героиней, умирающей в конце мелодрамы.
Дара снова предложил подвезти ее домой, тогда-то Сит и узнала, что у него «хонда дрим». Он с гордостью показал ей сверкающий мотоцикл молодых людей, не боящихся скорости. Сит почувствовала себя загнанной в угол. Один раз она уже пыталась купить его. Предлагать ему снова ехать в ее машине означало подвергнуть его новому унижению.
