Она хотела ещё многое сказать ему, но он, крепко обняв её, припал губам к её губам. Ольге показалось, что пол под ней качнулся, таким сладким и таким страстным был его поцелуй. Отвечая на его поцелуй, Оля прижалась к нему все телом.
— Как же я скучал по тебе, голубка моя… — покрывая поцелуями её лицо и шею, шептал Карушат. — Как же я тосковал…
Руки его скользнули ей под свитер.
— Я тоже тосковала по твоим поцелуям, по твоим рукам… — горячо шептала Оля между поцелуями.
Она почувствовала, как его возбуждённая плоть упёрлась ей в бедро.
— Карушат! — не то удивлённо, не то восхищённо воскликнула Романенко.
— Что — Карушат? Думаешь, только я тосковал по тебе?
Он подхватил Ольгу под ягодицы и сильнее прижал к своему бедру.
— Карушат… нам надо остановиться…
— Почему? Разве ты не хочешь меня? — он отстранился от женщины. В глазах тревога.
…Странно, но Ольге казалось, что не было этих двадцати лет расставания. Чувство было такое, словно он отъезжал на несколько дней по делам в другие Дали, а теперь вернулся и они снова вместе. И соскучились друг по другу ужасно. И хотела она его так же, как в те годы. Нет… Сильнее, чем тогда… Гораздо сильнее.
— Что ты молчишь?
— Хочу, но тут…
— Что — тут? Чем не нравится тебе ТУТ? Или ты забыла?..
— Помню! — прыснула Ольга, глядя в его смеющиеся глаза. — Как такое забудешь…
Часть 12 глава 4
… Однажды Ольга с Карушатом гостили у Яги с маленьким Буршаном. Бабушка вызвалась помыть внука в бане, а они решили воспользоваться их отсутствием. И так увлеклись ласками, что не заметили возвращения своих родных. Яга тоже сплоховала: прямо с порога отправилась в гостевую комнату и застала племянника с Ольгой, в чём мать родила. «Ох, ты, лишенько!» — воскликнула она, прижала к себе Буршана и выскочила, как ошпаренная из комнаты. Но ни Карушат, ни Ольга даже не слышали, как она входила и выходила.
— Вы давно из бани? — спросил улыбающийся князь, выходя из гостевой комнаты на кухню.
— Так давно, что и не передать! — многозначительно хмыкнула Яга. — Мы после баньки уже и молочка с мёдом попили, и сказку на блюдце посмотрели, и с Котофеем поиграли…
— А что нас не позвали? — взяла на руки Буршана Ольга.
— Да как же вас звать, если вы заняты были? — в глазах Яги бегали озорные огоньки.
— Ой…
— Вот тебе и «ой»! Отвар пейте! Я на печь специально поставила, чтобы не остыл…
— Вот и тётушка моя до сих пор, смеясь, вспоминает тот случай… — он повёл бёдрами, и Ольге передалось его возбуждение.
— Пошли, милая…
— Они нас там ждут… неудобно… а вдруг войдёт кто-нибудь… — слабо сопротивлялась Ольга, увлекаемая князем в гостевую комнату.
Карушат плотно закрыл дверь и, подхватив такую желанную женщину на руки, отнёс её на кровать. Целуя её и нашёптывая нежные слова, он снял с неё свитер.
— И что это за мир такой, в котором женщины носят мужскую одежду да ещё с такой застёжкой! — с трудом справляясь с молнией на её джинсах, проворчал он.
Когда их одежда была откинута в сторону, Карушат отстранился от Ольги и сказал, осипшим от страсти голосом:
— Ты стала ещё прекраснее, чем была!
Целуя то одну её грудь, то другую, он прижимался к ней всем телом. Ольга гладила его по плечам, по спине. Вдыхала его забытый запах и буквально таяла от его ласк. Губы его скользили ниже, ниже, пока не коснулись нежных складок между ног. Карушат раздвинул её бёдра. Ощутив сладкий аромат женского возбуждения, он припал губами к набухшему бутону страсти. Она выгнулась навстречу его губам, и тихонько застонала. Ошеломляющее наслаждение охватило Ольгу, и по её телу прошла сладостная волна дрожи. Блаженство, охватившее её, было столь велико, что она уже не могла сдерживать себя. Стоны её становились всё громче и протяжней.
— Рушик… Я хочу тебя, — прошептала Ольга. — Иди ко мне, милый… хочу чувствовать тебя…
… Это нежное, такое ласкающее слух «Рушик» заставило вздрогнуть Карушата. Ольга в те далёкие годы, когда они были счастливы вместе, считала, что Карушат — слишком официально и строго, поэтому и называла его Рушиком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Миг — и он оказался над ней. Ещё миг — и он погрузился в её горячую, влажную глубину. Прижимаясь плотнее к своей любимой, он медленно двигал бёдрами.
— Не так… — простонала Оля. — Пожалуйста, быстрее…
Карушат замер лишь на мгновение, что бы прошептать:
— Ты всё такая же страстная, любовь моя…
И с хриплым стоном глубоко вошёл в неё…
… Ольга лежала на плече Карушата.
— Словно не было этих долгих лет разлуки, да, милая?.. — повернулся он к ней.
— Я только что подумала об этом, — Ольга приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза. — Я так виновата, Рушик, так виновата перед тобой, перед сыном…
— Не думай об этом, голубка. Не мучай себя. Изменить прошлое невозможно. Главное, что теперь мы снова вместе. Так давай радоваться каждому мгновению нашей жизни… — Карушат провёл ладонью по её волосам. — Давай будем дарить друг другу любовь и наслаждаться нашим счастьем…
— Карушат! — Ольга села на кровати. — Нас же там ждут! А мы…
— А мы наслаждаемся друг другом, — с улыбкой ответил князь, привлекая её к себе и покрывая страстными поцелуями её не остывшее ещё от ласк, горячее тело…
Часть 12 глава 5
… Сидя на скамейке возле дома, Яга и Буршан слушали Танин рассказ о её возвращении в свой мир. Буршан держал её за руку и иногда целовал то ладошку, то пальчики. Марина тоже рассказала о том, как пропала Таня, как её искали, как скрыл Макс правду об её исчезновении.
— Буршан, ты не сердись на маму, — Таня сжала его руку, рассказывая о своей встрече с Ольгой. — И прости её. Она так страдала все эти годы… Много раз пыталась вернуться в Горушанд, но, ты же сам говорил, что у нас разные летоисчисления. Она просто не могла правильно высчитать день и час Гизеры.
— Что ты! Разве могу я сердиться на неё! Я столько лет жил без матери, столько лет завидовал другим детям… Да я дождаться не могу, когда они с отцом выдут из дома, и я смогу её обнять!
— Ну, так, обнимай, сын! — раздался сзади них голос Карушата.
Они с Ольгой вышли на порог дома и слышали последние слова Буршана. После взаимных объятий, Яга позвала всех в дом, выпить, наконец, отвара.
— Опять мы без гостинцев, — всплеснула руками Таня.
— Это вы без гостинцев, — с укором посмотрела на неё Мариша. — А я вот тут кое-что прихватила. — С этими словами она извлекла из кармана куртки пакетик с зефиром в шоколаде и конфетами. — Правда, примялись немного, когда мы по тоннелю ползли, но, думаю, это вкуса не испортит. Куда вкусняшки выложить?
Сидя за столом и попивая отвар из ягод и цветков мизоллы, Буршан и Карушат с удивлением выслушали рассказ о тоннеле, который соединяет два мира в любое время.
— Ай, да Бурт! Ай, да умный пёс! — воскликнул Карушат. — И как только дорогу нашёл?
— Кстати, намного ближе, чем от Врат. — Констатировала Таня.
— Странно, что к нам по этому тоннелю никогда никто из вашего мира не попадал.
— Ничего странного. Во-первых, этот лаз очень трудно обнаружить, а, во-вторых, помимо того, что там много коридоров, попасть в нужный не так просто. Там есть маленький секрет, который смог разгадать умный пёс, — посмотрела Таня с улыбкой на Бурта.
После застолья все засобирались в Голубую Даль.
— Конь у меня один, но, думаю, мы с удовольствием прогуляемся до селения. Погода сегодня солнечная, тёплая, — сказал Карушат, подходя к дверям.
Яга тоже вышла с ними, что бы проводить. И тут их ждал неприятный сюрприз: из-за деревьев выехали шесть всадников. Весь их вид говорил, что настроены они решительно и вести какую-либо беседу не намерены. Тетивы на их луках были натянуты. Буршан понадобилось всего несколько секунд, что бы оценить обстановку.
— На землю! Женщины, на землю! — крикнул он.
Мариша с Олей упали сразу, а Таня осталась стоять вместе с Ягой. Князья успели выхватить короткие ножи и метнуть в неожиданных противников. Свист ножей и стрел раздался одновременно. Двое из всадников покачнулись, но удержались в сёдлах. Буршан был ранен в плечо и руку, а вот Карушату повезло меньше: стрелы пронзили ему горло и грудь. Ольга рванулась с земли и бросилась к падающему мужчине.
