Лайонел отвел взгляд от Суворовой, беседующей возле бассейна с Георгием, который нет-нет да и сам опускал глаза на внушительный бюст женщины.
Правитель явно хотел уже продолжить свой путь к столам с бокалами крови, но заметил, что из ворот Мраморного дворца, когда-то принадлежавшего Павлу Холодному, вышли Вильям с Бесс, и возмущенно поинтересовался:
— А ее кто сюда пригласил?
— Твой брат. Ее парень, если ты еще не понял! — Катя проследила, как девушку тепло поприветствовала Анжелика, облаченная в умопомрачительное платье из белых перьев. Та сразу подозвала официанта, и тот принес бутылку портвейна.
Их же собственная встреча была предельно краткой. Первая красавица взглянула на ее светло-серебристое платье от Талилу и лениво обронила:
— Если безвкусный шматок тела завернуть в дорогую ткань от самого знаменитого модельера — получишься ты. Деревянная кукла.
— Тряпичная, — устало поправила ее Катя и, поскольку красавица непонимающе вскинула брови, пояснила: — Ты всегда говорила: тряпичная. Память не та. Стареешь?
Та засмеялась, запрокинув голову с идеальной прической.
— Смотрю, твой репетитор поднатаскал тебя.
Лайонел же, придирчиво оглядев ее перьевой наряд, заявил:
— Таких ощипывают в деревнях на суп. Я сам видел.
Даймонд лишь вздохнул и увел свою спесивую пассию в мраморный сад. И вот теперь две фурии объединились и уже над чем-то или кем-то смеялись. Бесс пила.
Вильям топтался возле них с несчастным видом, но оставлять свою возлюбленную с коварной Тьеполо наедине, похоже, не собирался.
Катя огляделась. Большая часть сада из живых скульптур Моргана Нориша была погружена в полумрак.
Порфирио в смокинге цвета морской волны кружил неподалеку, выгадывая момент, когда Лайонел отойдет подальше, чтобы можно было беспрепятственно подойти.
С начала приема он уже сделал две попытки. Во время первой успел схватить ее руку в перчатке и исцеловать до локтя, а во второй раз — проходя мимо, громко шепнул на ухо: «Я мечтаю заняться с вами любовью в этом бассейне!»
Лайлонел, услышав подобные речи, примчался с другого конца сада, где он, точно павлин, в окружении самых хорошеньких женщин вел дискуссию о вчерашней постановке «Ромео и Джульетты».
После он никуда не отлучался. Разве что обязался сходить за напитками. В итоге спустя пять минут она нашла его неподалеку от бассейна — без напитков, пялящегося на бывшую любовницу с ее выдающимися прелестями.
И сцены из «Лебединого озера», мелодично переключающиеся в голове, лучше всяких слов говорили, о чем он думал.
Однако появление брата с Бесс отвлекло его. Лайонел взял Катю за локоть и повел к гостье. Та встретила его гримасой отвращения и, наморщив нос, спросила вместо приветствия:
— Не пора ли сменить в вашем туалете освежитель воздуха с «Морозной свежести» на что-нибудь новенькое?
Анжелика прикрыла губы пальчиками, но засмеяться не посмела. Вильям сделал большие глаза и чуть выступил вперед, прикрывая свою дерзкую подругу.
Лайонел скользнул оценивающим взглядом по черному вечернему платью Бесс, короткому, открывающему грудь, и обратился к брату:
— Нет ли у нас газеты?
— Зачем? — опешил тот.
Там полно бесплатных объявлений. Поищем кобеля для нашей суки.
— Грубо даже для тебя, — оценил Вильям.
А Бесс оттолкнула его и, встав прямо перед Лайонелом, бросила ему в лицо:
— Меня тошнит от твоего пафоса.
— Только не на мой мраморный пол, иначе я вытру его тобой. Впрочем, тебе не привыкать!
Катя переглянулась с Вильямом, он был растерян и не знал что делать, а эти двое, казалось, вообще никого не замечали.
— Давай, покажи всем, как самый сильный вампир города расправится с человеком, — издевательски рассмеялась она.
Лайонел поправил запонку — дымчатый топаз на рукаве серой рубашки.
— Убью тебя, и что? А куда доброй половине мужиков нашего района сливать свое семя? Ты у нас вроде банка спермы.
Катя закусила губу. Это уже было слишком жестоко. Бес размахнулась, чтобы ударить его по лицу, но тот перехватил ее руку и так сжал, что девушка вскрикнула.
Подскочил Вильям:
— Отпусти!
Брат подчинился, процедив сквозь зубы:
— Убери ее отсюда!
Девушка отпила портвейн прямо из бутылки, а затем плеснула им в лицо Лайонелу.
В прозрачно-голубых глазах заострился лед, капли вина блеснули на кончиках золотистых ресниц, и в ту же секунду молодой человек кинулся на девушку. Вильям едва успел ее оттолкнуть и подставиться под удар. Тот рассек ему скулу. Раздался звон разбитой бутылки портвейна, Бесс прокатилась по полу, и в ее шею вонзился один осколок, разрезав кожу.
По саду пронесся всеобщий вздох. Лайонел поднял девушку на ноги и впился зубами ей в шею. Вильям рывком оттащил его — завязалась драка. Первыми на мраморный пол посыпались запонки, затем пуговицы. Ткань смокингов и рубашек трещала. Казалось, эти двое так ненавидят друг друга, что готовы убить. Гремел двенадцатый — Революционный этюд Шопена.
Вокруг дерущихся собрались гости, никто не вмешивался, только смотрели.
— Достаточно, — неожиданно прогремел голос в сводах пещеры.
Все обернулись — повисла страшная тишина, нарушаемая лишь ускоренным стуком человеческого сердца.
На главной аллее сада стояла компания из Тартаруса. Создатель, по правую руку от него могучий Уриэль с женой — юной красавицей Сарах. Девушка уже получила от отца бессмертие. Наверняка в качестве подарка на свадьбу. Был тут и Наркисс в своем неизменном черном капюшоне, скрывающем уродливое лицо. Прибыл и Ниматрак-дэн — тибетский учитель Лайонела. Обе жены Цимаон Ницхи Агарь и Наама. Несколько его уже обращенных желтоглазых сыновей. Один из них держал на огромной цепи Пожирателя вампиров. Существо, похожее на голую собаку, но в двадцать раз больше: безглазое, с грубой морщинистой кожей, огромной пастью и зубами в два ряда.
Братья поднялись с пола. Лайонел шагнул к Кате и встал рядом с ней.
Создатель добродушно засмеялся, глядя на него, и, точно в нетерпении, потер руки.
— Чудесно. Просто чудесно. — Взгляд янтарных глаз переместился на Бесс и Вильяма, на губах старца мелькнула улыбка, затем тот взглянул на Фарнезе, почтительно склонившего голову.
— Идемте, — жестом приказал Цимаон Ницхи и зашагал к воротам дворца со множеством окошек, похожего на пчелиные соты.
Свита последовала за ним — все, кроме Наркисса, тот остановился перед Анжеликой и негромко сказал:
— Вот мы и встретились снова.
Катя заметила, что девушка дрожит.
