к лицу с королем Эдвардом.
— Короны нет, — выпалила я первое, что пришло в голову. Король Эдвард был похож на Джона, и все же неуловимо отличался. Пропала болезненная худоба от дурного питания и ранений. Его коротко стриженные волосы теперь ниспадали до плеч мягкой волной. Он стал чуть шире в плечах, ушел загар от постоянного пребывания на улице. И еще он отрастил бороду. Этого человека уже невозможно было спутать с наемником, пусть и одет он был просто: черная походная одежда, ни одного украшения, кроме кольца-печатки, и пустой перевязи на боку. Обувь он снял, и нижнюю часть брюк закатал, чтоб не замочить, играя с детьми. С детьми?! Черт-черт-черт!
— Следовало придти в короне? — голос его стал глубже, размернее и увереннее. Было понятно, что этот человек привык повелевать. Что он вообще тут делал? Я запаниковала. Нужно было увести его от Генри.
— Прошу прощения, Ваше Величество. От удивления я позволила себе лишнего. Молю, проявите великодушие и простите меня.
Король молчал, а я не знала, куда глаза деть. Не успела я и рта раскрыть, как Генри с хохотом врезался в ноги Его Величества, и не моргнув глазом, протянул руки, просясь, чтоб его взяли на ручки.
— Вверх! — приказал он, смотря Его Величество его же глазами. — Ну!
Король Эдвард ловко, словно делал это уже не в первый раз, подхватил ребенка на руки. Генри улыбнулся, и король улыбнулся ему точно такой же улыбкой. Слова застряли у меня в горле и я нервно облизала губы. Картина, которую я так часто видела во сне, теперь стояла у меня перед глазами. Король нежно погладил Генри по голове, и в его улыбке было столько любви, что у меня защемило сердце. Хотелось кинуться ему в ноги и молить о прощении. Хотелось поцеловать. Сны с Джоном посещали меня часто, заставляя не спать ночами напролет. Обернется ли этот чудным сновидением или кошмаром?
— Тебе и вправду есть за что просить прощения, Мария. Ты ведь была так против любого обмана. Я еще не решил, как поступлю.
Кошмар. Все внутри у меня упало, руки потяжелели, и если бы не крепкая хватка его величества, я бы точно упала. Не мог же он объявится, чтобы отобрать у меня ребенка? Через столько лет? Зачем ему вообще Генри? Уверена, любая аристократка с радостью одарит его сыном.
— Думаю, нам стоит пройти в твой дом. Скоро стемнеет, и детям в воде станет холодно.
Генри всю свою маленькую жизнь прожил рядом с водоемами, и купаться мог даже в холодных горных реках. Иногда я думала, не медальон ли шаманки превращает его в дикого зверька, готового днями и ночами бегать по лесам и полям, купаться в реках и озерах, или играть в снежки. Холодно ему точно не станет.
— Ну мамааа, — протянул Генри, совершенно не чувствующий настроения окружающих. — Ну еще немного.
— Не сегодня. И ты уже взрослый, иди сам.
— Ножки мокрые, — скривился Генри. — И обувь.
— И кто в этом виноват?
— Не знаю, — поднял Генри на меня свои честные-пречестные глазенки. — Лиззи?
— Лиззи сегодня весь день работала, а не скакала, точно горная овечка.
— Я донесу его, — встрял Его Величество, и стало ясно, что возражения не принимаются. Генри показал мне язык, и я ущипнула его за ухо. Он спрятался, обняв короля и уткнувшись ему в шею. Только один хитрющий глаз блестел из-под челки.
В тяжелом молчании мы прошли до дома. Чего хотел король? Забрать у меня ребенка? Один ли он тут? Если один — я смогу опоить его и сбежать. Но быстро с дядюшкой двигаться мы не сможем. Просить о помощи Вив, и уехать в другую страну? Но Вив, как назло, к нам приехать хотела лишь в начале лета. Умолять на коленях, чтоб пощадил и оставил ребенка мне? Я переживала, не зная, куда себя деть. На короля я старалась не смотреть, чтоб лишний раз не бередить в себе так и не ушедшие чувства.
Мы жили в добротном, пусть и маленьком доме. Я, Лиззи и Генри спали в одной комнате. У дядюшке Жака была своя, с пристройкой, где он проводил эксперименты. Да небольшая комната с печкой, столом, на котором всегда были то свежие цветы и травы, то ветки деревьев, лавкой, веретеном для Лиззи, и различные деревянные игрушки для Генри. Хотя в его возрасте он больше увлекался палками — то одна была мечом, то вторая — луком, а третья и вовсе, верным скакуном.
Дядюшка Жак разбирал высушенные травы, что-то размеренно объясняя Лиззи.
— Вернулись? Мы как раз ужин в печь поставили.
Тут еды всегда хватало. Мы не жили на широкую ногу, но и зерном с червями, как дома, я не питалась. Простая, вкусная и всегда горячая еда, ароматное вино и детский смех превращали эту добротную постройку в настоящий дом. Лиззи, сидевшая к нам лицом, увидев Его Величество, широко улыбнулась, а в глазах у нее зажегся бесовской огонек. И почему все дети, которых я растила, получались такими своевольными? Лиззи это даже родословной было не объяснить!
— Деда, деда, смотри! Матушка Мария муженька наконец-то привела! — она даже в ладоши хлопнула от радости. Вот же бесстыжая! Я чувствовала, что сейчас сквозь землю провалюсь.
— Да неужто?! — рассмеялся дядюшка, но обернувшись, побледнел и замолк. Дядюшка Жак резко встал, ударившись о стол и поклонился.
— Ваше Величество, — он смотрел настороженно, точно решая не стоит ли хватать детей и бежать. Дядюшка понимал меня так хорошо, но что мы — старик и женщина, могли сделать рыцарю и королю?
Король Эдвард не смутился, спокойно приняв приветствие. Кивнул дозволяя дядюшке сесть.
— Король? Что, прям настоящий?! — спросила Лиззи.
— Ага! Он мне сам сказал! — Генри был очень доволен, что узнал что-то раньше Лиззи, ведь она его постоянно поучала.
— Так короны-то нет. Авось соврал?
— Лиззи! — враз прикрикнули мы с дядюшкой.
— А что? Чегося королю в нашем доме делать, у него ж воот такой замок есть. Огромный говорят, что там целых три наших дома поместиться! А то и пять!
— Лиззи, давай выйдем. Может, и Генри взять, чтоб говорить не мешал?
— Нет, — Его Величество удобнее посадил Генри на руки. А тот и рад, сидит да смотрит на всех с высока.
— Не хочу! Почему ему можно остаться, а мне нет! Это ж целый король, где и когда я еще такого увижу!
Лиззи сопротивлялась, но все-таки позволила утащить себя на вечернюю прогулку. Я ни на минуту не сомневалась, что стоит дядюшке зазеваться, как она примчится
