— Точно, — подтвердил однорукий. — Его позвали на вече, но он поклялся, что вернется сюда в короне из плавника и с тысячей Железных Людей.
— Мой дядя не вернется, — сказал Вонючка. — Вече короновало его брата Эурона, а Вороний Глаз ведет собственную войну. Не думайте, что имеете для Виктариона какую-то цену: он бросил вас здесь умирать. Соскреб вас, как ил с сапог при выходе из моря на берег.
На сей раз он попал в цель — это было видно по хмурым взглядам, которыми обменивались защитники замка. Втайне они давно боялись, что их покинули, но слова Вонючки преобразили страхи в уверенность. Среди этого отродья невольников и морских женок не найдется ни одного капитана и потомка знатного дома.
— Нам вправду позволят уйти, если мы сдадимся? — спросил однорукий. — Так в этом письме и сказано? — Печать так никто и не вскрыл.
— Прочтите сами, — сказал Вонючка, почти уверенный, что грамотных среди них тоже нет. — Лорд Рамси поступает с пленными благородно, если и они достойно себя ведут. — У Вонючки он взял только пальцы и еще кое-что, хотя мог бы язык отрезать или ободрать ноги от бедра до ступни. — Сдайте ему мечи и будете жить.
— Лжешь, — обнажил меч Дагон Кодд. — С чего нам верить тому, кто носит прозвище Переметчивого?
«Да он пьян, — понял Вонючка. — Эль говорит за него».
— Хотите верьте, хотите нет. Я передал вам послание лорда Рамси и должен вернуться к нему. На ужин у нас дикий кабан и репа с крепким красным вином. Тех, кто пойдет со мной, тоже за стол пригласят, а остальные умрут не позже чем завтра. Лорд Дредфорта со своими рыцарями нападет с юга, а сын его с севера. Пощады не ждите. Счастье тем, кто погибнет в бою, — живых отдадут в руки болотных дьяволов.
— Хватит! — взревел Дагон Кодд. — По-твоему, Железных Людей можно напугать пустыми словами? Убирайся вон. Беги к своему хозяину, пока я не вспорол тебе брюхо и не заставил жрать свои потроха.
Внезапно его глаза выпучились еще больше, а во лбу вырос брошенный кем-то топорик. Кодд выронил меч, трепыхнулся, как рыба на крючке, и повалился на стол.
— Может, еще кто хочет? — спросил однорукий, показывая второй топорик. — Говорите, я охотно вам услужу. — От головы Дагона разбегались по каменной столешнице красные струйки. — Я вот, к примеру, намерен еще пожить и гнить тут не стану.
Кто-то хлебнул эля, другой плеснул из чаши на стол и смыл текущий к нему ручеек крови. Молчания никто не нарушил. Когда однорукий сунул топорик за пояс, Вонючка понял, что выиграл, и почувствовал себя почти человеком. Лорд Рамси будет доволен им.
Он собственными руками спустил знамя с кракеном — спасибо, что лорд Рамси оставил ему несколько пальцев. Железные Люди, готовясь к отходу, провозились добрых полдня. Их было больше, чем думал Вонючка: сорок семь в Воротной башне и еще восемнадцать в Пьяной. Двое из них при смерти, еще пять не могли ходить. Оставалось пятьдесят восемь боеспособных — слабых, но при штурме они могли бы убить втрое больше людей лорда Рамси. «Он хорошо сделал, что послал к ним меня», — думал Вонючка, опять забираясь на свою клячу. Тощая колонна островитян потянулась следом за ним к военному лагерю.
— Мечи, кинжалы, луки оставьте здесь, — велел им Вонючка. — Всех вооруженных убьют на месте.
Назад они шли втрое дольше, чем Вонючка ехал сюда. Для четырех лежачих соорудили носилки, пятого тащил на спине его сын. Идущие чувствовали себя неуютно под прицелом болотных дьяволов, и Вонючка молился, чтобы лучник, если что, убил его сразу. Чтобы не умирать долго, как Ральф Кеннинг.
Однорукий, сильно хромая, шел во главе. Звали его Адрак Хамбл; на Большом Вике у него остались три морские жены и одна каменная.
— Трое были с брюхом, когда мы отплывали, — хвастался он, — а у Хамблов двойняшки в роду. Как вернусь, первым делом сочту новых сынов — одного, глядишь, назову в твою честь, милорд.
«Ага. Назови Вонючкой, а будет шкодить — руби ему пальцы и корми его крысами». Вонючка плюнул в сторону, думая, что Ральфу Кеннингу, возможно, как раз повезло.
Когда впереди показался лагерь, стал моросить мелкий дождик. Часовой пропустил их молча. От залитых дождем костров несло дымом. Позади пленных возникли всадники, которых вел юноша с лошадиной головой на щите. Один из сыновей лорда Рисвелла, Рикард либо Роджер.
— Все здесь? — спросил он с высоты своего рыжего жеребца.
— Все, кто был жив, милорд.
— Я думал, их больше. Мы штурмовали их трижды, и трижды они давали отпор.
«Мы как-никак Железные Люди», — подумал Вонючка с гордостью. На миг он снова стал принцем, сыном лорда Бейлона, косточкой Пайка. Э, нет. Об этом даже думать опасно. Он Вонючка, рифма сучка.
Лай гончих возвестил о приближении лорда Рамси. С ним были Смерть Шлюхам, Свежевальщик, Алин-Кисляй, Дамон, Большой и Малый Уолдеры. Собаки ворчали и скалились на чужих. Бастардовы девочки… нет, нет, нет. Ни в коем случае нельзя говорить при Рамси «бастард».
Вонючка слез с лошади, преклонил колено.
— Ров Кейлин ваш, милорд. Перед вами последние защитники замка.
— Я надеялся, их будет больше — они защищались стойко. — Светлые глаза Рамси блеснули. — Оголодали, поди? Дамон, Алин, позаботьтесь о них. Вино, эль и еды до отвала. Ты, Свежевальщик, проводи раненых к мейстерам.
— Да, милорд.
Железные Люди, бормоча слова благодарности, побрели к кострам в середине лагеря. Один хотел даже поцеловать кольцо лорда Рамси, но собаки не подпустили его, а Элисон тяпнула за ухо. По шее Кодда потекла кровь, но он все кланялся и благодарил милостивого лорда.
Когда все разошлись, Рамси сгреб Вонючку за волосы, притянул к себе и поцеловал в щеку.
— Старый дружище Вонючка. Они в самом деле приняли тебя за своего принца? Экие дурни эти Железные Люди. Боги сейчас смеются, должно быть.
— Они хотят вернуться домой, милорд. Ничего более.
— А чего хочешь ты, мой славный? — нежно, как влюбленный, прошептал Рамси. От него чудесно пахло подогретым вином и гвоздикой. — Столь доблестный подвиг заслуживает награды. Пальцы я тебе вернуть не могу, но все остальное… Хочешь получить обратно свою свободу? Вернуться вместе с этими воинами на суровые острова в сером море и снова стать принцем? Или предпочтешь остаться верным моим слугой?
Спину царапнул холодный нож. Осторожно, осторожно сейчас. Вонючке не нравился блеск в глазах его милости, не нравилась слюна в углу рта. Он уже видел прежде такие знаки. «Ты не принц, ты просто Вонючка, рифма тянучка. Отвечай так, как он хочет».
— Милорд, мое место здесь, рядом с вами. Я ваш Вонючка. Довольно будет меха с вином, красным, самым крепким, какое есть. Человеку иногда надо выпить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
