— Выбитое стекло балконной двери и приставная лестница у дома указывали на то, что преступник проник в комнату ювелира снаружи, затаился там, а когда Доб-розлоцкий вернулся с ужина, ударил его чем-то тяжелым по голове, похитил драгоценности и скрылся. Металлическая шкатулка, найденная во дворе, подтверждала нашу версию, но ей противоречит тот факт, что орудие преступления — большой, тяжелый молоток — мы нашли в холле первого этажа на диванчике.
Полковник не произнес ни слова. Он еще раз вышел на балкон, внимательно осмотрел приставную лестницу, а затем направился к выходу.
Когда оба офицера вернулись в столовую, подпоручик Климчак ознакомил Лясоту с показаниями пани Рузи. Полковник глянул на молоток, лежавший на столе, и заявил:
— Несомненно, им-то и проломили голову ювелиру.
— Ну да! Из-за молотка все и запуталось.
Лясота улыбнулся.
— Конечно, — согласился он. — Без молотка все было бы просто. Грабитель со стороны! Концепция удобна и для следствия и для обитателей «Карлтона», тех, кто, во вашим словам, «вне всяких подозрений». Рассмотрим все версии преступления. Вначале первая и самая простая. Кто-то узнал про содержимое шкатулки ювелира и во время ужина, когда гости собрались в столовой, а директор и служащие — на кухне, приставил к балкону лестницу, выбил стекло двери в комнату ювелира и впотьмах поджидал возвращения Доброзлоцкого. Когда ювелир вошел и попытался зажечь свет, грабитель нанес свой удар, схватил шкатулку и бежал.
— Если он воспользовался тем же путем, то как молоток оказался в холле?
— Допустим, у него был сообщник из гостей или прислуги пансионата. Этот сообщник, когда преступление открылось, вынес молоток из комнаты и положил в холле.
— Ювелира нашла горничная Рузя, которая подняла тревогу. Все в пансионате, и гости, и служащие, были в салоне, ожидая, когда начнется «Кобра», — объяснил подпоручик. — Они сразу же побежали наверх. В этой ситуации забрать молоток было бы весьма трудно и рискованно. Да и к чему? Преступник, удирая через балкон, мог взять и молоток вместе со шкатулкой.
— Да, вы правы, — согласился полковник. — Это предположение не выдерживает критики. Во всяком случае, пока мы не располагаем всеми показаниями. Давайте кое-что изменим. Преступник не решился спуститься по лестнице. Может, нервы подвели. Он только что убил человека, по крайней мере, думал, что убил, и завладел сокровищами фантастической ценности. В таком состоянии он просто побоялся слезать по приставной лестнице. Решил выйти из комнаты обычным путем, через коридор, по ступенькам, к главному входу. Минуя холл, бросил молоток на диванчик.
— По-моему, эта версия тоже уязвима, — ответил подпоручик. — Кто-то из гостей или прислуги заметил бы выходившего из виллы незнакомца.
— Необязательно незнакомца. Это мог быть человек, который приходил в «Карлтон» к кому-нибудь из гостей или даже к самому ювелиру. Его появление на лестнице или в холле никого бы не удивило.
— С этим можно бы согласиться, — протянул подпоручик, — но, увы, у нас есть четкое и ясное показание пани Рузи, что, когда она шла подавать ужин, молоток лежал в холле. К тому же этот молоток — здешний, из «Карлтона». Он очутился в холле, потому что кто-то из гостей заметил его на лестнице и занес в дом. Трудно предполагать, что преступник вошел в пансионат, взял молоток, потом вышел, приставил лестницу к балкону и влез в комнату ювелира.
— Верно, — кивнул полковник. — Это слишком сложно, чтобы быть правдой. Итак, мы установили: грабитель не явился со стороны, а принадлежит к числу обитателей «Карлтона». Может, это кто-то из гостей, а может, из служащих.
— Если преступник живет в «Карлтоне», к чему тогда лестница у балкона и выбитое стекло?
Полковник улыбнулся.
— Странная вещь: молоток исключает пришельца со стороны, а приставная лестница ясно указывает, что преступником не мог быть никто из обитателей «Карлтона». Однако преступление имело место — это бесспорный факт. Разрешив противоречие между лестницей и молотком, мы обнаружим преступника. Сейчас это не удается: у нас слишком мало данных. Думаю, в ходе допросов лиц, находящихся в салоне, наши сведения о преступнике будут пополняться Тогда мы разгадаем и эту странную загадку. А пока точно определим время преступления.
— Горничная, пани Рузя, заявила, что ужин закончился примерно без четверти восемь. Именно тогда последний из гостей покинул столовую. А ювелир ушел еще раньше. Скажем, без двадцати восемь. С разбитой головой его обнаружили около девяти. Значит, преступление было совершено в промежуток времени от без двадцати восемь до без пяти девять.
— Итак, преступник имел в своем распоряжении час с четвертью. Это весьма значительный отрезок времени. Мы должны точно установить, чем занимались тогда все обитатели «Карлтона». Как гости, так и персонал.
— Пока нам известно лишь, что горничная все время находилась в столовой и не отлучалась ни на минуту. По крайней мере, так она утверждает, — добавил подпоручик.
— Ее показаниям, несомненно, можно верить.
— Я не вполне с этим согласен. Ведь горничная могла на минутку выйти из столовой, взять в холле молоток, подняться наверх и, проникнув в комнату ювелира, что для нее не составляло проблемы, совершить преступление.
— Верно. Но тогда бы она не сделала двух крупных ошибок, — заметил полковник Лясота.
— Каких?
— Во-первых, она не положила бы обратно молоток. Просто спрятала бы его в ящик с инструментами, где он обычно хранился.
— Может, она боялась, что кто-нибудь увидит ее с молотком в руке?
— Нет ничего более натурального, чем вид горничной, которая убирает из холла брошенный там гостями молоток. Но не только этот злополучный инструмент освобождает пани Рузю от подозрений. Еще больше в ее пользу говорит тот факт, что она отнесла чай на второй этаж и, увидев раненного в голову ювелира, подняла тревогу. Ведь если бы нападение совершила горничная, она просто не понесла бы чай. Никто ей этого не приказывал.
— Ее просил сам пан Доброзлоцкий.
— В том-то и дело. Только он знал, что Рузя принесет ему чаю.
— Эту просьбу могли услышать другие гости, и горничная боялась не исполнить распоряжения. Если бы на допросах это выяснилось, против нее появилась бы серьезная улика.
— Допустим, все так, как вы говорите, пан поручик. В таком случае Рузя несет наверх чай, ставит на стол, выходит и запирает дверь на ключ. Преступление обнаружилось бы только завтра утром. Ювелир бы умер, а наша задача усложнилась, потому что точно определить время преступления мы бы не смогли. У самой же виновницы, пани Рузи, было бы больше времени, чтобы вынести и спрятать добычу. Нет, я исключаю участие горничной в грабеже. Уже теперь мы можем вычеркнуть ее из списка подозреваемых.
— Я бы за это не поручился, хотя признаю, что ваши аргументы, пан полковник, логичны и убедительны. А насчет драгоценностей я сразу подумал, что если нападение совершил один из обитателей «Карлтона», то брильянты спрятаны в этом здании. Поэтому я дополнительно вызвал сотрудников управления, чтобы они обыскали всю виллу.
— Вы правильно поступили, — похвалил полковник младшего коллегу. — Хотя не думаю, что будут результаты. Маленькую горстку драгоценностей очень легко спрятать. Пришлось бы искать несколько дней, чтобы ее обнаружить. Лично я думаю, что, найдя преступника, мы легко откроем и место, где спрятаны драгоценности. Человек, который так искусно запланировал и совершил преступление, подумал и о том, как спрятать добычу. Я убежден, что брильянты укрыты в таком месте, где нам и в голову не придет их искать. Совсем другое дело, если мы установим преступника. Тогда, идя по его следам, обнаружим и драгоценности.
— Боюсь, что гости «Карлтона» поднимут шум. Ведь мы обыскали их комнаты без санкции прокурора. Это же не простые отдыхающие. Среди них найдутся и люди, хорошо знающие закон. Но я не могу в такой ситуации ждать до утра, чтобы получить санкцию.
— Разумеется. Но ради соблюдения формальностей позаботьтесь, чтобы завтра прокурор утвердил решение об обыске. А когда милиционеры начнут осматривать комнаты гостей пансионата, пусть их сопровождает в качестве свидетеля директор «Карлтона» или кто-нибудь другой из служащих.
