Директор рассказал о происшедшем.
— Надеюсь, тело и вещи в этой комнате никто не трогал?
— Он жив, — вмешался врач. — Необходима срочная операция. Я должен отвезти его в больницу.
— Я только наложила временную повязку и подсунула подушку ему под голову, — оправдывалась пани профессор.
— Ладно, — решил офицер. — Можно его допросить?
— Он без сознания. Даже если операция окажется успешной и пациент будет жить, он несколько дней не придет в себя. Может статься, повреждение мозга слишком сильно и разум к нему полностью так и не возвратится, — сухо проинформировал врач.
— Что делать! Придется обойтись без допроса потерпевшего…
Врач кивнул подпоручику и пошел за санитаром и шофером. Они притащили носилки, осторожно положили на них Доброзлоцкого, так же бережно снесли его вниз и погрузили в машину. Все это время врач по телефону разговаривал с больницей, предупредив, что везет больного, которому требуется операция.
— Минуточку, — остановил доктора офицер. — Как вы считаете, каким способом совершено преступление?
— У больного на затылке обширная рана, — подумав, ответил врач, — нанесенная каким-то тупым предметом. Судя по положению тела, он стоял лицом к стене, может быть, хотел зажечь свет, и тогда либо споткнулся и ударился головой об угол дивана, либо получил сильный удар по голове.
— Ах, если б он хоть пару слов мог сказать, — вздохнул директор.
— Все равно ничего бы не сообщил. Если он упал, не вспомнит, как это случилось. Если его ударили, он не мог видеть нападавшего.
Врач попрощался с директором и офицером милиции, и машина с включенной сиреной помчалась в городскую больницу.
— Если предположить, что это преступление, — спросил подпоручик Климчак, — то какой может быть мотив?
— Пан Доброзлоцкий — ювелир, и не простой ювелир. Это художник, работающий с драгоценными металлами. Отправляясь в Закопане, он взял с собой очень ценные вещи, которые готовил к выставке в Италии. Они стоят около миллиона злотых.
— Где он их хранил?
— В металлической шкатулке.
— Тогда осмотрим комнату и убедимся, все ли на месте.
Трое милиционеров, которые до этого заходили в комнату, только чтобы сделать снимки и проверить содержимое карманов ювелира, теперь приступили к тщательному осмотру. Комната была обставлена хорошо, но, как обычно в такого рода пансионатах, довольно стандартно. В углу — умывальник, полочка, лампа. Дальше — туалетный столик с зеркалом, а за ним шкаф. Все из орехового дерева. У противоположной стены — низкая кровать и тахта. Из-за выступа в стене кровать не умещалась в нише, а была на несколько сантиметров отодвинута. Дополняли меблировку столик и два кресла.
Подпоручик осторожно отворил дверцу шкафа. Там висели костюм, куртка и брюки. На полочках было разложено белье. Чуть повыше, на куске фланели, поблескивали инструменты ювелира. Но шкатулки нигде не было.
— Пан поручик, — воскликнул один из милиционеров, — стекло в дверях выбито!
Балконная дверь была закрыта не до конца, а стекло над задвижкой выдавлено. На балконе валялись осколки. С величайшей осторожностью, чтобы не затереть следы, милиционеры вышли на балкон. Он был общий для всех комнат на южной стороне дома. В окнах было темно. Обитатели комнат находились в салоне на первом этаже.
— Тут лестница, — сказал подпоручик, указывая на балконную решетку. — Преступник взобрался по ней, выбил стекло и проник в комнату. По-видимому, возвращение ювелира его спугнуло. Бандит стал около умывальника и, когда Доброзлоцкий вошел, нанес удар ему в затылок. Затем схватил шкатулку и скрылся тем же путем.
— Надо посмотреть внизу. Может, остались следы.
— Сомнительно, — поморщился подпоручик. — Дождь льет с девяти часов. Надо искать в комнате. Может, грабитель оставил отпечатки пальцев.
Милиционеры вернулись в комнату. Один из них раскрыл чемоданчик и начал фиксировать отпечатки. Их было много на шкафу, туалетном столике и на ручках обеих дверей. Второй из подчиненных подпоручика Клим-чака набросил плащ и пошел «обследовать территорию».
— Пан поручик, — спросил директор, — можно ли гостям вернуться в свои комнаты? Пока мы попросили всех подождать в салоне.
— Мы почти кончили, но пусть еще подождут. Для порядка я должен их допросить.
В этот момент возвратился милиционер, искавший следы преступника около виллы. В руках он держал металлическую шкатулку.
— Лежала метрах в десяти от дома, — сказал он. — Рядом с оградой. Вероятно, бандит спустился по лестнице, открыл шкатулку, забрал ее содержимое, а тяжелую металлическую коробку выбросил. Она открыта, в ней ничего нет.
— Выходит, драгоценности похищены. Мы знаем, что преступник вошел и скрылся через балкон, на который поднялся по приставной лестнице. Но чем был нанесен удар? Все говорит о том, что поначалу он намеревался только совершить кражу.
— Может, он нанес удар шкатулкой? — предположил один из милиционеров. — Она довольно тяжелая. Ею можно проломить голову.
— Нет, — возразил другой. — Шкатулка тут не годится. Ни в руки взять, ни размахнуться как следует. Он чем-то другим ударил. Может, ломом?
— Кто идет на кражу, лома с собой не берет. А вдруг у ювелира был молоток? Надо спросить горничную.
— Во всяком случае, нужно допросить и прислугу, и гостей, в том числе и вас, — обратился подпоручик к директору, который ни на шаг не отходил от милиционеров.
— Если можно, я хотел бы, чтобы вы сперва допросили горничную, портье и меня. Что бы ни случилось, жизнь в пансионате должна идти своим чередом. Гостям рано утром надо подать завтрак, потом обед и ужин. Везде нужно убрать, работы много, и было бы хорошо служащих допросить и отпустить первыми. Гости могут немного подождать. Если позже лягут, утром поспят подольше, а нам приходится вставать на рассвете.
— Ладно, — сказал подпоручик. — Это, в сущности, формальность. Ведь нам известно, что преступник забрался снаружи, через балкон, и так же скрылся. Идемте вниз. Допрос будет в столовой. Гости пусть подождут в салоне. Если захотят, могут включить телевизор или послушать радио. Сперва мы допросим горничную, потом портье, а затем вас, пан директор.
— Большое спасибо.
Все четверо спустились на первый этаж. В холле подпоручик увидел диванчик.
— А это что? — спросил он.
На диванчике лежал большой, тяжелый молоток.
Глава третья
Один из милиционеров подошел к диванчику, осторожно, через платочек, взял в руки молоток и начал его внимательно осматривать.
— Тот самый, — объявил он. — Преступник его вытер, но не очень старательно. На верхнем конце рукоятки отчетливо видны два маленьких пятнышка. Свежая кровь! А на металлической части — два коротких седых волоска, такие же, как у потерпевшего. Несомненно, это орудие преступления. Экспертиза наверняка подтвердит.
— Пан директор, пройдите в салон, — распорядился офицер. — На допрос будем вызывать поочередно.
Директор беспрекословно повиновался и направился в правую часть коридора. Милиционеры свернули налево.
В салоне сидели гости пансионата. На столе стоял большой кофейник и два пустых стакана. Все пили кофе.
— Хорошо, что Рузя догадалась кофе заварить, — похвалил директор. — Надеюсь, на мою долю тоже осталось.
Горничная подала ему кофе.
— Нас будут допрашивать. Впрочем, это лишь формальность, — повторил директор слова подпоручика. — Уже установлено, что грабитель забрался через балкон, оглушил ювелира, похитил драгоценности и скрылся тем же путем. По дороге выбросил шкатулку. Милиция ее нашла. Жаль, что дождь хлещет. Смыл все следы с приставной лестницы.
Отдыхающие слушали с огромным интересом. Только у портье было такое выражение лица, будто он хотел что-то сказать, но не решался.
Тем временем в столовой милиционеры устроили короткое совещание.
— Пан поручик, — горячился старший сержант, искавший в комнате Доброзлоцкого отпечатки пальцев. — Если преступник орудовал этим молотком, значит, он не снаружи пробрался. Не мог же он стукнуть ювелира, удрать, потом заново влезть в дом и подбросить молоток. Он бы его унес с собой. Тут что-то не так.
