— В таком случае, если вы позволите, пан полковник, я закончу допрос пани Рузи, потом мы сразу вызовем портье, пана Ясика, а за ним — директора. Так мы соберем показания служащих пансионата и сможет начать беседы с гостями.
— Я здесь неофициально, — еще раз подчеркнул полковник. — Следствие ведете вы, поручик. А что касается деликатности в обращении с обитателями «Карлтона», то ваши опасения чрезмерны. Виновный — это виновный, и никакие связи не помогут ему ускользнуть от возмездия. Я не вижу необходимости излишне церемониться с этими людьми. Если на кого-то падут подозрения, надо обращаться с ним как с подозреваемым, не останавливаясь перед задержанием до выяснения обстоятельств.
— Хотелось бы этого избежать, — настаивал Клим-чак, — и арестовать истинного виновника, если он из тех, кто ждет в салоне.
— Все указывает на это, — констатировал полковник Лясота.
— Сержант, — распорядился подпоручик, — вызовите снова пани Рузю!
Глава пятая
Горничная пани Рузя снова заняла место за столом напротив подпоручика. Он наскоро перелистал протокол предыдущего допроса и начал:
— Мы остановились на том, что молоток лежал на диванчике в холле, когда вы около семи шли звонить к ужину.
— Точно. Лежал, — подтвердила пани Рузя.
— Теперь расскажите нам, что происходило, когда ужин закончился, столовая опустела, а вы занялись уборкой. Вы заметили, чтобы кто-нибудь входил или выходил из «Карлтона»? Гости сидели в своих комнатах или же разгуливали по пансионату?
— Да я не обращала внимания, — упиралась горничная. — Я ведь была в глубине столовой. Оттуда не видать ни коридора, ни лестницы.
— Но вдруг вы что-нибудь случайно заметили или услыхали?
— Только то, что в столовую вошла пани Медянов-ская. Она возвращалась из кафе и жаловалась, что должна была с кем-то встретиться, а ее подвели. Еще заглянул пан директор и дал мне несколько распоряжений насчет завтрака. Кажется, на лестнице промелькнул Яцек. Не знаю, входил или выходил.
— Какой Яцек?
— Яцек Пацина. Местный паренек из Закопане, отличный лыжник-двоеборец. Бегает на лыжах и прыгает с трамплина.
— Кого мог навестить этот Пацина?
Горничная молчала.
— Я понимаю, что служащие «Карлтона» — люди деликатные и не вмешиваются в дела гостей пансионата, — полковник старался говорить как можно любезнее. — Но ведь речь идет о покушении на убийство, пани Рузя, и о краже на миллионную сумму. В подобной ситуации все прочие соображения не в счет.
— Пани Зоею Захвытович.
— Он часто приходил?
— Чуть ли не каждый день. Или один, или с Генеком Шафляром. Это его приятель, проводник из туристической службы.
Подпоручик Климчак добросовестно записал обе фамилии.
— А еще что-нибудь вы заметили?
— Больше ничего. Кажется, кто-то поднимался наверх. Я лишь слышала скрип ступенек, но ничего не ви-дела. Наверное, это был один из гостей. Шел очень тихо.
— Когда это случилось?
— По-моему, сразу после ужина.
— Примерно во сколько?
— Я еще не все тарелки в лифт отнесла. Значит, не позже восьми.
— Телефон не звонил?
— Я бы услыхала и сняла трубку.
— Может, кто-нибудь из гостей ходил звонить?
— Возможно. Но я ничего не видела и не слышала.
— А чем занимался директор? Откуда он пришел в столовую?
— Снизу пришел, из кухни. Когда подают на стол, пан директор всегда на кухне: лично следит за порядком. А после ужина дает всякие поручения повару и его помощницам. У нашего повара две помощницы, — пояснила пани Рузя.
— Поговорив с вами, директор поднялся наверх?
— Нет. Вернулся вниз. Это я точно помню: во время нашего разговора я стояла в дверях столовой. Потом, возясь у лифта, я слышала голос директора. Он обсуждал на кухне с поваром, что подать завтра к обеду и к ужину. Еще распорядился, какие покупки должен сделать утром наш пан Ясик.
— Ясик — это портье?
— Да.
— Он тоже был на кухне?
— Да. Мы вместе поужинали, только я спешила наверх подавать ужин гостям, а он внизу остался. Когда все собрались смотреть «Кобру», Ясик пришел снизу. Наверняка все время был на кухне. Это могут подтвердить повар и его помощницы.
По знаку подпоручика сержант, который присутствовал при допросе горничной, потихоньку вышел из столовой.
— Больше вы ничего не заметили?
— Нет.
— Значит, в последний раз вы видели пана Добро-злоцкого примерно без двадцати семь, когда он, поужинав, вышел из столовой?
— Нет, — возразила горничная, — потом пан Доброзлоцкий еще раз появился в дверях столовой и напомнил мне, чтобы я принесла ему чаю.
Услышав это, подпоручик даже подскочил на стуле.
— Господи! Я вас все время спрашиваю, кто приходил в столовую, а вы самого главного не говорите! Почему вы сразу не сказали?
— Вы меня про папа Доброзлоцкого не спрашивали, я и не говорила, — спокойно ответила Рузя. — Вы спрашивали, кто заходил в столовую, кто ходил по лестнице, из гостей и из чужих. Надо было прямо спросить насчет пана ювелира.
Подпоручик покраснел от злости.
— Ладно, ладно! — решил вмешаться полковник. — Теперь мы об этом знаем. Как это было? Может, вы заметили время, когда ювелир напомнил вам о чае?
— Столовую я уже убрала. Пан Доброзлоцкий сюда не входил, стал в дверях и сказал: «Пани Рузя, вы не забыли про мой чай?» Еще добавил, что он спустился позвонить по телефону. Я ответила, мол, сейчас принесу, только столы застелю скатертями.
— В котором часу это было?
— Без семнадцати девять.
— Точно?
— Точно. Помню, я тогда посмотрела на часы в столовой.
— Прекрасно, — обрадовался полковник. — А может, вы помните, пошел ли пан Доброзлоцкий наверх, к себе в номер?
— Да. Я видела, как он направился к лестнице.
— А после ювелира никто не входил в столовую?
— Из гостей — никто. Не помню только, может, еще раз зашел пан директор. Знаю, что был, но вот когда? Никак не могу вспомнить.
Видя, что дальнейший допрос горничной ничего нового не даст, подпоручик зачитал протокол. Пани Рузя подписала свои показания и спросила:
— Могу я уйти?
— А где вы живете?
— В соседней вилле, в «Соколике».
— Ступайте. Если понадобится, мы вас снова вызовем.
Горничная ушла. Сержант доложил офицерам, что персонал, находившийся внизу, подтверждает показания пани Рузи. Директор и портье Ясик были в кухне до момента, когда пора было идти на «Кобру». Правда, директор выходил раз или два, но портье все время сидел на кухне.
— Показания горничной очень важны, — заявил полковник. — Уточняется момент преступления. Сперва мы предполагали, что у преступника было время примерно от 19.40 до 20.55. Теперь мы знаем, что около 20.45 Доб-розлоцкий был жив и здоров. Значит, покушение имело место между 20.45 и 20.55. Преступник располагал только десятью минутами. Выяснить, что делал в эти десять минут каждый из гостей «Карлтона», гораздо легче, чем проверять, где были они в течение часа с лишним.
— Надо найти этого Яцека Пацииу, — заметил подпоручик.
— Еще успеем. Его фамилия выплывет при дальнейших допросах. Хорошо, что этот факт нам известен, но не стоит его раньше времени разглашать. Это поможет проверить правдивость некоторых показаний. Особенно той дамы, к которой ходил молодой человек. Как ее?..
— Пани Зофья Захвытович.
— Вот именно. Если она преступница или сообщница, то умолчит о его появлении в вилле незадолго до нападения.
— Яцек Пацина как раз и мог забраться наверх по приставной, а спуститься по обычной лестнице, — подпоручик все пытался выяснить, как лестница очутилась возле балкона.
— А молоток?
— Его принесла наверх пани Захвытович и вручила сообщнику.
— Возможно, — согласился полковник, — но сомнительно. Чтобы проломить голову ювелиру, не надо было искать молоток в «Карлтоне». Парень принес бы соответствующий предмет с собой. Конечно, ваше предположение следует тщательно проверить.
