Огонь!
Я с размаху воткнула жесткий край своего контрольного ошейника в нежный розовый шелк, которым была выстлана моя капсула. Острые электроды зацепились за ткань, а крепкие края ошейника вырвали целые куски набивки. Я знала, что ищу, и знала, где искать.
Рукой, облепленной обрывками тонкого шелка, я лихорадочно рылась в капсуле в поисках места подсоединения аккумулятора «Нео-фьюжн», питавшего мою камеру. Нащупав защитную панель, я оторвала ее и нашла то, что искала. Аккумулятор «Нео-фьюжн», большая цилиндрическая батарея длиной в мое предплечье и толщиной с мою голову. Только бушевавший в крови адреналин дал мне силы вырвать ее из гнезда. Это было тяжело, но я справилась.
Моя стазисная капсула сердито взвыла и умерла, светящиеся индикаторы и распылители препаратов моргнули и погасли. Пластин снова пришел в движение, он был уже в пяти метрах от меня. Я встряхнула батарею с огромным логотипом «ЮниКорп», поменяв ее естественную полярность. И мысленно послала к черту своего отца за то, что он заставил меня поверить в свою тупость. Да я могу запросто управлять ЮниКорп! Смогла же я разобраться в самом главном продукте корпорации, правильно? Запомнила, что аккумуляторы «Нео-фьюжн» нельзя использовать в глиссерах и любых средствах передвижения, поскольку они взрываются при столкновении!
Совсем как я.
Я швырнула в Пластина аккумулятором, надеясь, что он взорвется от удара. Но Пластин легко поймал батарею в воздухе, и у меня упало сердце. Тогда я плюхнулась в свою отключенную капсулу, надеясь, что остатки стазисных препаратов позволят мне уйти без страха. Я была мертва. Прощай, Ксавьер. Прощайте, Брэн, Отто, Мина, солнце, луна, звезды, любовь, боль, сожаление, счастье, искусство, красота.
Но я забыла о чудовищной силе Пластина и о его программе. Останови все, что пытается помешать возвращению цели. Одним молниеносным движением рук Пластин разбил оболочку аккумулятора, и необузданная стихия вырвалась на свободу.
У меня хватило ума протянуть руку к крышке капсулы и дернуть ее на себя, чтобы закрыть над головой. Но я слегка опоздала. Первая волна жара обожгла меня болью, и все мое тело стало красным, как от солнечного ожога. На кончиках пальцев, которыми я цеплялась за обшивку, мгновенно вздулись волдыри. Но сама капсула была спроектирована так, чтобы выдержать и пожары, и путешествие в глубоком космосе, и даже ядерный удар. Что для нее какой-то слабенький взрыв «Нео-фьюжн»!
Я зажмурилась, чтобы пересидеть в темноте самое страшное. Когда я снова открыла глаза, все было залито мерцающим светом, и я осмелилась поднять глаза и посмотреть через колпак из «неогласса». Бешеная вспышка уже угасла — она длилась всего несколько секунд после разрыва оболочки аккумулятора — но этих секунд оказалось достаточно, чтобы Пластин загорелся.
Мой убийца плавился на глазах, языки пламени плясали по его пластиковому телу, но при этом он продолжал неспешно приближаться к моей капсуле. Его программа не умела распознавать боль. Он продолжал гореть, огонь уже лизал потолок полуподвала. Пожарная сигнализация сработала моментально, но первая вспышка жара оказалась настолько сильна, что вывела из строя потолочную систему огнеподавления. Стеллажи, забитые старым барахлом, пылали за спиной Пластина и вокруг него. Вот одна его нога подогнулась и растеклась лужей на полу. Рука оплывала, как свеча.
Сдвинув крышку капсулы, я молча смотрела, как мой смертельный враг, орудие моего отца, превращается в пылающую лужу. Голова его была объята пламенем, половина лица расплавилась, и я услышала его последние слова, искаженные растекшимся пластиком. «Миссия прервана. Отчет о повреждении… 11 процентов… мощности… 10 процентов… 6… про…» А потом голос расплавился вместе со всем остальным.
Я хотела бы почувствовать радость победы. Но чувствовала только безмерную усталость.
И тут, с большим опозданием, включилась резервная система подавления огня, и на меня обрушился целый ливень воды. Не знаю, почему это так меня рассмешило. Холодная влага успокоила боль от ожогов. Я запрокинула лицо и подняла руки. Я была жива — несмотря на все опасности. Последний инструмент родительского контроля плавился у моих ног, запутавшись в колючей сети шипов, через которые не смог пробиться. Я была розой. Я была дикой розой. И колючим терновником.
Глава 27
Вода не самое лучшее средство для тушения горящего пластика, а расползавшийся по полуподвалу дым вполне мог оказаться ядовитым. Наверное, я была похожа на настоящую ведьму, когда Брэн, Отто и Ксавьер примчались в полуподвал мне на выручку. Я стояла на останках своей убитой стазисной капсулы и истерически хохотала, подставив лицо искусственному дождю, а горящие останки Пластина пылали у меня за спиной. Увидев своих героев, я уронила руки и глуповато улыбнулась. Я помешала им спасти меня. Мне было даже немного жаль.
Ксавьер заговорил первым. Осторожно, словно опасаясь, что я наброшусь на него, он спросил:
— Роуз? Ты в порядке?
Я захихикала, но тут же закашлялась, трясясь всем телом. Холодная вода и дым горящего пластика совсем доконали мой измученный стазисным истощением организм.
— Ага, — сказала я им всем. — А что вы тут делаете все вместе? Почему не вызываете полицию? Отто, твоя рука! — Его сломанная рука до сих пор не была приведена в порядок, но висела на самодельной перевязи, в которой я узнала ткань из разорванной кресельной подушки из общежития.
Промокший насквозь Ксавьер выглядел совершенно сломленным и бесконечно старым. Отто подошел ко мне, обнял здоровой рукой за плечи и бережно (очень бережно, поскольку его большой палец касался моей шеи, и я смогла передать ему, как мне больно) повел меня к лифту.
«Со мной все будет в порядке, — сказал он мне. — Бывало гораздо хуже. Мы вызвали полицию, но дедушка Брэна знал, что мы доберемся сюда быстрее них. Он сразу догадался, где все это произойдет, и понял, что Пластин действовал в скрытом режиме. Полиции было бы трудно его отследить».
— Прости, что ты пострадал из-за меня.
Отто послал мне быструю мысль о том, насколько тяжелее ему было бы, если бы он молча отошел в сторону и не вмешался. Я поежилась. Да, это было бы много хуже.
— Прости за то, что я подумала тебе злое.
«Я знаю, зачем ты это сделала», — и в моем мозгу снова возник образ колючей розовой изгороди.
«Ты был прав, — беззвучно сказала я. — Я знаю, кого должна защищать».
Ужас мелькнул в его желтых глазах, когда я подумала о Серафине и Стефано.
«Я сделаю все, что в моих силах», — пообещал Отто.
