София опустила голову и, не глядя на меня, пошла к столику. По дороге отпустила мою ладонь.
Может быть, они с Ники «перемолвились», я ничего не слышал. Ники кивнула и София выбежала наружу — ей дали дорогу, все до единого расступились. Я видел, как дрожат пальцы Ники. Она поднесла бокал к губам, чуть не пролила.
Я посмотрел ей в глаза.
— Что бы между вами ни случилось, — она произнесла еле слышно, — я не буду держать зла. Молчи! — добавила она неожиданно резко. — Потом. Всё потом. — Она залпом выпила вино, отвернулась. — Иди к ней, Брюс. Господи, не спорь!
…София стояла рядом со входом. Приближалась полночь, к трактиру направлялись новые прохожие и каждый, проходя мимо нас, обязательно желал доброй ночи или махал рукой.
Она взяла меня за руку.
— Софи…
— Молчи. Пожалуйста, молчи.
Так мы и стояли. Когда улица перед нами опустела, Софи потянула меня за руку, снова обняла за шею… Второй поцелуй длился дольше. Она медленно отстранилась, не отводя взгляда от моего лица. Слёзы в уголках глаз.
Она кивнула и взяла меня за руку, указала головой — идём! И мы вернулись, в шум и гам, в небольшой зал, исполненный простого и понятного счастья.
Я вернулся к Ники. Она тоже пришла в себя и вновь хлопала в ладоши — София вернулась в зал, и новая песня, быстрая и горячая, не позволяла останавливаться.
У этих людей было бесконечно много времени. Просто они не знали об этом.
Брюс и Ники, Галлия, ночь
— Где она сейчас?
— Не знаю, — Ники глазами указала в сторону моря. — Ей ничто не грозит.
Я не понял, что именно за берег — понимал только, что это всё ещё Галлия. Настоящее, будущее или прошлое — какая разница? Берег, полный огоньков — кругом стояли домики. Уже не палатки, ещё не бунгало. Но внутри было вполне современно. У каждого из нас был такой домик. Но когда мы, смеясь и отфыркиваясь, выбежали из моря, Ники вбежала в мой домик, захлопнула за собой дверь и повернула ключ.
Потом было короткое сумасшествие, и вкус морской соли, кругом соль, и даже здесь я ощущал слабый аромат жасмина — откуда? Вся одежда Ники, если это можно назвать одеждой, осталась в паре шагов от входа.
Огонёк лампы метался в круглой колбе, и тени разбегались по стенам от каждого движения. Она прижалась к моему плечу, и я чувствовал, что она радуется, что та тень, что нависала в трактире, сгинула прочь.
— Она там…
— Брюс, — Ники шепнула. — С ней всё хорошо. Пожалуйста, ни слова больше о ней. Неужели ты не понимаешь?
Я с удовольствием стукнул бы себя в тот момент. Понял, конечно. Когда сказали, понял.
— Ники, скажи…
— Тс-с-с… — она прижала палец к моим губам.
— Только один вопрос.
Она кивнула.
— Мы в безопасности? Сейчас, здесь?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет. Нет, Брюс.
— Но…
— Всё, — она потянула меня на себя. — Молчи. Нам никто не помешает. Я хочу забыть обо всём, кроме тебя.
«Живи так, словно каждый час — последний…»
София и Брюс, Галлия, ночь
— Это и есть твой дом? — Софи указала на дальний справа дом. Я кивнул — да, это и был мой дом. Это ещё не Сант-Туаре. Здесь мы жили, когда отец был ещё жив.
— Идём, — я взял её за руку. — Если родители дома, познакомлю.
Она потянула меня обратно.
— Брюс, ты серьёзно?
— Конечно, серьёзно. Я сам хочу посмотреть на отца. У нас потом были только старые фото.
Деревушка словно вымерла. Ладно люди — кто будет сидеть у окна и всматриваться, кто идёт по улочкам? Но молчали цепные псы, а уж тот, что у соседки, мрачной бабки Каттари, никогда не упускал возможности облаять меня.
Но всё тихо. И воздух, свежий и пьянящий.
— Где она? — тихо спросила София, оглядываясь по сторонам.
— А это важно, Софи?
— Я боюсь, что она бросит меня где-нибудь здесь, — София потянула меня за руку, заставила остановиться. — Там, у меня дома… как сказка. Всё настоящее, Брюс. Но ведь так не бывает! Не может быть!
«Если я услышу эти слова снова…»
— Это она так говорила?
Софи, она всё понимает. Она никого не бросит.
— Откуда…
Я негромко повторил слова Ники там, в трактире, прежде чем она отправила меня наружу.
София долго смотрела мне в глаза, затем сжала ладонь, сильно — и отпустила. Мы пошли дальше, она смотрела вокруг, не произнося ни слова.
На стук никто не ответил. Дверь в заборе была заперта, но я всё ещё помнил, под каким камнем лежит ключ. И ключ нашёлся. София смотрела на то, как я открываю дверь, и схватила меня за руку, прежде чем я успел шагнуть внутрь.
Слабое, радостное поскуливание. Я глазам не верил — Бандит, он уже в то время был старый и слепой на один глаз. Но слепой или нет, а службу нёс исправно.
Старик, — я потрепал его за шею, почесал за ухом. Пёс вилял всем собой, цепь позвякивала. София улыбнулась, подошла ближе. Бандит потёрся и об неё, припал к дорожке, глядя на нас правым, здоровым, глазом, часто дышал сквозь приоткрытую пасть.
— Бандит, это Софи. Софи, это Бандит, — я снова потрепал пса за загривок. Наш верный сторож. Идём, Софи. Мы вернёмся! — Бандит уже начал поскуливать и обижаться, что его бросают. Только на меня он обижался, только мне на это и жаловался.
— Совсем старый, — тихонько заметила Софи, опустившись на корточки. — Мы ещё вернёмся, не плачь.
Дверь не заперта. Да здесь и не запирали двери, лихого человека вся живность чуяла за версту.
Я приоткрыл дверь — голоса. Мамин, папин и мой. Мне тогда было чуть больше четырёх. Я прижал палец к губам — София улыбнулась, кивнула. Запахи накатили — домашние запахи, давно вроде бы забытые, но вернувшиеся из небытия.
Отец что-то рассказывает о своей работе. Я тихонько приоткрыл дверь, ещё не понимая, что я им скажу и как представлюсь. Я успел увидеть их троих — отец на стуле, я сам, упорно дёргающий его за рукав и мама — как она успела состариться с тех пор…
И пусто. Были люди — и нет.
София вздрогнула.
— Ты их заметила? — в горле пересохло. — Ты видела их, Софи?
Она кивнула. Мы долго не решались сделать шаг, наконец, сделали — ощущение jam visum окрашивало всё в радужные цвета сновидения. Но ведь это настоящее. Это есть — пусть даже происходит что-то странное и люди исчезают на глазах.
Деревянная дудочка. Отец смастерил мне её. А потом она упала под колесо автомобиля, когда мы переезжали. Лежит на полу, в углу — куда я её бросил, видимо. Я наклонился, поднял дудочку.
Как такое может быть? Опять вопросы, Брюс.
— Идём, — я прикоснулся к плечу Софи. Она смотрела на фотографию — отец с матерью, я у неё на руках, совсем ещё младенец. — Идём, Софи. Я не хочу мешать им.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
