— Брюс, прошёл год, — мы с Софией полюбили тот дальний уголок в ресторане, под пальмами, у водопада. — Ты понимаешь? Уже год прошёл! А на самом деле всего неделя. Господи, — она прижала ладони к лицу. — Я никогда не привыкну. Что она из нас делает?
— Людей?
— Я и так человек, — проворчала София. — Прости. Мы и так люди. Она относится к нам как к прислуге, ты заметил?
Ну, не всегда, не всегда. Я не сказал это вслух. Скорее как к новобранцам. Ники устраивала «разбор полётов» каждый раз, как кто-нибудь из нас проваливал задание. Требовала вести отчёты. Однажды я пытался что-то умолчать, в общем, выглядеть чуть лучше, чем выглядел — ну бывает так, что садишься в лужу целиком и с размаху. Ники всё выслушала, кивая, затем отвела меня в кабинет и устроила разнос. Не повышала голос, почти не меняла выражения лица, но к концу выволочки я был красным, как рак.
Бережёшь розги — портишь ребёнка. Меня никогда не били, на разве что отец пару раз слишком сильно схватил за руку или награждал подзатыльниками — но что-то было в этой поговорке.
Она похвалила нас всего пять раз. То есть, каждого — пять раз. Остальное время она или кивала, почти без эмоций, или устраивала анализ, критиковала.
— Может, как к новобранцам?
— Я не нанималась быть солдатом, — буркнула София.
— Хочешь уйти?
Она посмотрела на меня исподлобья.
— Я не могу. И ты не можешь, сам знаешь. Я видела её вчера вечером, случайно. Она чего-то ждёт, Брюс. Чего-то неприятного. Она плакала?
София смотрела мне в лицо и ждала ответа. Нет, когда со мной, Ники не плакала. А когда я пытался говорить про задания — твёрдо, но непреклонно меняла тему.
— Я состарилась на целый год, — София поднесла ладонь к фонарику — огонёк внутри заметался, потревоженный движением воздуха. — Я всё записываю. У меня позавчера, после обеда, был день рождения. — Она рассмеялась. — Я тогда банк ограбила, деньги были нужны. Мама меня убьёт, если узнает.
— С днём рождения, Софи!
— С днём рождения, Брюс! У тебя он был четыре дня назад, я знаю.
— Мы рассмеялись, и я подозвал официанта.
— Нет, — София прикрыла недопитый бокал ладонью. — Мне хватит.
Мы выпили — и я осознал, что да, если считать «игровые дни», то мы уже отметили наши дни рождения. Сами не заметив.
— Завтра у нас выходной, — София отодвинула тарелку. — Я хочу домой съездить. Брюс, у тебя будет время…
Пока что мне удавалось тратить на всё управление корпорацией не более трёх часов в день. На самом деле, иногда это было несколько суток, я всё ещё очень мало знал, а вместо опыта у меня были «маленькие правки», когда я почти наугад находил, что и как нужно говорить.
— Только после обеда, София.
Она кивнула.
— Я не буду заходить к родителям. Я не смогу. Просто хочу побыть там. Вместе с тобой, — закончила она почти шёпотом. — Без неё. — Софи оглянулась, словно Ники стояла поблизости. Может и поблизости, кто поймёт. Я так и не понял, как она стала тогда невидимой.
— Хорошо, Софи.
Она встала и ещё раз оглянулась — Ники рядом не было.
— Попробую заснуть. Не провожай меня, Брюс.
Брюс, отель «Мажестик», 10 июля 2010 года, 23:00
— Ники, чего ты ждёшь?
Она отодвинулась от стола, прикрыла крышку компьютера. Поморгала, перевела взгляд на меня.
— Я не знаю, Брюс. Сделай мне кофе, пожалуйста.
За этот год, непонятно как вместившийся в восемь дней, все такие вещи стали рефлексами. Минуты через три я вкатил в кабинет столик. Ники сидела на диване, уперев локти в колена, закрыв ладонями лицо. Она не пошевелилась, когда я налил ей кофе, осторожно потрогал за плечо.
— Я не понимаю, как это могло случиться, — она наконец отняла ладони от лица. Ладони были сухими.
Я ждал. Налил себе кофе, молча отпил несколько глотков. Ники взяла свою чашку, чуть не пролила, я заметил, как дрожат её руки.
— Я готовила их по методичке, — голос её стал деревянным, как тогда, в день признания. — Это уже отработано, проверено миллион раз. Я должна была заметить… но я не заметила! — она сжала кулаки… почти сразу же разжала и закрыла лицо ладонями. — Я справлюсь, Брюс, дай мне минутку.
Прошла минутка, и вторая, и пятая…
— Пятьсот тридцать человек, — Ники произнесла, не отнимая ладоней. — И все они «спящие». Их всех можно было подготовить…
— Как нас с Софией?
Она кивнула и отняла ладони.
— Ники, сколько обычно «видящих»… на Земле?
Она поняла меня.
— От пятидесяти до тысячи, примерно так. Обычно все они «спят», или почти все.
Амулетов у неё было меньше, чем пятьсот тридцать, точно знаю.
— Амулеты были у вожаков, — Ники произнесла, опустив голову. — У командиров, если хочешь. Они все уже мертвы.
— А их солдаты?
— Тоже. Цепная реакция.
— Концы в воду, Ники?
Она посмотрела мне в лицо.
— Я пыталась вернуть их, снять программу. Я не смогла.
— Там, в Университете, да? Когда они его взорвали?
Она кивнула.
— Я не могу понять, почему все они оказались у меня. Спящие часто находят друг друга, живут рядом, им так легче. Но чтобы все приехали в одно место, так просто не может быть. Я их даже не искала! Я думала, их нет!
— Ты же говорила, что от пятидесяти…
— Это не настоящая реальность, — она посмотрела мне в глаза. — Это макет, полигон, Брюс. Его очистят, как только всё станет ясно. Мне сказали, что это макет.
По спине у меня поползли мурашки.
— Почему макет?
— Потому что здесь нет Инварианта.
* * *
Я «заказал» вновь, на этот раз настоящий ужин. София заперлась в спальне, к ужину не пришла. Поужинать вовремя не сумели, а там с ней в ресторане почти не притронулись к еде — сам не пойму. Почему. Зато теперь аппетит вернулся.
— В настоящей реальности, — Ники отодвинула тарелку и я «убрал» всё. — Всегда есть ограничитель. Там нельзя делать что хочешь. Инвариант следит за этим.
— Кто это такой?
— Ты помнишь, я показывала тебе… как я мешаю тебе «фиксировать»?
Да, я помнил. Ощущение не из приятных. Словно пытаешься бежать со связанными руками и ногами. Ощущение беспомощности — ведь некуда вернуться, случись что. И вернуться в более старые точки не получалось — я не смог с первой попытки. И понял, что до Ники мне всё ещё бесконечно далеко.
— Инвариант может то же самое со всем миром, — Ники посмотрела мне в глаза. — С ним невозможно справиться, Брюс. Его нельзя убить, от него невозможно укрыться. Если он что-то запрещает, никто не сможет это перебороть.
— Господь бог?
— Почти, — она не улыбнулась. — Если в реальности нет Инварианта, значит, это сырой мир, ненастоящий ещё, несозревший. Понимаешь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
