— Это как же без пользы-то? — не унимался Юрий. — Чай, за свои права…
— А коли свои права и без крови можно отстоять, да еще и с немалой честью, разве это не победа? Полно уж. Скажи лучше, княже, что захотелось тебе помахать мечом, показать свою удаль, но для этого и другой сыщется случай.
— На охоте вон удаль свою показывай, — произнес Константин.
Юрий вспыхнул. Вон на что намекает старший брат. Совсем недавно был такой случай — выгнали на Юрия матерого лося, а он замешкался, стрелы наготове не оказалось, вот и пришлось метнуться в кусты.
Выходит, в смелости его усумнился Константин.
— Ну, спасибо, брате, — сказал Юрий. — Вовек я тебе присказки этой не забуду.
Константину не хотелось вступать с ним в спор, сказанное Юрием он равнодушно пропустил мимо ушей.
Яков спросил:
— Так как решили, князья? Время ли звать Мстиславовых послов?
— Еще не договорили мы, — начал было Юрий, но Константин оборвал его:
— Зови!
Яков встал и вышел из шатра. Юрий сжал кулаки. «Ладно, придет срок — еще сочтемся», — подумал он о брате.
Степенно, один за другим (руки на животах), в шатер входили новгородские думцы. Впереди — длинный и тощий Репих с желтым, будто восковым, лицом.
Константин принимал их с честью, рассаживал, придвигал им меды и яства. Будто други давние встретились, будто и не о жизни и смерти шел разговор. И этому учил его отец, и науку его сын запомнил накрепко.
Репих, принимая чару, справлялся о здоровье Всеволода и о здоровье всех его сыновей по отдельности.
— Слава богу, все мы здоровы, — отвечал Константин. — А здоров ли Мстислав?
— И Мстислав, слава богу, здоров.
Потом перешли к главному — тоже неторопливо и соблюдая посольский обычай.
Приняв условия Мстислава и соглашаясь на мир, Константин вдруг высказал еще одно условие, о котором на совете не было сказано ни слова:
— А еще хотим мы, дабы наказаны были гнусные возмутители, кои и ввергли нас в недостойную распрю и едва не толкнули братьев к пролитию невинной крови. Святослав от них же пострадал, а Всеволод зело опечалился…
У Репиха кусок застрял в горле, поперхнулся он, закашлялся, вмиг утратил былое спокойствие. Боярин Яков приподнялся в изумлении, Юрий и Ярослав недоуменно переглянулись.
— Кого имеешь ты в виду, княже? — спросил Репих, так и не дожевав куска.
— А кто же, по-твоему, смущал новгородцев и подвигнул их на расправу с нашими дружинниками, кто Святослава бросал в узилище?
Репих помедлил, чтобы дать себе время оправиться. Наконец он сказал:
— Как отправлял нас ко Твери Мстислав, об этом у нас разговора не было, и обещать я тебе, княже, ничего не могу.
— Ну так возвращайтесь, — сказал Константин, — и передайте все, что слышали. А пуще всего хотим мы видеть наказанным боярина Ждана. Зело зловредный он человек, и через него больше всего унижений принял Святослав, да и мы с братом нашим вместе. Таковы мои последние слова, и боле нам говорить не о чем. А буде воспротивится Мстислав, то пусть выводит свою дружину, мы же выведем свою и поглядим, как нас бог рассудит.
— Что это ты еще такое выдумал, княже? — набросился на него Яков, едва только послы удалились из шатра. — Только что пекся ты о мире, а нынче снова ввергаешь в распрю.
— А ты как думал, боярин, — окинул его Константин ледяным взглядом. — Послы прибыли к нам со своим, а мы свое требуем. Почто бы тогда и сходиться нам, ежели бы мы все приняли, что Мстиславу на руку, и разошлись по домам. Пущай-ко подумает он, что не на простаков нарвался. И ежели в самом деле ищет он мира, то будет с нами согласен. А ежели кривил душой то нечего было послов гонять.
Теперь Юрий восхищенно смотрел на брата.
— Прости, Костя, — сказал он, — что худо я о тебе подумал, — и подмигнул смущенному Якову: — Ась, боярин, никак, наша взяла — не пора ли и сбор трубить?
— Экий ты торопыга, — улыбнулся Константин. — Нешто я на драку напрашивался?
— А то как же! — вскричал Юрий.
— Погодь-ко, остынь маленько. Думаю я, согласится с нашим условием Мстислав. Покуда он не в полной силе еще, да почто лезть ему в драку из-за бояр. Они ему в собственом дому хуже чем нам надоели…
Только теперь стал доходить до Якова тайный смысл совершившегося, только теперь оценил он по-настоящему сметливость Константина:
— Так вот куды ты гнул. Молод, а изворотлив. Батюшка останется тобою доволен…
А Репих и с ним все послы покидали утром Тверь с унылым видом. Желанной победы Мстиславу они так и не везли, а унижений хлебнули большою мерой.
Но еще и другое беспокоило Репиха: ведь если согласится Мстислав с Константином, то в числе самых близких к Ждану людей окажется и он, родовитый и удачливый боярин. Как же быть? Едино что надеяться на Ждана.
Не передать Мстиславу Константиновых условий Репих не мог, а Ждан пущай разубеждает князя — не о чужой, о своей голове пойдет речь. А за свою голову и расстараться можно.
И решил он, что как въедет в Вышний Волочок, то прежде чем торопиться ко князю, навестит своего закадычного дружка. Бояре без него Мстиславу ничего не скажут.
Так Репих и поступил.
— Вы поезжайте-ко, — сказал он спутникам, — а я мигом обернусь. И ко князю без меня не ходите. Говорить со Мстиславом буду сам.
— Беда, боярин! — ворвался он в избу к Ждану. — Такая ли беда, что и в худом сне не привидится. Ты вот меды распиваешь, а не догадываешься, что нависла над твоей и моей головой секира.
Репихова тревога Ждану быстро передалась. Зря боярин беспокоиться не станет.
— Садись, — указал он Репиху на лавку, — да все по порядку сказывай.
И Репих рассказал Ждану о переговорах с Константином.
— Достойный родителя своего вырос сынок, — выслушав его, покачал головой Ждан, — а когда сидел у нас в Новгороде, так куды какой покорный был.
— Один щенок в дворняжку израстается, а другой — в борзую, — сказал Репих. — Нынче схватил он нас за пятки.
— Прав ты. Дело наше худо, боярин. Мстислав за нас не вступится.
— А как же быть?
— И ума не приложу. Но только, как агнца на заклание, ему меня не свести.
— А меня?
— Обо всех речь. Небось и Фоме с Домажиром сегодня икается.
Ждан быстро оделся, и они поехали к Мстиславу вместе.
— Скажи, как службу мою справил да как встретили тебя молодые князья? — обратился Мстислав к Репиху.
— Князья встретили нас с почтением и за дары тебя благодарят. И Святослав рад был увидеться с братьями, — пряча глаза, пробормотал Репих.
— Что-то никак не пойму я тебя, боярин, — удивился Мстислав. — Вести радостные принес, а сам морщишься, как от кислого?
— Не все радостно, что я принес, есть и заковыка, — покорно отвечал Репих, исподлобья взглядывая на Ждана. — Не только твое принял, но и свое условие поставил Константин. И тогда нет препятствий к миру…
— Да что же это за условие? — нетерпеливо придвинулся к нему князь. — Говори, не бойся.
Репих посопел, посопел и сказал:
— Пущай-де Мстислав, так Константин говорил, накажет наших оскорбителей и всех тех, кто бросал в узилище Святослава и всю владимирскую дружину…
— Вона что тебя смутило! — засмеялся, отодвинувшись, Мстислав. — Да сие каждому ведомо: боярин Ждан, ты да Фома с Домажиром зачинщики. Вам и отвечать!
Репих даже с лавки вскочил, услышав такое, затрясся от возмущения:
— Предаешь верных слуг своих, княже?
— Смилуйся! — возопил, падая на колени, Ждан.
— Да что же вас так разобрало-то? — с улыбкой разглядывал их князь. — Не сегодня же велю я вам ссечь головы, еще поживете. А ссориться со Всеволодом из-за вас я не хочу.
— Что ж, что не сегодня-то, — пролепетал Ждан, — и завтра помирать мне не хочется.
Мстислав подумал.
— Хорошо, бояре. Сам я над вами расправу чинить не мочен, — сказал он, — и в Новгород в оковах не повезу. Но и от веча не скрою, какая назначена за вас цена.
Как побитые псы, вышли Репих со Жданом из его избы. Теперь и между собой настало время сводить счеты.
— Всему ты зачинщик, — сказал Репих Ждану, — все с тебя началось.
— А не ты ли Димитрию Якуновичу нашептывал, чтобы брали Святослава в железа?
— Нет, ты! Митрофана кто хотел туды же со всею дружиною — в поруб? А кто Словишу на чепь сажал?
— А вот я тебя посохом!
Но Репих ждать не стал, когда его ударят, — сам размахнулся и огрел Ждана поперек спины. Тот так и взвыл, так и завертелся на месте.
— Аль еще добавить? Вот тебе и еще!
Но от второго удара Ждан увернулся, хватил Репиха посохом по голове.
К месту свалки быстро сбегался народ. Люди толкались, спрашивали:
— Кого бьют?
— Бояре подрались.
Толпа смеялась и улюлюкала. Отбросив посохи, бояре под шум и хохот вдохновенно валтузили друг друга кулаками. А там вцепились в бороды, покатились наземь, — едва растащили их князевы дружинники.
