И, самое важное, как он попросит Луизу покинуть Роузмонт?
Ведь это ее дом. Она столько вытерпела, чтобы занять в нем место, подобающее ей по праву. Теперь ничто не должно стоять у нее на пути, особенно брак с полуслепым нищим, который напрасно возомнил, что может стать лучше. Чарлз – сын фабричного десятника, и ничего больше.
«Ищешь беду там, где ее нет», – так, бывало, говорила его мать. Но он не мог одолеть ощущение беспомощной паники, которое жгло его кожу, точно огонь. Видение сорвало с него – слой за слоем – оболочку цивилизованного Максимилиана Норвича, которую он пытался на себя нацепить. А под ней обнаружилось нечто страшное.
Голова раскалывалась от боли. Перед глазами кружились бесчисленные черные пятна. Серые тени, которые всегда прятались по задворкам его видимого мира, теперь сгустились и угрожающе надвигались.
– Не смешите.
– Это вы говорите смешные вещи. Луиза, вы не можете… не должны связывать свою жизнь со мной. Вы заслуживаете большего.
– О-о, какой же вы зануда. Не говорите мне, чего я заслуживаю. Я знаю, чего хочу, и это вы.
– Может быть, это вас ударило по голове? – проворчал Чарлз.
Постепенно ее очертания становились четче. Платье было заляпано кровью, аккуратный узел волос на макушке растрепался и съехал набок. Его чистая, непорочная принцесса выглядела так, будто ее тащили через живую изгородь спиной вперед.
Вот что значит время, проведенное в его обществе. Разрушение. И, возможно, гибель.
– Итак, кто-то в нас стрелял, – сказал Чарлз, отводя взгляд. Луиза была так прекрасна, несмотря на растрепанный вид. – Кто? Это проделки посерьезней, чем блохи в ящике с бельем и шурупы под седлом.
Злая шутка обернулась попыткой убийства. Но будет ли Луиза в безопасности в Роузмонте, когда Чарлз уедет?
Кого он пытается обмануть? Начать с того, что он так и не смог ее защитить. Почти все время, что они в Роузмонте, это Луизе приходилось его защищать.
– Это очень серьезно, и у нас с миссис Ивенсонг есть план. Я расскажу вам все подробности, но не думайте, Чарлз, будто я позволю вам сбежать, оплакивая наш брак. Мы все обсудим, когда вы придете в себя. – Кажется, Луиза погрозила ему пальцем. Или двумя? Было трудно сказать.
Чарлз почувствовал, что готов улыбнуться против собственной воли.
– Уверяю вас, я уже давно в себе. Почти слепой, но ясно вижу абсурдность нашего союза. Мы… мы не ровня друг другу, Луиза. Не подходим друг другу. Это невозможно. С моей стороны было исключительной глупостью предлагать такое.
– А с моей стороны – исключительно глупо согласиться. Так, мистер Ходячая Проповедь?
Да. Да, она исключительно восхитительная, любящая глупышка. Чарлз закрыл глаза, но черные пятна продолжали плясать под сомкнутыми веками.
– А я не стану давать кому-то прозвища.
Может быть, если он уедет в Нью-Йорк один и добьется для себя некоторого успеха…
Нет. Ему никогда не стать достойным Луизы.
– Трус.
Чарлз открыл глаза.
– Прошу прощения?
– Вы лежите здесь и снова предаетесь жалости к самому себе. Мне казалось, мы это уже прошли.
– В самом деле? – Чарлз не скрывал горечи. Как будто этих нескольких прекрасных дней – ладно, более или менее прекрасных, несмотря на атаки и угрозы – вовсе не было в его жизни, и он снова упивался жалостью к самому себе. По крайней мере, сейчас его простыни были гораздо чище, а сам он – трезв, как хрустальное стекло.
Он чувствовал на себе осуждающий взгляд Луизы, хотя видеть его толком не мог.
– Повторяю, о нашей женитьбе мы поговорим позже. А прямо сейчас…
– Нам не о чем говорить. Никакой женитьбы. Я беру назад свое предложение, а вы можете катиться, куда вам угодно.
– Чарлз, вы же знаете, я не люблю, чтобы мне указывали, что делать. Достаточно наслушалась за две прошлые жизни. Сейчас вы меня провоцируете.
– Тем больше причин поблагодарить свою счастливую звезду за то, что все кончено. Теперь, когда миссис Ивенсонг здесь, вы сможете разобраться с вашими банковскими счетами, а мое присутствие становится излишним.
Совсем недавно, лежа в постели, они любовались звездами в зимнем небе. Тогда Чарлз был счастлив.
Луиза вздохнула так, будто на нее обрушилась вся тяжесть мира.
– Вижу, нет смысла пытаться вас вразумить. Очень хорошо. Я взяла вас на работу. Завтра и на следующий день-два вам представится возможность сыграть новую роль и отработать свое жалованье. А затем, если вы захотите уехать… – Луиза пожала плечами и широко развела руками. – Ведь я не могу вас остановить, верно? Вы – взрослый человек. Возвращайтесь в Лондон и живите в… в…
– Слово, которое вы ищете – «нищета»?
– Называйте, как хотите. Теперь вы знаете все слова. Я не собираюсь понапрасну сотрясать воздух, споря с вами. Могу лишь надеяться, что кто-нибудь снова выстрелит в вас так, чтобы вбить вам в голову хоть немного здравого смысла.
Проклятье. Она-то думала, что все худшее позади. Что у него просто дурное настроение. Чего это будет ей стоить – осознание того, что Чарлз не тот человек, за которого она его принимала?
– Итак, скажите, какую еще игру вы затеяли, мисс Стрэттон, – вы, миссис Ивенсонг и я? Кем, по-вашему, мне притворяться теперь? И увеличится ли мой заработок? Теперь, когда мне не жить на содержании у наследницы, на счету будет каждый пенни.
Скотина. Тупица. Это откроет ей глаза. Он нанес смертельный удар, пока она молча сидела у его постели, по-прежнему не реагируя на спектакль.
– Когда мне ожидать визита вашего бывшего любовника? Кажется, сэр Ричард – мировой судья, да?
Чарлз заметил тревожное движение кончика ее языка – единственный признак того, что его слова начинают раздражать Луизу.
– О-о! Не думаю, что кто-нибудь позаботился о том, чтобы уведомить власти, кто бы их ни представлял. Да, сэр Ричард! Он действительно мировой судья. Я решительно не желаю, чтобы он явился сюда и все окончательно изгадил.
Вернее, Луиза не была готова к тому, чтобы видеть сэра Ричарда Делакура дважды за один день. Или вообще когда-нибудь в будущем.
Ей следует разозлиться на Чарлза до беспамятства. Он вел себя омерзительно. Но он не посмел давить на нее еще больше. Каждое жестокое слово отзывалось новой болью в его голове.
И в его сердце.
Постепенно она поймет свою ошибку.
– Кто-то в нас стрелял, Луиза. Кто-то, живущий в этом доме. Их нужно наказать. – Он злился не за себя. Ведь что-нибудь плохое могло случиться с Луизой! Возможно, Чарлз ее недостоин. Но это не значит, что он к ней равнодушен.
Не значит, будто он ее не любит.
