Мотив. Возможность. Слова, которые до этих неприятных событий могли встретиться исключительно в отчетах об убийствах или в грошовых детективных романах. Луиза была очень осторожна в своем оптимизме. Однако, если слуги невиновны, остаются только члены семьи да мисс Спрюс.
Невыносимо.
– Проснитесь, Чарлз! – Не могла же Луиза оставить Чарлза на диване на всю ночь.
Она хотела, чтобы он лежал в ее постели. Ночь началась с того, что Луизе пришлось спать на стуле, и у нее не было никакого желания туда возвращаться. Веки Чарлза затрепетали, и он вдруг отпрянул от нее, будто дотронулся до раскаленной печки.
– Прошу прощения, мисс Стрэттон. То, что я заснул, это непростительно.
«Мисс Стрэттон? О-о, Чарлз. Как будто меня это оттолкнет».
– У вас был очень трудный день. Что вы думаете?
Чарлз встал, с заспанным и таким милым лицом.
– Насчет чего?
– Насчет расспросов, глупенький. Миссис Ивенсонг и я почти уверены, что виновник…
– Кэтлин, разумеется.
Луиза так и подскочила.
– Кэтлин?! Не говорите чепухи. Разумеется, это никак не может быть Кэтлин!
– Мы не можем обсуждать это здесь, – заметил Чарлз, этот досадный глас разума. – Нас кто угодно может подслушать.
– А я решительно настроена с вами спорить! Откуда вам явилась столь абсурдная идея?
Чарлз дотронулся пальцем до заросшего щетиной подбородка.
– Хм. Давайте посмотрим. Удар по голове. Колючки. Грибы. Блохи. Признаю, что огнестрельное оружие для нее – это что-то новенькое. Но у нее под рукой есть Робертсон. Она водит его за нос, как вы водили меня. Лишь Кэтлин была на свободе после того, как миссис Лэнг заперла все двери. Это же очевидно.
И он рванул вверх по лестнице, на сей раз избегая столкновений со стенами. Луиза едва поспевала за ним.
– Вовсе не очевидно! – шипела она. – От всей души могу заметить – этот удар по голове не только пустил вам кровь, но и повредил рассудок.
– Почему? Потому что теперь я все вижу ясно? Образно говоря, конечно.
– Будь у вас три глаза, вы бы все равно ничего не видели! Кэтлин и Робертсон попросили прощения! – Задыхаясь от бега и злости, Луиза в сердцах хлопнула дверью спальни и заперла ее на замок.
– Слова стоят дешево, – заявил Чарлз, придвигая к двери комод.
– Да, вам лучше знать. Это вы делаете предложение, а затем берете его назад. Твердите, чт-то л-люби-те меня! – Луиза сбросила халат и запустила туфелькой в угол спальни.
– Вам будет лучше без меня, – проворчал Чарлз.
– Кто сказал?
– Я говорю, глупышка. Не знаю, с чего я вообразил, будто мы можем поладить и продержаться достаточно долго, чтобы принести друг другу брачный обет!
– Мы прекрасно ладим! – закричала Луиза. – Просто превосходно! Что на вас нашло?
В несколько шагов он пересек комнату и схватил ее за локти.
– Способность судить здраво, моя дорогая. Я не могу на вас жениться. Я не могу вас защитить, да и не нужно. Вы с миссис Ивенсонг раскроете эту маленькую тайну. Вы будете править Роузмонтом и найдете какого-нибудь бедного тихоню, который будет сидеть у вас под ногтем и слушать вашу бесконечную болтовню.
Луиза взглянула в его милое, усталое лицо.
– Прекратите, Чарлз. Просто замолчите. Что бы вы ни сказали, я не стану любить вас меньше. Прошу, объясните, что все это значит.
Глава 38
Он сел на постель. Похоже, этой ночи не будет конца.
– Что это значит? Я уже вам объяснил.
Луиза села рядом с ним.
– Нет, не объяснили.
Если он расскажет свой кошмарный сон, произнесет вслух, это наверняка излечит Луизу от девических надежд. Но язык отказывался ему повиноваться. Пусть слова стоят дешево, но они обладают силой. Он не хотел выпускать на свободу видения, рожденные в аду. Луиза будет смотреть на него с жалостью.
Со страхом.
Чарлз покачал головой – она болела по-прежнему.
– Я не могу.
– Чарлз, у меня долгие годы не было никого, с кем я могла бы поговорить. Потом появилась Кэтлин, и стало немного легче. Это очень помогает – когда есть кто-то, готовый разделить ваши тревоги.
– Ага. Теперь вы в роли психиатра.
– Не смейтесь надо мной. Я люблю вас, и, что бы вы ни сказали, меня этим не оттолкнуть. Только если вы меня не любите.
Как просто – взять и сказать ей. Но это будет чудовищная ложь. Чарлз взял ее руку.
– Вы знаете про мои сны.
Луиза кивнула.
– Иногда они кажутся более реальными, чем сама реальность, если можно так сказать. Я никогда не знаю, когда на меня нахлынет. Эти сны… они ужасны. Я боюсь причинить вам вред, Луиза.
Она растерянно заморгала.
– Это все?
– А этого мало? Нет, это еще не все. Мы принадлежим к двум разным мирам. Вы уроните свой социальный статус, если выйдете за меня замуж.
– О-о, Чарлз, бога ради! Вы – настоящий сноб.
Слова Луизы его уязвили.
– Нет!
– Не говорите мне о классовых барьерах. Мы не в Индии, и вы не из касты неприкасаемых. Впереди двадцатый век! Скоро все изменится.
Луиза говорила с такой уверенностью! Кто из них заблуждается сильнее?
– Луиза, неужели вы не видите? Какое имеет значение, что я вас люблю? Мы не можем быть вместе.
Ее ногти больно впились в его кожу.
– Чарлз, любовь – это единственное, что имеет значение. Все прочее… прах. Несущественно. Я знаю, что вы страдаете, что видите такое, чего мне не хочется даже вообразить себе. И вам необязательно об этом говорить, если только сами не захотите. Мы с вами можем просидеть молча бок о бок всю оставшуюся жизнь. Только бы бок о бок друг с другом!
– А что, если во сне я вас убью? Тогда вы пожалеете насчет «бок о бок».
Луиза имела смелость рассмеяться.
– Если вы настаиваете, мы можем спать в разных спальнях. Лишь бы время от времени вы наносили мне визиты.
– Луиза, здесь нет ничего забавного. Я могу быть… Я… склонен к насилию.
– Я знаю.
Она просто несносна!
– Если бы я признался, что я сам Сатана…
– Мне бы пришлось усиленно грешить, чтобы мы смогли провести вечность вместе. Чарлз, я вас люблю. То, что случилось с вами в прошлом, лишь свело нас вместе. Я не та беззаботная девочка, и вы не тот потерявший надежду молодой человек, каким были. Но именно благодаря нашему прошлому мы и сумели полюбить друг друга. Разве нет?
– Я не сказал, что по-прежнему люблю вас, – упрямо возразил Чарлз.
– Я знаю. О да, я знаю.
Ее не переспорить.
– Мне от вас не избавиться, правда? Даже для вашей же собственной пользы.
