— Про вас, — с расстановкой спросил Оливер, — тоже?
— У каждого свои секреты, — не стал возражать Джеральд. — Если уж в лучших университетах страны людьми создаются тайные общества с секретными ритуалами и туда не допускаются посторонние…
— Значит, играть в честность и купить? — просчитывая что-то в уме, спросил Робинсон. — Кто сказал, что это так просто и в договоре не может быть разных примечаний мелким шрифтом?
Он вернулся к столу, небрежно раздавил докуренную до фильтра сигарету в пепельнице и нажал кнопку на селекторе.
— Мелани, пригласи ко мне начальника юридического отдела.
— Уже ночь, — растерянно ответила секретарша, — он дома.
— Найди и вызови немедленно, — потребовал Робинсон и, глядя на Джеральда, подмигнул.
Я проснулся в гордом одиночестве в типичной больничной палате. Стены белые, огромное окно без решетки, кровать на колесиках, тумбочка и пустая капельница рядом. В руке торчит игла, осталось только подсоединить очередную порцию лекарств. Одежда на мне тоже не моя, а какое-то подобие пижамы.
Вполне нормальные ощущения, побаливает, но уже гораздо лучше. Имеются две двери. Одна точно наружу, а вот вторая… Осторожно сел, намереваясь отправиться в туалет отлить, и тут же дверь распахнулась (где-то наверняка камера наблюдения имеется) и прибыло существо в белом халате. Хотел медсестричку? Пожалуйста. Правда, ей на вид хорошо за пятьдесят и прекрасными формами она похвастаться никак не могла, но женского пола. Что есть, то есть. Еще и табличка с именем прикреплена, чтобы не перепутать, — Линда.
— Куда? — весело спрашивает.
— В туалет.
— Помочь?
— Нет, спасибо, — поспешно отказался, ковыляя в нужном направлении. Не приучен я к тому, чтобы мне ширинку расстегивали женщины в подобных ситуациях.
Туалет как туалет. Душ, унитаз, раковина. Окна не имеется. Если и сидят где-то наблюдатели, тщательно изучающие цвет струи или мою качающуюся походку, то на здоровье. Все прочие анализы уже вполне могли получить раньше, не спрашивая согласия, а разговаривать сам с собой, выдавая слушателям тайны, я не собираюсь.
С чувством глубокого облегчения справил свои дела, помыл руки и отправился в сторону кровати. Легче-то легче, но резво бегать как-то не тянет. Головка еще кружится, резкие движения нехорошо отзываются. Хорошая женщина и кровать, что еще требуется настоящему джигиту? Женщина — кормить, обрадованно отметил, обнаружив передвижной столик с едой и прислушиваясь к настойчивым просьбам желудка. Кровать — отдыхать.
Выбор блюд был богатый. Суп, котлета с гарниром, компот, йогурт, яблоко на закуску.
— Почему суп? — удивился, схватив ложку. — На завтрак не дают.
— Так обед уже. Ты больше суток спал.
«Веселое дело, — размышлял про себя, стараясь не очень быстро наворачивать еду. — Выспался на славу… Какие вежливые люди мне встретились. Не стали в глаза лампой светить, по почкам бить и стращать ужасными уголовниками в камере. Подлечили, дали выспаться и даже кормят неплохо. Если они таким образом обращаются со страшными террористами в секретных тюрьмах, неудивительно, что избавиться не могут. Как тех выпустят и они расскажут своим соратникам про усиленное камерное питание, сразу желающие что-нибудь взорвать начнут прибывать толпами из недоедающих стран».
— А где это я вообще, — спросил небрежно, — Линда?
— В больничной палате, — очень логично ответила и ехидно улыбнулась.
Или это мне так кажется?
— Хоть в каком городе, можно сказать?
— Можно. Скоро зайдут, — многообещающе доложила, — все-все расскажут. А я человек маленький…
«Ага, — не согласился я мысленно. — Рост как у гренадера».
— …не уполномочена. Мое дело принести-вынести.
— Что именно «вынести»? — дожевывая котлету, спросил. — Меня можно? Берешь на ручки и прямо по коридору.
— Пациентов мы возим, — не обращая внимания на мой юмор, объяснила Линда. — Прямо на кровати. У нее колесики имеются. Ты кушай, не задерживай.
Дальше я питался уже в некотором недоумении. Это что, моя охрана? Так кто мешает мне выпрыгнуть в окно? Дождавшись, пока она соберет посуду и выкатит столик за дверь, слез с кровати и проверил. Выпрыгнешь тут, как же. Оно не открывается, вместо форточки кондиционер. А стекло если и не пуленепробиваемое, так имеет такую толщину, что никаким пластмассовым стулом не выбьешь. И этаж не ниже третьего. Нема дурных падать. Ноги у меня пока целые, незачем это упущение самостоятельно исправлять. Дверь тоже закрыта снаружи, но это как бы и неудивительно.
Лежу на кровати и мысленно пытаюсь разобраться. Что мы, собственно, имеем?
Кто бы это ни был, но слегка попрессуют Вальтера, и основные пункты происходящего сразу становятся прозрачными. Есть я с моим так и не вышедшим из детского возраста напарничком. Подавай ему сразу миллионы! Дурак. Я, впрочем, ничуть не лучше. Куда гнали и зачем? Кому и что доказывали? Тьфу на нас обоих. Ладно, самокритика потом…
Аккумулятор был — больше не имеется. Концов никаких, и даже где остальные находятся, никто не знает. Вернее, Никита в курсе, а я вот могу только жалобно блеять про дом в лесу. Про другие миры нельзя даже вспоминать, тогда уже не слезут с нас, хоть кто. Собственно, и сказать-то мне нечего. Приборчики эти если кто и умеет делать, так отец Никиты, а я даже не знаю его имени и уж тем более адрес и телефон. Что у нас имеется кроме? Лиза. Ага. Даже при моих познаниях обнаружить можно. Город Санкт-Петербург, штат тот же. Значит, про это молчу как немой. Последний выход, и единственный контакт.
Очень удачно мне голову расшибли, трогая заклеенную пластырем башку, порадовался. Временная потеря памяти напрашивается автоматически. Не поверят, и пес с ними. Начать болтать, полезут всякие несоответствия. Вывод — ничего не знаю, просто наемник. И не друг мне Никита, позавчера в первый раз увидел, тружусь за зеленых президентов. Пусть пробивают по базам данных. Любопытно, не вылезет ли мой близнец, который я, в России. Тогда полное исчезновение английского языка прекрасно подтверждает провалы в голове.
Ой, не верится в полное совпадение всего, уже понятно, что история схожа, но не тик в тик. Инквизиция должна была ловить реальных ведьм с вампирами, а выбить из советского народа религиозность было бы гораздо сложнее в здешних условиях.
Не уверен на сто процентов, но смахивает на то, что все эти типы в форме были оборотнями. Медсестра тоже. Уж очень я на это дело реагирую. Не мешало бы спросить потом у знающих людей — это нормально или нет. Зато собственный встроенный индикатор имеется. Мурашки побежали — не вздумай мериться силами. Полной гарантии нет, два исключения точно было. Ивэн и Алан — ничего не почувствовал. Частичное превращение последнего, когда ноги в лапы превратились, а все остальное осталось человеческим, неприятно удивило. Двое под сомнением. Джош и начальник всей этой команды с закрытыми лицами. Ничего не почувствовал, но теперь уже и не узнаешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
