были плохо обучены и несли большие потери, чем японцы.
Маршал Иван Степанович Конев рассказывал Константину Симонову, что к началу боев на озере Хасан в одной бригаде были арестованы и ее командир, и командиры всех батальонов. Командовал бригадой начальник штаба. Пришли и за ним.
— Он просил, умолял не сажать его прежде, чем он сводит бригаду в бой, — рассказывал Конев. — Но его, конечно, посадили, и не он повел бойцов в бой, а повел бригаду какой-то командир роты и засадил ее в болото...
Захватить высоты Заозерная и Безымянная Красной армии удалось уже после того, как было подписано соглашение о перемирии и японцы отступили (Соколов Б. Истребленные маршалы). Сталин был раздражен и разочарован, Красная армия оказалась значительно слабее, чем он надеялся. Всю вину он возложил на Блюхера.
Историки говорят о том, что провал Особой армии в столкновении с японцами был прямым следствием репрессий: сказались нехватка командного состава, атмосфера подозрительности, неверие красноармейцев в оставшихся командиров, отсутствие нормальной боевой учебы.
Пока шли бои, в Наркомате обороны прямо напротив кабинета Ворошилова выделили комнату, где установили телеграфный аппарат для прямой связи со штабом Дальневосточного фронта. У аппарата круглосуточно дежурил начинавший свою службу в Генштабе Александр Михайлович Василевский, будущий маршал, которому только присвоили звание комбрига.
После боев на озере Хасан управление Дальневосточного фронта расформировали. Это совершенно уникальное явление, когда снятие командующего повлекло за собой расформирование его войск. Помиловали только члена военного совета фронта Петра Ивановича Мазепова. Он служил комиссаром Военно-медицинской академии, заместителем начальника по политчасти Артиллерийской академии имени Ф.Э. Дзержинского.
На базе Дальневосточного фронта создали две армии. 1-ю Отдельную Краснознаменную возглавил комкор Григорий Михайлович Штерн, 2-ю Отдельную Краснознаменную — комкор Иван Степанович Конев. Штерну в оперативном отношении подчинили Тихоокеанский флот, Коневу — Амурскую флотилию.
«Войска 2-й армии, когда я принял командование, — вспоминал Конев, — оказались в запущенном состоянии, некоторые части не устроены на зимних квартирах, плохо размещены, не велись на должном уровне занятия по боевой подготовке. Кое-где были арестованы руководящие работники, командиры дивизий и корпусов. Арестован был В.К. Блюхер. Все это не могло не сказаться на состоянии войск».
А ведь какой-нибудь год назад, 2.июня 1937 года, на Военном совете Сталин защищал Блюхера от политработников:
— И вот начинается кампания, очень серьезная кампания. Хотят Блюхера снять... Агитацию ведет Гамарник, ведет Аронштам. Так они ловко ведут, что подняли почти все окружение Блюхера против него. Более того, они убедили руководящий состав военного центра, что его надо снять. Почему, спрашивается, объясните, в чем дело? Вот он выпивает. Ну, хорошо. Ну, что еще? Вот он рано утром не встает, не ходит по войскам. Еще что? Устарел, новых методов работы не понимает. Ну, сегодня не понимает, завтра поймет, опыт старого бойца не пропадает. Посмотрите, ЦК встает перед фактом всякой гадости, которую говорят о Блюхере. Путна бомбардирует. Аронштам бомбардирует нас в Москве, бомбардирует Гамарник. Наконец, созываем совещание. Когда Блюхер приезжает, видимся с ним. Мужик как мужик, неплохой. Даем ему произнести речь — великолепно. Он, конечно, разумнее, опытнее, чем любой Тухачевский, чем любой Уборевич, который является паникером, и чем любой Якир, который в военном деле ничем не отличается... Теперь уже оказалось, что за спиной Аронштама стояла японская разведка, она требовала убрать Блюхера и назначить Уборевича или Якира из заговорщиков. Кто бы мог подумать, что бывший член военного совета ОКДВА Аронштам окажется изменником, а сегодня это факт...
Начальник политуправления Особой армии армейский комиссар 2-го ранга Лазарь Наумович Аронштам требовал снять Блюхера с поста за то, что он злоупотреблял алкоголем. Для этого были основания. Генерал армии Андрей Васильевич Хрулев вспоминал потом: «Блюхер последние годы очень много пил и обосновывал это тем, что его страшно мучила экзема кожи, и он, якобы желая избавиться от болей этой экземы, употреблял очень много спиртных напитков».
Лазарь Наумович Аронштам прошел Гражданскую войну. В 1925 году его отправили на подпольную работу в Польшу и избрали секретарем ЦК компартии Западной Белоруссии и членом ЦК компартии Польши. В 1926 году польская полиция его схватила, он сидел в тюрьме. В 1928 году поляки согласились его обменять. Сначала Аронштам работал секретарем Витебского окружкома. Но уже в 1929 году его вернули в армию начальником политуправления Белорусского военного округа. А в 1933-м послали к Блюхеру начальником политуправления Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. 31 мая 1937 года его арестовали, 25 марта 1938-го расстреляли.
За неудачные бои у озера Хасан было наказано командование 1-й Приморской армии: от своих должностей освободили командующего армией комдива Кузьму Петровича Подласа, члена военного совета М.В. Шуликова и начальника штаба полковника Александра Ивановича Помощникова. Их обвинили в том, что их преступное бездействие привело к тому, что японцам удалось захватить и временно укрепиться на господствующей высоте Заозерной.
Военная коллегия Верховного суда приговорила Подласа к пяти годам исправительно-трудового лагеря, Помощникова — к трем, Шуликова — к двум годам. Двум последним наказание назначили условно.
Дело Кузьмы Петровича Подласа позднее пересмотрели, и незадолго до Великой Отечественной он вернулся в армию. Генерал-лейтенант Подлас, командующий 57-й армией на Юго-Западном фронте, погиб в мае 1942 года в окружении под Харьковом. Генерал-майор Помощников, заместитель начальника штаба 1-го Прибалтийского фронта, погиб в октябре 1944 года, похоронен в Шяуляе.
Вслед за Блюхером в ноябре 1938 года арестовали и старшего майора госбезопасности Григория Федоровича Горбача, который буквально два месяца возглавлял особый отдел ГУГБ НКВД по Особой Дальневосточной армии. Его обвинили в том, что не распознал в командующем врага.
Блюхер находился под присмотром чекистов даже в те годы, когда он нравился Сталину, когда его имя гремело по всей стране и о нем слагали песни.
8 августа 1938 года, еще до ареста Блюхера, его порученец С.А. Павлов на допросе дал такие показания:
«В декабре 1930 или январе 1931 года, точно не помню, на квартире Блюхера собралась группа высшего и старшего комполитсостава армии, прибывшего в Хабаровск на совещание... Кто-то из них, не могу восстановить в памяти, кто именно, вручил мне книгу (кажется, «Современная тактика»), сказав, что взял эту книгу здесь же, в квартире Блюхера, из его личной библиотеки, и попросил меня эту книгу положить на место в книжный шкаф.
Я с этой книгой направился в кабинет, где находилась библиотека Блюхера, и по дороге, перелистывая книгу, обнаружил между страницами лист бумаги с текстом, напечатанным на машинке. Я обратил внимание на подпись снизу этого письма: «С комприветом А.И. Рыков» (подпись от руки
