в августе сорок пятого вступили в войну с Японией и вошли на китайскую территорию, а сами монголы 20 октября на плебисците единодушно проголосовали за самостоятельное государство. Впрочем, не только Чан Кайши, но и Мао Цзэдун, придя к власти в 1949 году, считал, что Монголия не имеет права на существование...
Сохранение Монголии под советским контролем не было простым делом. Еще весной 1932 года в Монголии вспыхнуло восстание. Монголы взбунтовались против социалистической власти.
В Москве члены политбюро пришли к выводу, что монгольское руководство само виновато, потому что «слепо копировало политику Советской власти в СССР». Монгольским властям рекомендовали временно отказаться от коллективизации, не ликвидировать частную торговлю, проводить политику, которая соответствует «буржуазно-демократической республике».
Политбюро предложило отправить в Монголию советские войска. Сталин возразил:
«Нельзя смешивать Монголию с Казахстаном или Бурятией. Главное — надо заставить монгольское правительство изменить политический курс в корне. Надо оттеснить (временно) «леваков» и выдвинуть вместо них на места министров и руководителей ЦК Монголии людей, способных проводить новый курс, то есть нашу политику...
Конечно, если положение в Урге безнадежно (в чем я сомневаюсь, так как сообщение полпреда Охтина считаю необъективным), — можно пойти на ввод бурят-монгольских частей, но на эту штуку, как временную меру, можно пойти лишь в самом крайнем случае, имея при этом в виду, что ввод войск есть второстепенная и дополнительная мера к главной мере — к изменению политического курса».
Позже Сталин писал Ворошилову:
«Если поворот политики в Монголии пройдет более или менее сносно, Монголия сохранит независимость, если же нет, никакие «военные действия» не спасут ее от съедения со стороны японо-маньчжур...»
Восстание удалось подавить. Монголия осталась под советским контролем.
А непосредственным поводом для боев на Халхин-Голе стало отсутствие точной границы между Монголией и Маньчжурией (см. Новая и новейшая история. 2001. № 2).
Там находилась пограничная зона шириной до сотни километров без каких-либо опознавательных знаков, по которой в обе стороны свободно кочевали местные племена. Когда японцы создали в Северо-Восточном Китае марионеточное государство Маньчжоу-Го, в пограничной зоне начались стычки между японскими и монгольскими пограничниками.
Японцы жаловались на монголов советским дипломатам. Те попытались с помощью военных и разведчиков разобраться, на чьей же территории действительно происходят стычки.
Обнаружились две карты. Карта, составленная еще военно-топографическим управлением Генштаба русской армии в 1906 году, и обновленная карта, изданная Управлением военной топографии РККА в 1934 году. Обе оказались не в пользу Монголии. Граница с Маньчжурией была проведена севернее реки Халхин-Гол. В Генштабе нашлась еще карта 1933 года, на которой граница была проведена непосредственно по реке Халхин-Гол. Но и она свидетельствовала о том, что спорная территория Монголии не принадлежит.
Когда уже шли бои, нарком внутренних дел Берия сообщил Сталину и Молотову, что чекисты обнаружили в Улан-Баторе другую карту, которая устроит советское руководство:
«Нашлась еще одна карта, датированная 5 июля 1887 года, причем аналогичных экземпляров ни в архивах НКИД, ни в Управлении Военной Топографии РККА, ни в генштабе РККА обнаружить не удалось».
Карта была хороша тем, что определяла границы «восточнее реки Халхин-Гол», таким образом получалось, что спорные территории на самом деле — территория Монголии.
Относительно других, «неправильных», карт Берия обещал разобраться и наказать виновных:
«Нами ведется расследование, на основании каких материалов и документов в январе 1934 года Управлением Военной Топографии РККА была издана карта, по которой государственные границы показаны проходящими по реке Халхин-Гол».
Монголия существовала в ситуации полной изоляции и управлялась из Москвы. Она поддерживала отношения только с Советским Союзом. Японцы предлагали монголам начать переговоры с тем, чтобы договориться о границе. Но Сталин не хотел переговоров и не позволял Монголии устанавливать дипломатические отношения с другими странами и даже запрещал выдавать визы иностранцам, желавшим посетить Улан-Батор.
12 марта 1936 года в Улан-Баторе был подписан советско-монгольский протокол о взаимопомощи сроком на десять лет. На основе этого документа в сентябре 1937 года начался массированный ввод советских войск в Монголию. Сталин хотел преподать японцам урок, зная слабость японской армии, которая не располагала ни современными танками, ни авиацией.
Правда, первые бои на Халхин-Голе в мае 1939 года сложились для Красной армии неудачно.
Георгий Константинович Жуков рассказывал, как во время боев на Халхин-Голе 32-я стрелковая дивизия после нескольких залпов японской артиллерии просто бросилась бежать. Жуков и его командиры еле остановили бегущих.
Сталин стал искать виновных. Руками маршала Хорлогийна Чойбалсана он сменил все умеренное руководство Монголии, которое не стремилось к военному конфликту с соседями.
В Улан-Баторе арестовали три десятка человек во главе с первым секретарем ЦК монгольской народно-революционной партии — министров, руководителей вооруженных сил и органов безопасности, словом, все руководство страны. Их доставили в Москву и посадили. 5 июля 1941 года дела всех тридцати монгольских руководителей рассмотрела военная коллегия Верховного суда СССР (не Монголии!). 27 и 28 июля их расстреляли под Москвой.
Чойбалсан стал главой правительства.
В Монголию перебросили дополнительные силы Красной армии, и они с большим трудом все-таки одержали победу над отсталой японской армией.
В июле на Халхин-Гол прибыл комкор Георгий Жуков.
20 августа Жуков начал наступление, к утру 31 августа он доложил, что противостоявшие ему японские части разгромлены. 15 сентября в Москве Молотов и японский посол Сигэнори Того подписали соглашение о прекращении военных действий.
Японские войска не были готовы к боевым действиям. 23-я японская пехотная дивизия, с которой сражалась Красная армия, была сформирована в Маньчжурии из необученных и необстрелянных новобранцев (см. Япония сегодня. 1999. № 8).
Генерал Павел Семенович Рыбалко (будущий маршал бронетанковых войск), служивший накануне большой войны в разведуправлении, вспоминал: «На Халхин-Голе и в Финляндии мы опозорились на весь мир. Армией командуют неграмотные люди — командиры эскадронов, вахмистры без образования и опыта» (Знамя. 1990. № 6).
16 сентября 1939 года — после подписания в Москве соглашения о прекращении боевых действий — эта маленькая война закончилась. Бои на Халхин-Голе принесли первую военную славу генералу Георгию Константиновичу Жукову и доставили большое удовольствие вождю.
2 июня 1940 года Сталин впервые принял Жукова. Беседа продолжалась полчаса, присутствовал еще и Молотов. Сталин обласкал полководца, который привез ему победу. Комкор Жуков получил звание сразу генерала армии, минуя звания командарма 1-го и 2-го ранга. В «Красной звезде» сообщение о присвоении новых званий начиналось с фамилии Жукова.
В одном из разговоров с немецкими дипломатами в Москве Сталин заметил, что готов и к полномасштабной войне с Японией. Он с удовольствием констатировал, что в боях на Халхин-Голе японцы потеряли не меньше двадцати тысяч человек.
—
