элементов BDSM[103], у нее был опыт. Она и де Блас начали проводить исследования, посещая подпольные заведения Лос-Анджелеса. Цель заключалась в том, чтобы изобразить этот мир без стигмы или сенсации.
Авторы написали пилотный сценарий, набросали весь сезон, нашли режиссера и запустили кампанию краудфандинга в 50 тысяч долларов для съемок пилота. В итоге они собрали только пятую часть этой суммы. «Идея перегиба была для многих чересчур», – сказала Хусино. Некоторые из сообщества не хотели выходить на публику. Что касается сетей и сервисов, то она верила, что стоит лишь выпустить одно шоу вроде ее проекта, «как их появится дюжина, только вот никто не хочет первым сказать “да”».
Хусино и де Блас оставались верными проекту, но к тому времени, когда мы разговаривали, Хусино пересмотрела приоритеты. Ее целью было закончить два пилота и два пробных сценария в течение года, чтобы набрать какое-то портфолио для своего продвижения. Она также надеялась, что ее наймут в штат писателей – сейчас, через пять лет после переезда в Лос-Анджелес, у нее было достаточно контактов, чтобы сделать эту перспективу реалистичной, а также интервью для сериала с пуэрториканским персонажем «С прицепом» (SMILF). Но Хусино была в нем, по ее словам, надолго. Ей неоднократно говорили, что те, у кого не получается, сдают назад. «Я люблю рассказывать истории, – сказала она, – и я хочу делать это всю оставшуюся жизнь. Если мне придется немного подождать, чтобы добраться до места, где я смогу просыпаться каждый день и заниматься этим, то именно этому я и намерена посвятить себя».
Часть 4
Во что превращается искусство?
12
История искусства
Искусство может быть вечным, но наши представления о нем – нет. Что оно такое, для чего предназначено, а значит, кто может считаться художником – все это изменилось. Искусства не существует вне времени, его также не существует вне экономики. Оно формируется деньгами, материальными средствами, на которые производится: простыми словами – способами, которыми авторам платят. Изменяются они – изменяется и искусство.
Оно не вечно: Искусство с большой буквы «И» – понятие его как своеобразной формы деятельности, превосходящей другие виды творчества, уникальным образом выражающей человеческие истины, не зависящей от установившихся властей и их официальных убеждений. Не является следствием и понятие «Художник»: создатель как гений, как пророк, как герой, как мятежник, говорящий власти правду, мужественно и свободно идущий по краю социума. Эти понятия – центральные в наших представлениях – сформировались в определенное время и в определенном месте. Это означает, что однажды они могут исчезнуть.
«Искусство в том виде, в каком мы его понимали, является европейским изобретением, которому едва исполнилось двести лет», – пишет Ларри Шайнер в «Изобретении искусства» (The Invention of Art). Когда мы говорим об артефактах из других времен и мест – Древнего Египта, доколумбового Перу, средневековой Франции – как об искусстве в нашем понимании, добавляет он, мы занимаемся формой интеллектуального империализма и/или презентизма[104]. То, что мы сейчас называем искусством, на протяжении большей части человеческой истории относилось к области религии, поскольку именно она представляла собой горизонт смысла, пределы приемлемого (или даже мыслимого) убеждения. Искусство выражало то, во что люди уже верили, а они верили в то, во что хотели религиозные власти.
Художники считались ремесленниками и проходили обучение, как и любые другие мастеровые. Они работали по велению других людей и делали то, за что им платили или оказывали поддержку. Покровительство – это не подарок, это услуга за услугу. «Художник» и «ремесленник» – эти слова не случайно до определенного момента были синонимами. Понятия «искусство», «арт» происходят от корня, означающего «делать» или «ремесло» – это смысловое наполнение особенно играет во фразах типа «искусство войны» или слове «артист», в смысле «человек, представляющий творчество». Мы можем считать Баха гением, но он считал себя ремесленником. Шекспир не был «артистом», он был «поэтом», этот термин уходит корнями в другое понятие – «создавать». Он также был «драматургом», и этот термин требует внимания: это не тот, кто «пишет» пьесы, а тот, кто может их оформлять, как колесный или корабельный мастер.
Ренессанс начал модифицировать традиционную модель, не изменяя ее в корне. Искусство перестало быть исключительно религиозным. Художники перестали быть анонимными, а лучших даже превозносили, как, например, в знаменитых «Жизнеописаниях» (Le Vite de’piu eccelenti Pittori, Scultori e Architetti) Джорджо Вазари 1550 года. Но художники Вазари, даже Микеланджело, еще не были ими. Творчество все еще рассматривалось как сила исключительно божественной природы (отсюда и обращение к Музе). Со времен Аристотеля «подражание» – точное копирование природы – было главным критерием искусства. Само искусство еще не было унитарным понятием: существовали «искусства», но не «искусство». Действительно, Вазари даже не называет своих авторов «художниками»; его название в правильном переводе звучит как «Жития прославленных живописцев, скульпторов и архитекторов».
Что же касается смыслов, которые выражали писатели, композиторы и художники, то они, по большому счету, остались общепризнанными. Покровительство сохранилось, как и традиционные религиозные и политические верования, не говоря уже о структурах власти. Художники прославляли Бога или льстили монарху, дворянину или богатому купцу, который им платил. Привычное утверждение, будто «на протяжении всей истории автор указывал на несправедливости общества», как выразился писатель Джонатан Тэплин, просто ошибочно. На протяжении большей части истории творцы не занимались социальной критикой, им и в голову не приходило это делать. Те, кто выступал против несправедливости, кто стремился пробудить дремлющую совесть общества, были, как правило, религиозными деятелями – пророками, провидцами, еретиками, реформаторами, – составляли основу смысла религии, поэтому именно в сфере веры и велись моральные и духовные битвы.
* * *
Постепенно, с конца XVII века, а затем все быстрее, на протяжении XVIII, возникала новая парадигма. Именно тогда искусство отделилось от ремесел, а художник – от изготовителя. Термин «изящные искусства» – «те, которые взывают к разуму и воображению», – впервые был зафиксирован в 1767 году. Искусство стало унитарным понятием, включающим в себя музыку, театр, литературу, а также изобразительное искусство, отдельной сферой общественной деятельности, не подчиняющейся остальным. Более того, оно стало своего рода высшим явлением или сущностью – доступной для философских спекуляций и культурного поклонения. По мере того как ортодоксальная вера уступала место скептической критике Просвещения, искусство становилось своего рода светской религией для образованного или прогрессивного класса. Вместо того чтобы смотреть в Библию, люди читали Достоевского, слушали Вагнера или смотрели пьесы Ибсена. Библиотеки, театры, музеи, концертные залы стали новыми храмами, местом, куда ходили для проживания эмоций – катарсиса, трансцендентности, искупления и радости.
По мере того как искусство возвышалось в зените своего духовного престижа, вместе с ним возвышался и художник. Впервые идея творчества стала ассоциироваться с человеческой активностью – в частности, с искусством, и подражание как определяющее понятие в нем уступило место выражению. Раньше «оригинальное» означало
