везде. Вдоль берегов цвели кустарники. Белые, лиловые, жёлтые… Рядом с ними зеленела трава.
Струг скрипел и стонал. Из-под кормы летели брызги, орошая умаявшихся за вёслами казаков. Флоран, сердито хмурясь, хранил угрюмое молчание.
– Пора к берегу пристать на отдых, – процедил он, не отрывая глаз от реки. – У нас уже на каждом отрезке пути свои места для стоянок застолблены.
После полудня потеплело. Небо стало выше и легче, бегущие облака всё чаще пропускали на землю жаркие солнечные лучи. Стало припекать, и Анжели скинул тёплую куртку.
Лес, в котором расположились на первую стоянку французы и казаки, посветлел, повеселел…
Флоран приказал плыть дальше, и казаки спустили струг на воду. Лес остался позади, струг пересекал участок реки, берега которой пролегали среди радующей глаз весенней степи.
Отдохнувшие гребцы крепко налегали на вёсла, и струг даже подпрыгивал носом над водою. Вскоре небо окончательно освободилось от туч, и стало жарко. Русло Яика снова углубилось в лес.
Анжели с неприязнью глядел на лесные пейзажи: глушь, бурелом, спутавшиеся ветви, заросли кустарника. По берегам то здесь, то там к реке на водопой выходили звери. Они безбоязненно смотрели на струг и не спешили прятаться в чаще.
– У меня такое впечатление, что эти животные впервые видят людей, – заговорил Анжели, который был уже не в состоянии играть в молчанку.
– Ничего удивительного в том нет, – неожиданно поддержал разговор Флоран. – Территория Оренбургского края настолько огромна, что здесь полно мест, в которые не ступала нога человека!
– Рай для беглых преступников, – улыбнулся Анжели. – Здесь и прятаться ни от кого не надо. Забрался поглубже в чащу, и живи – не тужи.
– А что, и в таких местах живут люди, – загадочно хмыкнул Флоран. – Ночевать будем у одного такого вот отщепенца. Он людей видит лишь тогда, когда кто-нибудь, проплывая мимо по реке, пожелает посетить его убогое жилище.
– И это ты называешь жизнью? – удивился Анжели.
– А что? Он вполне доволен и жизнерадостен, – ответил Флоран. – Скоро сам всё увидишь.
К берегу причалили поздно вечером. Анжели ожидал, что увидит ветхую землянку, ютившуюся в чаще леса, и с удивлением смотрел на живописный луг, окружённый дремучим лесом. К стругу спешил среднего возраста казак, вполне прилично одетый. Он размахивал руками и что-то кричал.
– Вот и приплыли, – сказал Флоран.
Анжели соскочил на берег и стал вытаскивать из струга вещи. Подбежавший незнакомец с ходу перемахнул через борт и принялся бесцеремонно копаться в мешках.
– Водка… водка где?! – закричал он, багровея. – Вы мне водку привезли, черти окаянные?
Флоран с усмешкой подал ему тяжёлый мешок. Незнакомец схватил его, выпрыгнул из струга обратно на берег, заржал молодым жеребчиком. Бережно поставив ношу на землю, он обратился к своему благодетелю:
– Дык… Вы для чего нынче припёрлись? Я и не чаял никого зрить.
– Мимоходом мы, Силантий, – ответил Флоран дружелюбно. – В Оренбург путь держим.
– А что тама позабыли? – Силантий погладил любовно мешок и просиял.
– Да так, кое-что там сделать надо.
– Тогда айда в избу. Сейчас пожрём, что Господь послал, да и на боковую завалимся.
– Вот уговорил, чудо лесное, – сказал с сарказмом Анжели. – А может, ещё баньку нам протопишь?
Он похлопал по плечу Силантия.
– А что, зараз протоплю, коли жалаете, – ответил тот. – У меня и венички припасены.
– Это мой главный «хранитель», – представил мужика Флоран. – Живёт здесь в тиши и покое. Плохо вот: от водки никак не отвыкнет. Лопает её, как ёжик молоко!
В конце лужайки Анжели заметил приличных размеров дом, который не был заметен с реки. Рядом добротный хлев. «А он неплохо здесь устроился!» – подумал удивлённый Анжели, окинув жилище Силантия оценивающим взглядом.
Простой, невзрачного вида, среднего роста… Силантий ничем не выделялся среди других казаков. Разве что нечёсаной спутанной бородой да ещё быстро бегающими глазами неопределённого цвета.
– Ты что, здесь корову или лошадь держишь? – спросил француз у хозяина странной заимки.
– Да нет, – ответил тот. – Была эдака задумка, да я отказался от эвоной.
Заинтригованный Анжели подошёл к хлеву и попытался открыть дверь. Но она, к сожалению, оказалась запертой на большой навесной замок, а наблюдавший за ним издали Силантий не спешил её открывать.
Анжели не собирался сдаваться. Он подошёл к узенькому оконцу. Когда франуз заглянул в него, в хлеву тотчас что-то зашевелилось, зарычало, забилось о дверь. Мохнатая лапа с огромными когтями высунулась в оконце и принялась царапать брёвна вокруг него.
Анжели отпрянул.
– Не пужайся, это же медведь, – противно захихикал Силантий.
Француз смотрел на медвежью лапу, и на его лице насмешка сменилась робостью.
– Что, пондравилась моя Глашенька? – успев приложиться к кожаному бурдюку с водкой, хохотнул мужик. – Моя голубушка серчает. Не ндравятся ей чужаки пришлые!
Анжели чуть-чуть усмехнулся:
– Ты что, живёшь с ней, недоумок?
– Как это? – не понял Силантий.
– Как с бабой.
– Не-а, ещё не спробовал.
– Представляю, сколько «зазноба» твоя весит и жрёт. Не накладно содержать мадам такую?
– О чём он судачит? – спросил у подошедшего Флорана Силантий, убогий ум которого не позволил оценить по достоинству шуток гостя.
– А ты лакай вон водочку и его не слушай, – отмахнулся Флоран. – Готовь лучше ужин и баньку для казаков.
Пока казаки парились, французы плотно поужинали, уложили опьяневшего Силантия на печь, а сами вышли на улицу.
Сиявшая в небе луна достаточно хорошо освещала луг, избу и серебрила верхушки деревьев спящего леса.
– Ну и урод, – высказался Анжели. – Где ты откопал такого идиота, месье?
– А тебе зачем знать? – ухмыльнулся Флоран. – Живёт себе человечек и пусть себе живёт! Он никому не мешает и ничего мне не стоит.
– Ты бы ему хоть бабу подселил, – рассмеялся Анжели, – а то его и впрямь с перепою на медведицу Глашеньку потянет.
– Он дурак, но не настолько, – ответил равнодушно Флоран. – А баб я ему уже трёх привозил.
– И что с ними? Сбежали?
– Отсюдова не сбежишь. Одна утопилась, вторая повесилась, а про третью до сих пор ничего не известно.
– Если не убегла или руки на себя не наложила, тогда в медведицу превратилась, – пошутил Анжели. – Ты же слышал, как он ласково отзывается об этой свирепой «девке» в медвежьей шубе.
Французы ещё около четверти часа разговаривали о разном, словно не хотели касаться мучающей обоих темы. Вскоре Флоран перестроился на серьёзный лад:
– Месье Анжели, может быть, вернёмся с небес на землю и обсудим то, что нас интересует гораздо больше, чем обсуждение темы – с кем спит ночами Силантий?
– Знаешь, месье Егор, мне уже до блевотины осточертело мурыжить одно и то же, – поморщился Анжели. – И что ты собираешься обсуждать на этот раз?
– То же
