- Корабль к бою и походу приготовить!
Точнее было бы сказать «к бою и полету». Уже началась холодная прокрутка винтов главных двигателей. Сергей натянул черный шевретовый шлемофон - такой же, какой носил когда-то отец, летчик дальней авиации. И штурвал перед ним вполне самолетный - двурогий. Командиры КВП, как и командиры воздушных кораблей, держат штурвал сами.
По правую руку от Делюсина, сдвинув наушники на виски, сидит командир электромеханической боевой части старший лейтенант-инженер В. Копытенков. Вот уж кто действительно правая рука Делюсина. Если Сергею выпадет судьба перейти на другой корабль, то уйдет он только с Валерием. Сработались. Сплавились. Слетались.
Перед инженером-механиком элегантный пульт, похожий на кафедру органиста. Разноцветные табло, мнемосхемы, лампочки информируют, предупреждают, напоминают… Тонкие пальцы уверенно перебегают с тумблера на тумблер, с кнопки на кнопку, и огромная машина нехотя оживает после стояночной спячки. Взвыли турбины, заревели воздушные винты, к ним подстроился мощный гул вентиляторов, нагнетающих воздух под днище. Широкий нос корабля приподнялся и оказался вдруг вровень с гребнем казарменной крыши, из рубочных иллюминаторов открылся вид, как с мостика хорошего крейсера. Делюсин сдвинул рычаги реверса, и махина корабля поплыла туда, где бетонные плиты незаметно превращались в море. По бортам взметнулись водяные крылья, и мы понеслись над волнами к выходу из гавани.
Есть что-то в корабле на воздушной подушке от парусника. Гибкое резиновое ограждение и впрямь походило на черный парус. Только не надо скрести ногтем мачту, как в старину накликали ветер. Мы сами несем его с собой, и вихри, бушующие под днищем КВП, вплетаются в штормовые шквалы Балтийского моря. Волны закручивались в белые свитки. «Тройку» качало, как и любой водоизмещающий корабль. Разве что качка была несколько иной - эдакими плавными скачками. Захватывало дух. Под ложечкой легчало и обрывалось. И точно так же легчали на миг в трюме стальные глыбы танков.
На циферблате скоростемера - узлы в трехзначном исчислении.
Из училища имени Фрунзе Делюсин хотел уйти на подводные лодки. А попал на КВП. Неожиданно. Даже не подозревал, что есть уже на флоте такие корабли. Попал и ничуть о том не жалеет. Чтобы понять это, стоит лишь взглянуть, как врос сейчас Сергей в штурвал, с каким упоением всматривается о«в кругляш вращающегося стекла. Прикушена губа. По-мальчишески пылают уши. Широко расставлены ноги. На провал пружинисто приседает. Азарт полета не гасит тревоги. Зарыться на такой скорости носом в волну все равно что гоночному автомобилю скапотировать. Смотри, командир, в оба!
Пульт механика ласкает глаз зелеными транспарантами. Все в норме. Лицо у Копытенкова бесстрастно, как у йога. Или его не забирает скорость? Забирает, только по-своему. Она для него - в дрожании стрелок у опасных пределов. А от великой сосредоточенности и мнимая бесстрастность.
Штурману на таком корабле нет нужды выделять красным карандашом отмели и другие опасные места. Нет необходимости следить и за глубинами. Потому-то в ходовой рубке не найдешь эхолота - навигационного атрибута любого морского судна. КВП - корабль надводный в буквальном смысле слова.
Метрист матрос Милашенко вжался лицом в резиновый тубус радара; белобрысый чуб, повинуясь качке, ходит по резине из стороны в сторону, как кренометр.
Командир отделения артэлектриков старшина 1-й статьи Чернокальский готовит к бою скорострельные пушки. До флота работал инженером-технологом в совхозе. В маленьком, но интернациональном экипаже представляет запорожских болгар. Делюсин на него не нарадуется. «По уровню подготовки - готовый офицер».
За нами несется корабль старшего лейтенанта Александра Финагеева. Оба экипажа взяли обязательство сократить время самого главного своего норматива - по высадке десанта на десять процентов.
Вчера Делюсин рассказал курьезный случай. Флотский финансист, оформлявший экипажу «тройки» морское денежное довольствие, вчитался в выписку из вахтенного журнала, снял трубку и стал жучить командира: «Я двадцать лет служу на флоте, и двадцать лет все выписки начинались словами «снялись со швартовых». А у вас «снялись с площадки». От стенки, что ли, отошли? Так и пишите! Да и потом, командир, перепутали часы с ходовыми сутками. Слава Богу, корабли у нас еще по воздуху не летают!» Летают!
Я перебираюсь в кубрик десанта. Морские пехотинцы сейчас мало чем отличаются от парашютистов в салоне транспортного самолета: одни кемарят под гул турбин, не выпуская из рук оружия, другие поглядывают в маленькие иллюминаторы - не забрезжил ли берег, третьи трудятся над картонками с бортпайком. Мой знакомый гвардии лейтенант Картуков занят тем же.
Картуков протягивает мне баночку с «завтраком туриста», галеты, шоколад… За едой беседовать легче, чем за погрузкой танков.
- Родился в Казахстане,- рассказывает Александр,- учился на Дальнем Востоке - в Благовещенском танковом, а служу на западе…
Конечно же, зашла речь о том, какие случаи бывают при высадке. Десант есть десант, и если огонь «противника» ведется холостыми зарядами, то удары морских волн отнюдь не условны. Однажды на больших маневрах пришлось высаживаться по-боевому - не считаясь с погодой. Десятки машин вышли «с плава» на берег, а один танк хлебнул воды и ушел на дно. Экипаж вынырнул. Стали спасать машину. Чтобы вытащить ее буксиром, надо было перевести рычаги в нейтральное положение. И вот майор Морев трижды нырял в ледяную воду. Набрав в грудь побольше воздуха, он пролезал в затопленный танк через башенный люк, пробирался в самый дальний угол - к месту механика-водителя - и пытался выключить передачу. Удалось с третьего раза. Танк вытащили, промыли цилиндры, и ожившая машина ринулась в бой.
- Это десант! - заключает Картуков не без гордости.
Боцман мичман Ефимов заглядывает в десантный кубрик:
- Вот вам пластиковый мешок. Чтоб ни одной консервной банки на палубе не валялось!
Излишнее предупреждение. Морским пехотинцам и без того ведомо понятие «морская культура». Недаром у них на рукавах - золотые якорьки.
Мы проходим с боцманом по всему кораблю. Кают-компания с привинченным к переборке телевизором, каюты офицеров и мичманов, кубрик экипажа, камбуз. В кастрюле - «лагуне» - поплескивается черный флотский компот, в мойке сушатся тарелки. На минуту забываешь, что все это мчится над морем со скоростью пикирующего штурмовика.
- А кто у вас кок?
- Да все по очереди! Экипаж небольшой. Каждый владеет двумя-тремя профессиями.
Сам Ефимов, например, кроме того, что он боцман, еще и командир поста высадки.
