жить хорошо за счет Юганова. Мало тебе неприятностей от него? Ты все забыл?
Андрей в досаде поморщился.
— Да сколько можно? Сколько можно вспоминать ту историю? Сейчас всё по-другому.
Я недоверчиво усмехнулась.
— Что именно? Иван Алексеевич уверовал в небесную канцелярию и перестал грешить? Как бы ему с тоски не помереть, с непривычки-то.
— Перестань издеваться, — попросил муж. И встал в позу, глянул на меня в упор. — Ты отказываешься?
Я вздохнула. Решила поинтересоваться:
— Что он тебе обещал?
— В каком смысле?
Я руками развела.
— Видимо, что-то пообещал, раз ты так стараешься меня уговорить.
— Наташ, — Андрей взмахнул рукой, — ты, кажется, слишком большего мнения о своем профессионализме. Это тебе нужно что-то обещать и сильно постараться, чтобы Иван Алексеевич нам помог. Это нам нужно, понимаешь? Нам, а не ему.
Спорить было бессмысленно. Все мои откровения, нежелания и доводы разбивались будто о стену. Я с дивана поднялась, собираясь уйти в спальню. Уйти от этого разговора.
— Я приду к нему и попрошу, — сказала я мужу. — Раз ты так хочешь. Попрошу дать мне шанс на счастливое будущее, — не удержалась я от сарказма, но проговорила эти слова негромко, уже заходя в спальню и закрывая за собой дверь.
А на следующий день отправилась на завод, подпитываемая надеждами Андрея, что Иван Алексеевич сможет уделить мне несколько минут. И чем-то всё наше святое семейство порадует.
— Проходи, Наталья, садись. — Иван Алексеевич, на самом деле, принял меня в своём кабинете, и даже моего мужа туда не пригласил. И снова заметил: — Редко мы с тобой видимся. Бегаешь ты от меня.
— Не бегаю, — отказалась я. — Я ребенка воспитываю. Весь мой день расписан по минутам.
— Ну да, ну да. Как девочка?
— Спасибо, замечательно.
— На кого похожа?
Я не могла проигнорировать этот якобы невинный вопрос. Обернулась, глянула в хитрые, смеющиеся глаза Юганова. Он надо мной издевался, и даже не скрывал этого.
— На меня похожа, — ответила я, как отрезала. Прошла и села в кресло напротив его рабочего стола.
Иван Алексеевич, кажется, удовлетворенно кивнул.
— Это хорошо. Красивой девкой, значит, вырастет.
— Иван Алексеевич, — я смотрела на него с нетерпением, глаз не отводила, хотя, наверное, нужно было глаза не то чтобы отвести, но опустить, в знак смирения и проявления уважения. Или страха. Но я не боялась. Если только совсем немножко. — Зачем я вам нужна? — спросила я его прямо.
Юганов на меня вытаращился, что ему, надо сказать, совсем не шло. Он сразу стал похож на огромную, старую жабу. Но сам вряд ли об этом догадывался, себя Иван Алексеевич любил.
— А ты мне нужна?
— Думаю, да.
— И откуда такие выводы?
Я решила идти ва-банк. Глупо, конечно, но чем черт не шутит?
— Если не нужна, тогда помогите мне. Вы ведь у нас всемогущий.
— Конечно, помогу, — тут же согласился он. Присел за свой стол, и с большим интересом стал на меня смотреть. — Я тебя слушаю, Наталья. Чем тебе помочь? Чего ты хочешь?
Мы смотрели друг другу в глаза.
— Развестись хочу, — сказала я ему честно. — Развестись, спокойно, без грязных дрязг, забрать ребенка и переехать в Нижний Новгород.
Иван Алексеевич улыбался. Проникновенно так, душевно. Очень хотелось ему за эту душевность чем-нибудь тяжелым по голове дать. Например, вот этим пресс-папье, что на краю стола стояло.
— За чем же дело встало? — издевательски поинтересовался Юганов.
Я вздохнула в досаде, откинулась на спинку стула и заскучала. А Иван Алексеевич хохотнул.
— Не куксись, Наталья, — сказал он. И философски продолжил: — Жизнь такая штука, все мы чем-то жертвуем. А ты у нас далеко не самая несчастная. Разве не так? Муж у тебя есть, достаток… какой-никакой. Работу тебе организуем, чтобы не скучно было. И всё, живи, радуйся. Всё, что от тебя требуется — девчонку до ума довести.
Я глянула на него волком.
— До чьего ума?
— А вот это уже — не твоего бабьего ума дело.
— Вам не стыдно, Иван Алексеевич? — решила поинтересоваться я. — Вы же взрослый человек, а жизнью ребенка играете.
Юганов развел руками.
— А кто ж виноват, что она так вовремя родилась? И так удачно всё совпало? — Он откровенно рассмеялся, затем головой качнул. — Ох, Наталья, Наталья. Ты ведь не глупая девка. Но сама себя перемудрила.
— Ничего я не мудрила, — разозлилась я. Я в кресле выпрямилась, гордо расправила плечи. — Вы хотите, чтобы я здесь торчала каждый день, у вас на глазах? Какой в этом смысл?
— Так ты не будешь торчать, — спокойно отозвался он. — Ты у нас девушка образованная, два языка знаешь, с людьми хорошо ладишь. Неужели я тебе применение не найду? Твоему муженьку-бездарю нашел, а на тебя у меня, куда большие надежды. Мне вот человек по работе с общественным мнением нужен. Думаю, ты прекрасно на эту должность подойдешь.
— И что мне делать с чужим мнением? — заинтересовалась я.
— Ну… — Иван Алексеевич важно поправил галстук, хотя, я понимала, что он делает это все с насмешкой. — Я, может, в политику подамся. Нужен, знаешь ли, этому городу толковый руководитель, твердая рука.
— Вы что же, в мэры метите?
— А почему нет? Не всё мне на заводе обитать. Надо расширять горизонты. А в следующем году выборы, вот и будем работать.
Я глаза прикрыла и проговорила:
— Точно, нужно уезжать.
Юганов рассмеялся.
— Окстись, Наталья. Не такой уж я и ужасный. — Я приоткрыла один глаз, посмотрела на него. А Иван Алексеевич мне подмигнул. — В конце концов, у нас с тобой столько общих секретов, мы с тобой давно, как родные. Ты так не считаешь? Кого, как не тебя, мне на работу брать? — Юганов ухмылялся. — А хочешь, я Андрюху турну, а тебя на работу возьму? Пусть дома сидит, ребенка воспитывает.
— Своего ребенка я воспитаю сама, — сказала я, четко проговаривая каждое слово.
Иван Алексеевич вскинул руки, признавая мою правоту.
— Как скажешь. Да
