— Погоди минуточку! — Винни подтолкнула Дору к маленькой комнатке у подножия лестницы. — Ты пока выйди, Дора, мы должны все продумать.
— Нет, это ты погоди! — возразила Дора. — Если это какой-то розыгрыш…
— Да нет же, — нетерпеливо ответила Винни. — Мы не собираемся малевать тебя черной краской или что-то в этом роде.
— По-моему, это вполне соответствовало бы умственному развитию собравшихся, — вполголоса пробормотал Фрэнсис.
— Ну, иди же, Дора, — настаивала Винни.
Вздохнув, Дора вышла.
Как только за ней закрылась дверь, Винни быстро сказала:
— Вели ей сделать что-то такое, против чего у нее может быть запрет, Уилл. — Ее лицо светилось возбуждением, как у ребенка, получившего новую игрушку.
Уилл пристально посмотрел на нее.
— Что, например?
— Ну… — Ее глаза остановились на Фрэнсисе и вспыхнули. — А что если попросить ее убить своего жениха? — предложила она как ни в чем не бывало.
Фрэнсис рассмеялся.
— А почему ты думаешь, что у нее есть на это внутренний запрет?
Уилл покачал головой.
— Нет.
— Но почему? — недовольно спросила Винни.
— Почему нет? — раздраженно переспросил Уилл. — Да любой, у кого есть здравый смысл, сам поймет почему. Такими вещами не шутят.
— Ой, ну до чего ты серьезный! Какие только профаны не играют в гипноз в наши дни! Люди без всякой подготовки, едва ли хоть раз читавшие об этом. А ты ведь все-таки…
— В том-то и дело. Я слишком хорошо в этом разбираюсь, чтобы делать такие вещи.
— Ну почему? В школьные годы я слышала об одном психологе. Он каждый вечер гипнотизировал свою жену, чтобы сделать ее более чувственной.
— Неужели? — спросил Фрэнсис. — И как, помогало?
Сидевшая в углу дивана Хелен вдруг сказала:
— Твоя беда, Уилл, в том, что ты воспринимаешь себя слишком серьезно. Можно подумать, ты на работе.
— Уиллард Синклер, прославленный психолог, — пробормотал Фрэнсис себе под нос.
Устало опустив плечи, Уилл смотрел на пламя в камине. Красноватые блики причудливо играли на его лице.
— Если уж делать, то делать хорошо, и неважно, за деньги или нет.
Фрэнсис поднял воротник и втянул голову в плечи.
— Чую, это камешек в мой огород.
— Давайте не уклоняться от темы, — сказала Винни. — Если жених Доры не возражает, то почему же ты против, Уилл?
Уилл поднял руки и уставился на свои ладони. Он молчал.
Дверь в маленькую комнатку открылась, и Дора выглянула в гостиную.
— Ну что там? Уилл забыл, как гипнотизируют?
— Мы сейчас, — отозвалась Винни. — Скройся. — Дверь опять закрылась. — Ну так как?
Прежде чем Уилл ответил, вмешалась Хильда:
— Фрэнсис не психолог. — Она смотрела на Фрэнсиса, пока он не почувствовал ее взгляд и не повернулся к ней. Какое-то мгновение они глядели друг на друга, и тонкая морщинка прорезала его лоб.
— Конечно, — согласилась Винни, — но ведь он врач. — И добавила: — В некотором роде.
— Ну, — начал Фрэнсис, — может быть, Уилл…
Не слушая его, Уилл поднялся.
— Позовите ее, — попросил он. — Я попробую.
Одобрительно погладив его по спине, Винни крикнула:
— Дора, пора!
Дора мгновенно впорхнула в комнату.
— Ну вот, ничего не изменилось, — разочарованно протянула она. — Я-то думала, вы делаете сложные приготовления. — Она не видела, как Фрэнсис с Хильдой переглянулись, и ее жених слегка пожал плечами.
Уилл хмуро огляделся.
— Нам понадобится свеча.
Пока Винни звонила горничной, он подышал на стекла своих очков и тщательно протер их платком. Потом поставил кресло напротив дивана у камина, но, подумав, отодвинул его. Выйдя в другую комнату, он крикнул оттуда:
— Подержи мне дверь, Фрэнк!
Уилл внес в гостиную тяжелый квадратный табурет, стоявший перед роялем, и поставил его к дивану. Табурет был значительно выше.
— А теперь все, кроме Доры, сядьте вон туда, — велел он, указывая на диван справа от камина, — и, что бы ни происходило, не шумите. Шум может помешать гипнозу.
Когда служанка принесла свечу, он выключил все лампы, и теперь комнату освещало лишь пламя камина.
— Даже не знаю, — бормотал он. — Возможно, света будет достаточно. А впрочем, я зажгу и свечу.
Нагнувшись, он сунул фитиль в пламя камина, потом взял пепельницу. Капнув на дно воском, он установил в ней свечу.
— Ложись сюда, — велел он Доре, — показывая на диван перед камином.
— Лечь? — с сомнением переспросила она.
— Не бойся, мы не дадим тебя в обиду, — сказала Хелен.
— Я просто подумала о своем платье, — пояснила Дора, но легла.
Велев шушукавшимся Фрэнсису и Хелен замолчать, Уилл пододвинул табурет так, что свеча оказалась в полуметре от глаз Доры, и уселся.
— Теперь смотри на свечу, Дора, пока я не прикажу тебе закрыть глаза.
Дора заморгала, глядя на неровное пламя.
— Тебе удобно?
Дора кивнула.
— Расслабься.
— Я и так расслаблена, — ответила она. Ее руки были сложены на животе, ноги вытянуты.
Наклонившись, Уилл помассировал ей плечи, чтобы Дора расслабилась. Она заложила одну руку за голову, а другую оставила на животе и посмотрела на него с насмешливой улыбкой.
Распрямив ее руки и положив вдоль тела, Уилл сказал:
— Ну вот, так и держи.
— Горничная меня убьет, — простонала Винни. — Сегодня утром она чистила этот диван…
— Ш-ш! — оборвал ее Уилл, потом обвел присутствующих строгим взглядом и сосредоточил все внимание на Доре.
— Теперь ты расслаблена, — начал он успокаивающе. — Диван мягкий и удобный. На таком легко уснуть. Ты утомлена. Твои пальцы расслаблены и устали. Твои веки тяжелеют, — монотонно бубнил он. — Ты не слышишь ничего, кроме моего голоса. Ничто не имеет значения, кроме моего голоса. Ты видишь только свечу. Тебе хочется спать. Ты очень сонная. Ты очень устала. Ты чувствуешь, как проваливаешься в глубокую теплую яму. Тебе тепло и хорошо. Ты очень хочешь спать. У тебя слипаются глаза. Твои веки отяжелели. Глаза закрываются. Тебе тепло и удобно. Ты плывешь вниз, вниз, вниз. Ты плывешь вниз. Твои глаза закрыты. Ты плывешь на красивом теплом облаке. Вокруг темно и тихо. Ты теплая и сонная. Тебе хочется спать.
Стоя в темном проеме двери, Свендсен следил за всеми, переводя взгляд с экспериментатора на пятерых зрителей. Пламя камина отражалось в его глазах.
Дора лежала на диване совершенно неподвижно, закрыв глаза. В неровном свете ее миловидное лицо казалось почти красивым. Длинные черные ресницы отбрасывали тени на щеки, а темные волосы мягко обрамляли лицо. Ее грудь размеренно поднималась и опускалась, как у спящей.
— Ты очень устала. Тебе трудно поднять руку. Ты не можешь открыть глаза. Тебе хочется отдохнуть. Ты очень сонная…
И тут кто-то зашелся кашлем…
4
Позже в тот же день
Этот почти истерический кашель разрывал тишину. Кто-то задел кресло, кто-то засмеялся. Все было испорчено.
Всматриваясь в темноту, Свендсен пытался определить, кто кашляет. Наконец он увидел, как Хильда сотрясается всем телом, зажав рот рукой. Фрэнсис хлопал ее по спине.
Уилл сердито поднял глаза.
— Тс-с, уведите ее отсюда, — хрипло прошептал он.
Дора тускло улыбнулась. Не открывая глаз, она вдруг заговорила низким монотонным голосом:
— Ты устала. Ты хочешь спать. Твоя голова уплывает далеко-далеко.
Все изумленно воззрились на нее, и кашель Хильды внезапно прекратился. Потом она снова закашлялась, но уже не так сильно, и вскоре затихла.
Дора засмеялась и села, расправляя подол платья. В ее облике не было и следа сонливости.
— Да не смотрите же вы так разочарованно! — Она улыбнулась. — Совсем не Хильда вывела меня из этого состояния. Я вообще не спала.
Уилл поднял руку, призывая ее к молчанию. Дора изумленно застыла.
Психолог прошел мимо напрягшейся, настороженной Хильды и удивленного Фрэнсиса к полулежавшей на спинке дивана Хелен.
Остальные только теперь обратили на нее внимание. В слабом неровном свете камина было видно, что ее глаза закрыты, а руки безвольно лежат вдоль тела. Но Хелен не спала. Она беспокойно металась, а полураскрытые губы издавали какие-то звуки.
Когда Уилл наклонился над ней, кто-то взял его за рукав. Это была Винни. Она всем своим видом показывала, что хочет сказать нечто важное. Уилл неохотно отошел на несколько шагов от Хелен.
— Так кого мы велим ей убить? — свистящим шепотом произнесла Винни.
С отвращением передернув плечами, Уилл пошел было обратно, и тут Дора воскликнула:
— Что?
Винни вцепилась в Уилла.
— Это то, что мы собирались сделать с тобой, — поспешно объяснила она Доре. — Приказать тебе убить кого-нибудь, чтобы посмотреть, насколько у тебя силен внутренний запрет.
