Видите? — я указал на дымящиеся видения. — Это ваше будущее. Миры, где вы будете не бандитами, а… э-э-э… освободителями.
— А золото? — спросил вождь с шрамом, облизнувшись.
— Золото, — кивнул я, — реки золота. И черепа врагов. Много черепов.
Он ударил кулаком в грудь:
— Мы твои!
Толпа подхватила клич, а шаман, подползая, прошептал:
— А я… я могу быть твоим глашатаем?
— Ты будешь моим… — я окинул его взглядом, — подставкой для ног. Пока не докажешь обратное.
Плюм рыкнул, поджигая ему штанину. Шаман шмыгнул за камень, сбивая с ноги пламя, но уже никто не смеялся. Они смотрели на меня — как на бога, случайно упавшего с неба в рваном плаще.
— Ну что ж, — сказал я, — Было бы не плохо, если бы вы сейчас проявили свое гостеприимство. Я голоден!
— Конечно-конечно! — воскликнул самый главный вождь. — Пройдемте на поляну для пира.
Я и драконы молча последовали за ним. Спустя минуту уже весь народ в прямом смысле накрывал эту поляну: стелили огромные лежаки и одеяла, разжигали костры, тянули скот, тащили бочонки с каким-то забористым пойлом.
Плюм плюнул на груду дров, и они вспыхнули синим пламенем. Варвары ахнули, отпрянув, но через секунду уже тыкали в огонь шампурами с мясом неизвестного происхождения. Один здоровяк, с лицом, по которому часто били, сунул в костёр целую тушу — и она тут же обуглилась с треском.
— Эй, пушистый реактор! — крикнул я, отдергивая Плюма за хвост. — Ты же не на фабрике по производству угля! Давай потише!
Он оскалился, выпустив искру, которая подожгла штанину ближайшего воина. Тот завопил, прыгая на одной ноге, а толпа загрохотала смехом. Дракониха, устроившаяся на скале как на троне, процедила сквозь клыки:
— Примитивные… Но забавные.
— У нас принято, что гость всегда оставляет свой след на скале предков. — Протягивая баночки с блестящей пылью и красками, сказал мне старый шаман. — Это традиция! Последняя запись была совершена аж 1500 лет назад. Уважь нас, Огнерон!
Хмыкнув, я принял из его рук дары и подошёл к гладкой стене скалы, где трещины складывались в подобие холста.
— Эй, Огнеронцы! — крикнул я, размахивая баночками. — Хотите увидеть, ради чего стоит жить?
Варвары затихли, облепив костёр, как мотыльки. Даже вождь со шрамом перестал грызть обугленную баранью ногу и уставился на меня. Плюм лениво плюхнулся рядом, выдохнув облачко дыма, которое зависло в воздухе, словно экран.
— Начинается, — проворчал я, мазнув пальцем по скале.
Руны вспыхнули алым, синим, изумрудным. Пыль ожила, превратившись в движущиеся фигуры: порталы, разрывающие небо, армии в сияющих доспехах, драконов, крушащих башни. Картина пульсировала, и с каждым взмахом кисти сюжет менялся — вот они, варвары, маршируют через золотые пустыни, вот рубят чудовищ с десятью головами, вот пьют из кубков размером с бочку.
— Это… мы? — прошептал молодой воин, тыча пальцем в своего двойника на скале. Тот, на изображении, махнул ему мечом.
— Да, — ухмыльнулся я, добавляя в сцену огненного великана, которого «варвары» валили сообща. — Только лучше. Без вонючих портянок и привычки ковырять в носу за столом.
Дракониха наклонила голову, и её дыхание коснулось рисунка. Огненный великан внезапно ожил, зарычал и метнул в толпу иллюзорный камень. Варвары с визгом разбежались, а потом, осознав, что это была лишь иллюзия, заржали. Шаман, всё ещё угрюмый, вылез вперёд:
— А можно… чтобы я там был? С бубном?
— Будешь, — пообещал я, дорисовывая ему на скале золотой бубен размером с колесо. — Но если сегодня прочтешь хоть одно заклинание — заменю тебя на бродячую собаку.
Плюм, вдохновившись, дохнул огнем на стену. Его искры вплелись в рисунок, и внезапно все изображённые драконы повернулись к зрителям и синхронно рыгнули пламенем. Варвары в восторге забили кулаками по земле, а вождь с шрамом ухмыльнулся:
— Я там! — он тыкал в своё изображение, где «он» раздирал пасть чудовищу голыми руками. — Это я!
— Нет, это я, — поспорил другой, толкая его. — У меня тоже шрам на жопе!
Дракониха фыркнула, но уголок её пасти дёрнулся — почти улыбка. Я закончил рисунок финальным штрихом: огромным порталом, из которого выходили они все — с добычей, шрамами и гордыми лицами.
— Вот ваше завтра! — сказал я, отбрасывая кисть. — Если пойдете за мной и будете служить верой и правдой.
Толпа взревела, поднимая кружки с мутным напитком. Даже шаман затянул хриплую песню, а Плюм, довольный, свернулся клубком у огня. Дракониха наклонилась ко мне, шелестя чешуёй:
— Неплохо, смертный. Для примитивного трюка.
— Это не трюк, — усмехнулся я, глядя, как варвары пытаются повторить бой с иллюзорным великаном. — Это… мотивация.
Она фыркнула, но в её глазах мелькнуло уважение. А где-то вдали, за горами, звёзды мерцали, будто подмигивая будущим безумствам.
После моих экспромтов и пламенной речи пир приобрел более внушительные масштабы. Мне отрезали самые жирные куски мяса. Меня поили самым вкусным грогом. Все танцевали и веселились. Многие шаманы, сидя у костра, рассказывали мне историю их мира и своего народа.
Под утро, когда почти все, пьяные и сытые, уже спали на голой земле, я решил отправиться назад, в Севастополь. Дорогу мне преградил старший вождь Огнеронцев:
— Ты уже уходишь, бог? Когда ты возьмешь нас с собой?
— Мне нужно время на подготовку. Но можешь быть уверен, что скоро. Я вернусь за вами.
Вождь кивнул, поклонился и отошел в сторону, а я направился к заблокированному порталу. Дракониха тихо-мирно спала на лугу по соседству. Плюм, растратив мою энергию, вернулся в свое привычное состояние. Он свернулся клубком облачка на моем плече.
— Ты хоть записку оставил своей красотке?
Питомец лениво покивал и спрятался у меня за шиворотом.
— Молодец! Нужно всегда оставаться джентльменом! Даже когда сваливаешь на неопределенный срок!
Портал трещал, а его края извивались, словно пытались укусить сами себя.
— Ладно, пушистый, — бросил я другу. — Хватит баловаться. Открывай эту дыру, пока Краев не решил, что мы тут померли.
Плюм зевнул, спрыгнул на землю и встряхнулся. Его облачное тело обрело плоть с чешуёй, а крылья расправились с неохотой. Он ткнул когтем в портал, глаз мазнула яркая вспышка. Затем питомец заложил магический заряд под основание портала.
Мы шагнули вперед и через мгновение оказались на мощенной булыжником улице.
Краев стоял в пяти метрах от нас с
