Я забарабанил пальцами по столу. Мне до смерти не хотелось становиться главным инженером большой фирмы. Тогда у меня, чего доброго, отнимут чертежную доску, а если я закуплю усовершенствованные паяльники, профсоюзы объявят забастовку. Уж лучше было оставаться в армии и дослуживаться до генерала. Но возражать я не стал.
Пункт c) пояснил, что для этого требуются отнюдь не гроши, а миллионы. Предполагалось стать дочерней корпорацией при «Мэнникс Энтерпрайзис» – передать им наши акции, активы и «Умницу Фрэнка». И хотя мы оставались при своих прежних должностях (Майлз – главным управляющим, а я – главным инженером) и приобретали акции «Мэнникс Энт.», нашей свободе приходил конец: оба мы снова должны были работать на кого-то, в данном случае – на акционеров.
– Это все? – спросил я.
– Ммм… да. Бери слово и высказывайся.
– Значит, нам предоставляется право сидеть за рулем и распевать спиричуэлс.
– Не надо шутить, Дэн. Все идет так, как должно идти.
– А я и не шучу. Эти должности и привилегии – побрякушки для невольника, чтобы он не проклинал свою судьбу. Ну, ладно, а что буду делать я?
– Руководить.
Я выдвинул контрпредложение: все мы устраняемся от производства. Джек Шмидт, продававший нашу продукцию, был хорошим человеком и принимал наш заказ без единой рекламации: мне самому надо было копаться в схемах, совершенствовать их, находить неисправности. Без этого я чувствовал себя вялым, и жизнь мне была не мила. Потому-то я и работал по ночам. И от всего этого придется отказаться, наступить себе на горло ради того, чтобы стать в один ряд с General Motors и Consolidated. Ведь я не смог бы разорваться: изобретать и в то же время руководить производством.
Мое предложение сводилось к тому, что нам следует не разрастаться, а сократиться. Мы продадим кому-нибудь лицензии на «Горничных» и «Оконного Билли», а сами будем отгребать процент с продажи. Когда «Фрэнк» будет готов, мы и его продадим таким же образом. Если «Мэнникс Энтерпрайзис» купит наши лицензии и таким образом захватит рынок – Бог им в помощь! Тем временем, мы изменим свое название и станем «Исследовательской Корпорацией Дэвиса и Джентри». Работать будем, как и прежде, втроем, разве что я найму себе одного-двух механиков, а Майлз и Белла будут подсчитывать прибыли.
– Нет, Дэн, – Майлз покачал головой. – Допустим, лицензии дадут нам некоторую прибыль. Но мы получим гораздо больше, если будем производить товар сами.
– Черт побери, Майлз, мы не будем производить товар сами, и все тут! Ты хочешь продать наши души «Мэнникс Энт.», а чего ради? Только из-за денег? Но ведь человеку нужна только одна яхта, только один бассейн, да и то не каждый день, а время от времени… Не пройдет и года, как все это у тебя будет, раз уж тебе так хочется.
– Мне не хочется.
– Так что же тебе нужно?
Он посмотрел мне в глаза.
– Дэн, ты хочешь изобретать. Мой план обеспечит тебе все возможности для этого – людей, приборы, деньги – словом, все, о чем мечтает любой изобретатель. А я хочу вести большое дело. БОЛЬШОЕ дело. У меня такое призвание, – он быстро взглянул на Беллу. – Я не хочу до самой смерти торчать здесь, посреди пустыни Мохауве. Не хочу быть управляющим при изобретателе-одиночке.
Я вытаращился на него.
– Раньше ты говорил по-другому. Хочешь выйти из дела, старик? Ну, что ж… Мы с Беллой не будем тебе мешать. Я могу наскрести денег и выкупить твою долю. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь чувствовал себя прикованным к тачке.
Досадно, конечно, но если Майлз хотел уйти, у меня не было права его удерживать.
– Нет, из дела я выходить не хочу. Ты слышал, что я предлагаю. Это для нашей же пользы. Пойми меня.
Наверное, вид у меня был озадаченный.
– Значит, ты настаиваешь на своем? Хорошо, Белла, запиши, что я голосую против. Может быть потом мы вернемся к этому вопросу. Желаю счастья, Майлз.
– Давайте проголосуем, как положено, – ответил он упрямо. – Записывайте, Белла.
– Хорошо, сэр. Итак, Майлз Джентри голосует пакетом акций… – она зачитывает номера серий, – и подает свой голос за…
– За.
Белла что-то пометила в своей книге.
– Дэниель Б.Дэвис голосует пакетом акций… – опять цифры, словно она читала телефонный справочник, – и подает свой голос…
– Против, и это решает дело. Мне очень жаль, Майлз.
– Белл С.Даркин голосует пакетом акций… – снова цифры. – И я голосую за.
У меня отвисла челюсть.
– Но, детка, ты не можешь так поступить, – наконец, выдавил я. – Конечно, это твои акции, но ты понимаешь, что…
– Подведем итог, – пробурчал Майлз. – Большинство высказалось «за». Предложение принято. Запишите это.
– Да, сэр.
Несколько минут я молчал, не зная, что сказать. Потом кричал на нее, убеждал, говорил, что она поступила нечестно – ведь я подарил ей эти акции, вовсе не намереваясь упустить контроль над нашим делом. Это был просто подарок от чистого сердца. Если она способна на такой фокус, тогда пусть объяснит, как быть с нашим браком…
Она посмотрела мне в глаза. Лицо было совершенно чужим.
– Дэн Дэвис, если после того, что вы здесь наговорили, вы еще думаете, что между нами возможны какие-то отношения, то вы еще больший болван, чем я предполагала. – Она повернулась к Джентри. – Подвезешь меня домой, Майлз?
– Конечно, дорогая.
Я начал было что-то говорить, потом замолчал, повернулся и вышел, позабыв свою шляпу. Давно было пора уйти. А может быть, следовало убить Майлза, раз уж я не мог пальцем тронуть Беллу…
Естественно, мне было не до сна. В четыре часа утра я встал с кровати, позвонил в бюро перевозок, согласился заплатить сверх тарифа, и в пять часов тридцать минут был у ворот фабрики вместе с грузовиком. Я хотел подвезти его к главному входу, чтобы погрузить «Фрэнка» тельфером – ведь в нем было добрых четыреста фунтов.
На воротах висел замок.
Обдираясь о колючую проволоку, я перелез через забор. Запертые ворота меня не беспокоили – в мастерской была сотня инструментов, и каждым из них я мог отпереть ворота. Но и на двери мастерской был новый замок.
Я огляделся, прикидывая, сломать ли мне его или просто снять дверь с петель, и тут мне крикнули:
– Эй, ты! Руки вверх!
Рук я не поднял, но обернулся.
Средних лет мужчина нацелил на меня шпалер преизрядного калибра.
– Кто ты такой, черт побери?
– А вы?
– Я – Дэн Дэвис, главный инженер этого бардака.
– А… – он немного обмяк, но гаубицы своей не отвел. – Да, вы соответствуете описанию. Но если у вас есть какой-нибудь документ, покажите его мне.
– Какого черта? Кто ты такой?
– Я? Вы меня не знаете. Я – Джо Тодд из Мохаувской Компании Охраны и Защиты. Работаем по частной лицензии. Ну вы-то должны знать нашу контору: ваша фирма – наш постоянный клиент. А я дежурю этой ночью.
– Вы? Тогда у вас, наверное, есть ключ от этого замка. Отоприте его. Я хочу войти. И спрячьте вашу мортиру.
Он и не подумал сделать ни того, ни другого.
– Я не имею права, мистер Дэвис. Во-первых, у меня нет ключа. Во-вторых, насчет вас мне даны инструкции. Вам не разрешается находится на территории фабрики. Я должен выставить вас за ворота.
– Не хотите открывать – не надо. Я все равно войду, – ответил я, озираясь в поисках камня, годного для того, чтобы высадить окно мастерской.
– Послушайте, мистер Дэвис…
– Да?
– Мне не велели вас пускать, и я вас не пущу. Допустим, я не буду стрелять вам в живот, как это мне положено по инструкции, я буду целиться вам по ногам. Но ведь и ноги у вас не железные, а пули у меня разрывные.
Это предупреждение заставило меня пересмотреть свой план, тем более, что взглянув в окно, я обнаружил, что «Фрэнка» нет на месте.
Выпроводив меня за ворота, Тодд протянул мне конверт.
– Они велели передать вам это, если вы придете.
Письмо я прочитал уже в кабине грузовика. Вот что там было:
«16 ноября 1970 года
Дорогой мистер Дэвис!
На состоявшемся сегодня совещании дирекции было решено ограничить Ваши связи (кроме финансовых) с нашей Корпорацией. В соответствии с п.3 Вашего Контракта, Вы больше не являетесь нашим служащим. Все ваши личные вещи и бумаги будут высланы вам незамедлительно. Правление надеется, что Вас не огорчит эта вынужденная мера, продиктованная нашими разногласиями относительно дальнейшей судьбы фирмы.
Искренне Ваши
Председатель Правления и Главный Управляющий
Майлз Джентри и Б.С.Даркин, секретарь-казначей.»
Я дважды перечитал письмо, прежде чем до меня дошло, что никакого контракта с фирмой у меня никогда не было, и что я, хоть убей, представления не имею о третьем или любом другом его параграфе.
На следующий день посыльный принес «мои личные вещи и бумаги» прямо в мотель, где я ночевал в те времена. В посылке я обнаружил свою шляпу, письменный прибор, планшетку, кучу разных книг, мою личную переписку и несколько документов. Ни чертежей «Фрэнка», ни записей о его создании и изготовлении там не было.
