— Выглядишь, будто на тебе черти пахали всю ночь, — посочувствовал Эдингер.
— Я даже пальцем не буду показывать, кому этим обязан, — огрызнулся Санти, — а вот попинал бы с бо-альшим удовольствием и от души.
Мишель, принявший его слова на свой счет, мигом потерял аппетит и осторожно положил вилку на тарелку.
Таамир, заметивший это, холодно спросил ашурта:
— Я так понимаю, это был выпад в мою сторону?
— А ты видишь здесь других претендентов? — удивленно ответил герцог, поднимая голову и пристраивая ее на переплетенных пальцах.
— Я поступил так, как посчитал нужным, — возразил дракон, с раздражением глядя на него.
Элизабет захотелось тихо выскользнуть, чтобы не присутствовать при ссоре, и она уже начала подниматься, бормоча слова благодарности, когда Сантилли бесцеремонно усадил ее обратно.
— Леди, тысяча извинений за мое бестактное поведение, — по-английски произнес он, доставая из внутреннего кармана куртки, очень похожей на те, что носят в земных мирах, широкий чеканный браслет с продолговатым изумрудом, — Тяжелая ночь, — ашурт одарил Таамира «любящим» взглядом и защелкнул переводчик на запястье опешившей девушки.
— Мне другое интересно, — задумчиво произнес Эдингер, — Вы когда-нибудь перестанете гавкаться? Почему-то хочется нормального общения.
Последние фразы Элизабет поняла, потому что Сантилли нажал на камень, активировав заклинание.
— Ой! — невольно вырвалось у нее.
Мишель помимо воли улыбнулся, глядя на зажавшую ладошкой рот девушку. Герцог объяснил, как пользоваться браслетом, напоследок посоветовав не злоупотреблять им, чтобы быстрее выучить язык, и снова нахохлился, как встрепанный воробей.
— Ты завтракать будешь? — спросил Таамир, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
— Изображаешь радушного хозяина? — криво усмехнулся Сантилли.
— Ваша Светлость встала сегодня сразу с двух левых ног, — невозмутимо констатировал Эдингер, наливая себе вина, и вопросительно показал ашурту глазами на бутылку.
Мишель смешливо посмотрел на советника, закусив губу.
Герцог кивнул. Голова не болела, но выпить хотелось, а еще лучше напиться. Настроение у него было ниже нижнего уровня, валяясь где-то на дне в глубокой отключке.
А мальчик сегодня намного раскованнее, чем вчера, машинально отметил Сантилли, отпивая вино.
— Ты как? — поинтересовался он у него.
— Отлично, — открыто улыбнулся ему Мишель и посмотрел на Таамира.
И не боится, с облегчением подумал ашурт. Может, и прав был дракон, когда так поступил? Настроение вяло подняло голову, поводя вокруг себя мутными глазами, увидело Повелителя и снова уронило ее в грязь. Стало еще хуже.
«Теперь подстелешь мальчишку под себя? Новая игрушка, куча впечатлений» — съязвил Сантилли. Но терпение не было добродетелью Таамира.
— Прекрати! — неожиданно для всех прикрикнул тот, стукнув по столу ладонью, — Не твое дело!
Вздрогнули все, даже Эдингер, быстро понявший, что имеет в виду суверен.
Мишель испуганно переводил глаза с одного на другого, совершенно не понимая реакции дракона. Ведь Сантилли задал нормальный вопрос, как он должен был отвечать?
— Я не так сказал? — растерянно спросил он.
— Ты не причем, — Таамир легонько сжал его пальцы, — Мы с герцогом вернулись к одной наболевшей теме. Леди, извиняюсь, что заставил Вас пережить неприятный момент.
Элизабет испуганно замотала головой, волосы, собранные в высокий конский хвост метнулись из стороны в сторону.
— Ты сегодня на диете? — невинно поинтересовался Сантилли, мигом найдя себе новую жертву, — Совсем ничего не ешь. Бережешь фигуру? — ашурт небрежно пробежался глазами по девушке.
— Его Светлость воистину неотразим, когда у него плохое настроение, — заметил Эдингер, — Скажите ему несколько ласковых слов, леди, — дракон интонацией выделил «ласковых», намекая на обратный смысл, — Не бойтесь, не убьет. Он или оттает или замолчит, — Эдингер подчеркнул последнее слово.
— Или ответит, — невозмутимо продолжил Санти.
— Это не смертельно, — проворчал Таамир.
— Леди, извините за неделикатный вопрос, но для чего Вы носите это? — поинтересовался Эдингер, уводя разговор в более нейтральное русло и посылая усмехнувшемуся герцогу совет придержать язык за зубами.
Элизабет объяснила удивленным драконам, что очки ей необходимы по причине плохого зрения, она без них ничего не видит, вернее, видит, но очень размыто.
Таамир недоуменно хмыкнул и попросил Мишеля передать, чтобы пригласили Бьерна.
— Это придворный маг, — пояснил он Элизабет.
Как только мальчик закрыл за собой дверь, дракон, не обращая внимания на девушку, набросился на Сантилли:
— Ты зачем пришел? Гадости говорить?
Сантилли с вызовом посмотрел на него:
— Так да или нет?
— Я ответил, не твое дело! — яростно произнес Таамир.
— Значит, да, — герцог откинулся на стуле.
— И что? — ядовито поинтересовался дракон, — Ревнуешь?
Элизабет принялась покрываться красными пятнами, начиная догадываться, о чем идет речь.
— А когда он тебе надоест…,- начал Санти.
— Не надоест, — отрезал Повелитель и неожиданно успокоился, осознав, насколько бессмысленным является их спор, — Мы не о том говорим, Санти. И не так, — устало закончил он, — Он не просто моя очередная блажь.
Дракон отрицательно покачал головой, посмотрел на сжавшуюся Элизабет, начавшую жалеть о своем согласии, и резко сменил тему, потому что в открытую дверь вошел Мишель:
— Леди не хочет внести изменения в свою прическу?
Девушка совсем растерялась:
— А что не так?
— Все, — как ни в чем не бывало, категорично ответил вместо дракона Сантилли, — Она тебя абсолютно не красит. Например, что-нибудь… такое, — он неопределенно покрутил кистью руки и бросил вопросительный взгляд на согласно кивнувшего Таамира.
Мишель с интересом прислушался к мирной беседе.
— Вот если бы они были волнистые, — нерешительно предложил он.
— Озадачь Бьерна, — посоветовал Сантилли.
Эдингер иногда поражался герцогу, в присутствии Таамира страдающего резкими перепадами настроения, капризами, высокомерием и такими вот наглыми выходками. Вчера на празднике, да и вообще в жизни дракон за ашуртом ничего подобного не замечал. Всегда выдержанный, ироничный, но никогда нахальный и бесцеремонный, как сейчас.
«Тебя не сильно заносит на поворотах?» — спросил Эдингер у Его Светлости. Его Светлость криво усмехнулся, не поворачивая головы. Он бы с удовольствием придержал свой язык, но слова срывались с него прежде, чем он успевал их поймать.
