В историю Улугбек вошел прежде всего как строитель астрономической обсерватории в Самарканде, которая не имела себе равных как по оснащению, так и по научным достижениям. В обсерватории был создан каталог, который включал 1018 звезд.
Двор Улугбека в Самарканде стал блестящим собранием лучших умов Средней Азии. Самым ярким представителем этой плеяды был, несомненно, ученик и друг Улугбека Али Кушчи Самарканди (1403–1474), которого в окружении правителя сравнивали с Птолемеем.
Самарканди был автором геометрического трактата, в котором излагались основы этой науки, давалось определение таких понятий, как точка, линия, плоскость, окружность. Автор трактата был философом, считавшим, что мир состоит из материальных частиц, находящихся в состоянии непрерывного движения.
При дворе Улугбека сложилась своеобразная историческая школа.
Как истинный человек Ренессанса, Улугбек имел разносторонние интересы и имел глубокие знания в различных областях. Не мог он не быть и поэтом и не покровительствовать поэтам и поэзии. Он прекрасно знал персидскую поэзию, особенно ценил творчество Низами. Естественно, что поэты тоже входили в его ближайший круг.
В то же время Улугбек был Тимуридом, прямым потомком создателя империи, а потому не мог стоять в стороне, если бы даже захотел (а он явно хотел), от участия в борьбе за наследство своего деда. Он водил воинов в походы (большей частью неудачные), разорял и жег города, не щадил побежденных. И погиб он в 1449 г., подобно другим своим родичам, от рук наемного убийцы, «услуги» которого оплатил его родной сын Абдулатиф. Кстати, та же участь постигла и самого Абдулатифа всего через пять месяцев после гибели отца – ему отрубили голову.
Другой вершиной культурной жизни на пространстве, объединенном завоеваниями Тимура, был Алишер Навои (1440–1501) – философ, поэт и политик. Навои жил в Герате и состоял визирем при султане Хусейне Байкаре, который властвовал над обширным владением, простиравшимся от Герата до Хорезма. Байкара был просвещенным правителем и покровительствовал своему талантливому и необычному для смутного времени премьер-министру. Покровительство своего патрона и друга Навои использовал с максимальной пользой, притом что и сам он был весьма состоятельным человеком. Свое положение и возможности Навои использовал ради украшения и благоустройства Герата, а также других городов султаната. С его именем связано строительство не только дворцов, мечетей, медресе, мавзолеев, но и многих общественных сооружений: бань, больниц, бассейнов, мостов. По его инициативе и частично на его средства было возведено свыше 300 зданий различного назначения.
Навои был покровителем и вдохновителем творчества многих музыкантов, художников, каллиграфов, зодчих, поэтов.
Алишер Навои в Узбекистане считается основоположником узбекской поэзии. Свои стихи (газели) он слагал на тюркском языке и на фарси. Его перу принадлежат знаменитые «Чор диван» (четыре сборника, включающие тысячи газелей) и «Хамса» («Пятерица»). Навои был поэтом-философом.
Как действующий политик и государственный муж, Навои осуждал войну, как тяжкое преступление, заслуживающее не только порицания, но и наказания.
Грешно стоять в ту пору в стороне,Когда ты можешь помешать войне.Но коль зачинщик, поднимая рать,Не хочет слову разума внимать,Коль будет он стремиться все равноК тому, что совестью запрещено,Тогда сам Бог велит – бери свой меч,Чтоб разом когти хищнику отсечь.
А. Навои. Стена ИскандераПацифистом Алишера не назовешь – это активная антимилитаристская позиция.
Стихи и поэмы Навои в списках через сказителей и народных поэтов распространялись по всей Средней Азии и хоть чуточку делали людей лучше, хотя бы единицам западали в душу в то время, когда нравственность достигала нулевой отметки.
Позволю предположить, что послетимуровский период, то есть в XV – начале XVI в. в Средней Азии, как и на Руси того же времени, пробивались первые ростки Ренессанса. Уже утвердившийся в Италии Ренессанс начал завоевывать позиции в континентальной Европе, приближаясь к берегам островной Англии. Но там стал триумфатором, а в Московском государстве и Средней Азии захирел. Улугбек и Навои практически не имели последователей.
В начале XVI в. империя Тимура потерпела крах. Она не имела прочных внутренних скреп; ее правящий класс, состоявший из эмиров, беков, военачальников, аристократов различных рангов и крупных землевладельцев, не был готов выполнить роль цементирующей державу субстанции. Ни одна держава, очевидно, не смогла бы пережить столетнюю смуту, междоусобицы и не развалиться. Были и другие причины.
В Средней Азии не сформировался класс буржуазии, который был локомотивом успешной модернизации Европы, покончил с междоусобицами и с самим феодализмом, преодолел феодальный застой.
Кроме того, были и внешние причины деградации региона. В 1453 г. турки-османы захватили Константинополь, уничтожили Византийскую империю, подчинили себе весь Ближний Восток, оккупировали средиземноморские порты, через которые шла перевалка грузов, поступавших на Великий шелковый путь, а равно и с него. Турция стала главным врагом Европы, а значит, порты Средиземного моря для европейцев стали недоступны. Торговля, как вода, всегда находит обходные пути. В 1499 г. португальский мореплаватель Васко да Гама, обогнув мыс Доброй Надежды, открыл путь в Индию и Китай. Морской путь в Персию, Индию и Китай оказался более дешевым, более скоростным, хотя и не менее опасным (штормы), но в конечном счете все равно более выгодным. Караванные пути через Среднюю Азию постепенно утратили свое значение, а вскоре перестали функционировать: похоронил песок. Средняя Азия лишилась своего главного источника доходов, тем более что внутренняя торговля хирела и почти заглохла из-за феодальных междоусобиц. Ремесленное производство в отсутствие конкуренции застыло в своем развитии, так и не достигнув мануфактурной стадии. Хирело и купечество.
Для кого война, а для кого мать родная. Так было во все времена. Так случилось и в Средней Азии в годы столетней смуты. Эта смута позволила упрочить свое положение и влияние феодальному сословию.
Извлекли выгоду из перманентной войны и неразберихи люди духовного звания.
При Тимуре и особенно после него, в эпоху борьбы тимуридов за власть, возвысилось и экономически окрепло духовное сословие – мусульманские священнослужители, но более всего так называемые дервиши, бродячие проповедники. Самое большое влияние в Средней Азии в XIV–XV вв. приобрел монашествующий орден накшбендиев.
Основателем дервишского ордена накшбендиев был уроженец Бухары Бехаддин Накшбенди, современник Тимура (1317–1389). Идейной основой ордена стал суфизм (дервишизм). Суфизм получил широкое развитие в исламе с IX в. Суфизм от арабского слова «суф», то есть шерсть; суфий – человек, носящий власяницу, сермягу. Дервиш – открывающий дверь, переступающий порог на пути к Богу, мистик; в переносном смысле – нищий, бродяга, бедняк. Для внутренней организации суфийских орденов, для ордена накшбендиев в том числе, характерна строгая духовная иерархия. Существует несколько стадий, или ступеней, приближения суфиев к Богу. Большую роль в суфизме играют требования исполнения ритуальных обрядов, различных магических действий вроде произнесения заклинаний и поминаний.
Орден накшбендиев добился огромного влияния в Самарканде, Балхе, Герате, Мерве, Хиве, восточной части Ирана, Турции. Все удельные властители щедро помогали дервишам ордена, надеясь с их помощью завоевать популярность и поддержку в борьбе против соперников. Широким потоком лились пожертвования.
Официальные священнослужители умело использовали религиозный экстаз, в который приводили общество дервиши. И те и другие были активными противниками не только каких-либо политических и социальных перемен, но и всякой модернизации в любой сфере. В то время, когда в Европе брали верх возрожденческие тенденции, на Востоке, в Средней Азии в частности, торжествовала религиозная реакция. В междуречье Аму-и Сырдарьи, некогда самой экономически развитой и богатой традициями просвещения и культуры области Древнего Востока, воцаряются невежество и бедность.
«Библиотеки Самарканда, Ташкента, Ферганы, Хивы и Бухары, – пишет историк, – были разорены, пришли в запустение, а отчасти безвозвратно погибли в результате господства исламского деспотизма, феодального невежества и монархической тирании. С этих времен сохранились мечети, медресе, гробницы святых и башни, с которых сбрасывали преступников, вольнодумцев и еретиков. Среднеазиатские правители перестали писать стихи и исторические мемуары. Не составляли астрономических таблиц, как это делали их просвещенные предки, но ежедневно в строго определенные часы спешили к намазу, а по возвращении предавались низменным забавам, особое место среди которых отводилось казням»[27].
