— Зайдем, на всякий случай…
— Нам уже по привычке, — усмехнулся Балаганов.
Бендер взглянул на него, но промолчал, держа в руке свернутый вдвое чебурек.
После еды компаньоны зашли в сакскую фотографию. Она размещалась в домике непривлекательного вида, с окнами, с наружными на них синими ставнями. А когда вошли в комнату со скрипучим дощатым полом, то у великого искателя сразу же пропало желание что-либо спрашивать у молодого фотографа с тонкими усиками, который, накрывшись черной материей, устанавливал видимость своего аппарата, направленного на посетителя, с видом замороженного, чинно сидящего, держа руки на коленях, и смотря выпученными глазами в объектив аппарата.
— Будем фотографироваться, товарищи? — освободил голову фотомастер от своего покрывала. — Один момент, спокойно, снимаю, — это он уже сказал застывшему клиенту, и после магниевой вспышки, еще сказал ему: — Всё, товарищ, вы свободны. За карточками — завтра. — вытащив кассету из фотокамеры понес её за шторы в проявочную.
— Может быть и нам запечатлеться, командор?
— Еще успеете, Шура, если ваше обличье понадобиться УГРО, — ответил Бендер.
— Так как будем сниматься, товарищи? — вышел из-за штор фотограф. — Группой или по одному?
— Спасибо, мастер, но нас интересует фотограф по фамилии Мацков, — без малейшей надежды спросил Бендер.
И это подтвердилось, когда тот, подняв бровки от такого вопроса, а может быть, от разочарования, что вошедшие не собираются фотографироваться ни группой, ни по одиночке, ответил не совсем мягко:
— Нет такого здесь, товарищи. Я Сидоров, а Мацкова… И не слыхал о таком даже, — с сожалением смотрел он на не состоявшихся трех его клиентов.
— Вопросов больше не имею, мастер, — пошел к выходу Остап, а за ним и его «камрады».
— Так не желаете фотографироваться? — сделал последнюю попытку тонкоусый фотограф.
— Времени нет, уважаемый, ищем фотографа Мацкова, вот если бы…
— Да, товарищ, но на обратном пути, мы бы могли, — подпрягся Балаганов, вселяя надежду на заказ фотографу.
— Если так, могу посоветовать, — вышел вслед за компаньонами фотограф. — Вам надо обратиться в Дом обслуживания населения Крыма, товарищи. Там, возможно, и знают, — восхищенно смотрел он на «майбах».
— Дом обслуживания населения Крыма? — остановился Остап, с интересом глядя на советчика. Ваша фотомастерская тоже входит туда?
— Туда, туда, — закивал фотограф. — И расценки поэтому у меня ниже, чем у частника.
— Учтем, товарищ. Спасибо за совет, на обратном пути и заедем к вам. А где находится Дом товарищ?
— В Симферополе, на Пушкинской, где же ему быть. Так заезжайте, буду рад вас обслужить. Посмотрите мое качество… — указал он на стенды с фотокарточками прикрепленными к половинчатым створкам двери.
— Да, хорошее, смотрели уже, товарищ, — поспешил сесть в машину на свое командорское место Бендер. — Адье, товарищ! — приложил он два пальца к фуражке.
Выпустив струйку сизого дымка, автомобиль помчался на выезд из этого курортно-лечебного городка. Бендер молчал, а затем сказал, укоризненным тоном голоса:
— Я очень недоволен собой, друзья. Не додуматься до такой простой вещи. Не знать о конторе обслуживания. Частные-частные, но есть же и государственные фотомастерские.
— Вот именно, командор, где и расценки ниже…
— Причем здесь расценки, причем? Шура? Разве нам это надо? — раздраженно проговорил Остап.
— Нет, я просто… — промямлил Балаганов.
— Просто, просто, — передразнил его командор. — Просто…
— Просто, — кивнул Балаганов. — И вы не додумались до простой вещи, если по справедливости, — поджал губы, отвернув голову в сторону, отметил мстительный бортмеханик — запасной водитель «майбаха».
Глава 4. В «Доме обслуживания населения Крыма»
В Симферополе компаньоны выехали к вокзалу, а затем поехали по Салгирной улице перерезающей город почти надвое. С нее свернули на Пушкинскую, где располагались самые солидные учреждения и изысканные торговые заведения.
Балаганов читал надписи на них вслух:
— Кондитерская Абрикосова, Гастрономический магазин братьев Шишман, — вдруг воскликнул: — Как в Одессе, кафе Фанкони!
— Их несколько на юге России, Шура, — пояснил Бендер.
Проехали городской театр и парадно-вычурное здание с сохранившейся, хотя и забеленной надписью: «Варьете Ша-Нуар» и витринно-рекламные фасады бывших кинотеатров: «Баян», «Лотос», "Ампир». У трамвайного поворота с бывшей Екатерининской на Пушкинскую, «майбах» остановился у двухэтажного каменного дома с вывеской над входом: «Дом обслуживания населения Крыма».
— Хотите сделать заказ, товарищи? — спросила женщина вошедших в контору Бендера и Балаганова. Она сидела за небольшим столиком с квитанциями и разными бумагами.
— Нет, уважаемая, нам нужен фотограф Мацков, к нему мы.
— А-а, так это по коридору салон направо, — углубилась она снова в свои записи.
— Так что будем снимать, товарищи? Какие заказы? Групповые индивидуальные, или портретные работы? — услышали компаньоны вопрос от фотографа средних лет, в тюбетейке.
— Нет-нет, товарищ. Нас интересует только фотограф Мацков М. С., — пояснил Бендер.
— А-а, Мацков… Такого я не знаю, у нас он и не числится. Может, директор наш знает, он давно здесь работает, а я только второй год. — Вашу квитанцию, гражданочка, сейчас посмотрим… — обратился он к уже вошедшей женщине-заказчице. — Так что, товарищи… Пройдите по коридору, там кабинет директора… — указал он рукой. — Он всё знает, давно работает… — повторял фотограф, перебирая фотокарточки, чтобы отыскать нужные по квитанции.
— Благодарю, товарищ, — пошел Остап в сопровождении своего друга и помощника по коридору.
Кабинет директора был без приемной и дверь его выходила прямо в коридор. На двери висела табличка: «Директор. Цмель Моисей Аронович». Бендер постучал и, не ожидая ответа, открыл дверь. В кабинете сидел пожилой человек в очках. На столе перед ним лежали счеты, костяшками которых он ловко щелкал, а затем подсчет заносил в конторскую книгу. Сдвинув очки на лоб, он посмотрел на вошедших, кивнул и молча указал посетителям на стулья у стола. А сам вновь защелкал счетами, ведя запись в книге. Бендер хотел было поприветствовать хозяина кабинета, как положено, но воздержался, видя как тот сосредоточено подсчитывает свою «сальдо-бульбу», как Остап называл эту счетоводческую операцию. И только когда директор подбил итог, записал в книгу, он произнес:
— Здравствуйте, товарищ директор.
— Здравствуйте… — промолвил и Балаганов.
— Здравствуйте, товарищи, чем могу послужить вам? — последовал ответ, снова сдвинул очки на лоб директор.
Это был человек удивительно схожий по своему виду с мариупольским Саввой Саввичем Мурмураки. Лысоват с остатками седых волос, кругленькой комплекции, но опрятно одет. Вид его был несколько интеллигентным. Лицо с правильными чертами, но усталое и даже несколько озабоченное, о чем говорили несколько выпуклые глаза под густыми бровями. И Бендер подумал: «Уж не этот ли сам Мацков Моисей Самуэльевич?», но тут же отбросил эту мысль, как не реальную. И он представился как уже было не раз, что он из газеты, а его товарищ из радиокомитета, а потом сказал:
— Нас интересует фотограф Мацков М. С., фотографические работы которого мы собираемся публиковать.
— И устроить радиопередачу, уважаемый товарищ директор, — вставил поспешно Балаганов, глядя почему-то не на директора, а на своего предводителя.
— Мацков, говорите? М. С.? Фотограф? Такого у нас нет, товарищи. Я не знал такого никогда. Может быть, Мацкин? Так это да. Моисей Семенович Мацкин… — повторил как-то вспоминательно хозяин кабинета. — Был такой, знал я его, да и многие его знали, очень известный был фотограф. Снимал всех знатных людей, дворцовых, я бы сказал, их владельцев. Портреты их делал. Но фотографировал он сам только дворян, товарищи. Других снимали его фотографы. Он был большим хозяином, у него было несколько фотосалонов по Крыму. И говорили, что фотомастерские были у него и в других краях, я вам скажу.
Компаньоны слушали директора, затаив дыхание, боясь пропустить хотя бы одно слово из его не совсем грамотных выражениях. Не перебивали руководителя конторы обслуживающей населения Крыма.
— Если вас интересует этот Мацкин, то да, был такой, — замолчал директор, сбросив косточки на одну сторону счет.
И видя, что хозяин уже высказался, Бендер заторопился с вопросом:
— А где он, где он живет? Дорогой товарищ?
— Где он сейчас живет? — опустил очки на переносицу директор и поверх них взглянул на Остапа. — Где живет, никому неизвестно. Революция, война, всё перемешала, я вам скажу, — вздохнул он.
