Глава 5
Белая августовская луна вовсю сияла над Вашингтоном. За полночь на пустынной улице рядом с большим зданием в неоклассическом стиле появились один за другим четыре седана, за рулем каждого — шофер. Процедура была одинаковой: машина останавливалась, водитель выходил и осматривался, делал знак пассажиру, который торопливо входил в здание.
Всем приехавшим было чуть за шестьдесят, несмотря на жару, они были в деловых костюмах. Войдя в лифт, каждый спускался на шесть этажей вниз, в глубокий подвал. В подвале находилось бронированное бомбоубежище, оснащенное современнейшей аппаратурой. Там был оборудован зал заседаний, он был тщательно проверен на предмет жучков и защищен от электронного проникновения. Установка искусственного климата поддерживала постоянную температуру и влажность.
Стоящий в коридоре охранник нажал на кнопку, но еще до того, как, повинуясь сигналу, звуконепроницаемая входная дверь закрылась, в зале появился пятый человек и уселся во главе стола. Вся его внешность, казалось, говорила о незаурядности натуры. На аристократическом лице выделялся далеко выступающий вперед тонкий нос, впалые щеки свидетельствовали о сильном темпераменте и выдержке, бесстрашие и величие манер завершали портрет председательствующего — Хьюза Бремнера.
— Джентльмены, — начал он, — операция «Маскарад» вскоре вступит в свою завершающую стадию.
Лица остальных участников совещания не выразили никаких эмоций, но напряжение в зале было очевидным. Для каждого из них успех операции был очень важен, тогда как провал означал бы в лучшем случае конец карьеры.
— Удалось ли снизить степень риска операции? — спросил один из них, на вид казавшийся старше других.
— Возможно ли убрать его сейчас? — подал голос другой. Его вопрос был вызван — и это было очевидно для всех — необходимостью сделать так, чтобы Хищник — а речь шла именно о нем — не объявился и не заговорил ни в одной другой стране.
— Конечно, — прозвучал бесстрастный голос Бремнера. — Но он залег на дно, и наша агентура не может его найти. Очень мало шансов нейтрализовать его, пока он находится не здесь. Поэтому нам так нужна сейчас операция «Маскарад».
Лукас Мэйнард, крупный, изрядно располневший мужчина с красноватым лицом, сидел по правую руку от Бремнера. Он вкратце обрисовал собравшимся ситуацию.
Три месяца назад Хищник известил руководство четырех государств о том, что устал и желает выйти из игры, в которой с окончанием «холодной войны» появилось слишком много новых лиц и правил. В обмен на «отпущение грехов» и защиту после своего «выхода в отставку» он пообещал раскрыть детали всех убийств и подрывных операций, о которых что-либо знал. Таким образом, он как бы выставлял на аукцион бесценные сверхсекретные сведения. Приглашение принять участие в торгах получили Великобритания, Франция, Германия и Соединенные Штаты.
Хьюз Бремнер добился права представлять интересы США, хотя ему пришлось столкнуться с серьезной проблемой: президент страны возражал против участия Белого дома в этом деле. Его предшественники были замешаны в крупных скандалах, а он только начинал свою деятельность и поэтому не собирался предоставлять убежище убийце и террористу, на руках которого столько крови.
Вместе с директором ЦРУ Бремнер все же убедил президента в том, что Хищник представляет собой большую ценность, и в конце концов глава Белого дома, хотя и весьма неохотно, санкционировал участие Вашингтона при условии, что местонахождение Хищника будет строжайшим образом засекречено.
— Это хорошо, что мы выиграли торги, — констатировал Лукас Мэйнард.
Хьюз Бремнер улыбнулся одними глазами. Немного было людей, которые могли бы тягаться с ним в подобных играх.
— Да, — промолвил он. — Уступки, сделанные Великобританией и Францией, ослабили их способность к конкуренции, а у немцев столько проблем с неонацистами в своих восточных областях, что на все остальное у них не хватает энергии. Мы пообещали Хищнику все, что он просил.
Он сделал небольшую паузу, отметив облегчение, отразившееся на лицах участников совещания.
— Обычные документы, с помощью которых будут проверены искренность его намерений и готовность к сотрудничеству, составлены и запущены в дело, а операция «Маскарад» идет полным ходом. — Он обвел присутствующих холодным и властным взглядом. — Я хочу обсудить последние шаги с тем, чтобы все мы знали, что делаем и кто за что отвечает.
Почти час Бремнер излагал детали подготовительных мероприятий, обозначал рискованные моменты предстоящей операции, перечислял предпринятые меры предосторожности. Они вместе обсудили временной график. Затем Хьюз Бремнер показал записанное на видеопленку интервью с одним из лучших в мире специалистов по проблемам человеческого мозга. Он закончил, и остальные какое-то время молчали, обдумывая услышанное. Бремнер внимательно наблюдал за ними.
— Выкладывайте все свои сомнения, — поощрил он партнеров. — На карту поставлены наши жизни.
Совещание продолжалось еще часа два, но никаких существенных изменений никто не предложил. Операции, подготовленные Бремнером, вообще редко требовали каких-либо серьезных поправок.
Было четыре часа утра, когда они покинули секретную комнату. Лукас Мэйнард поднимался в лифте один. Он нажал кнопку прослушивания записи на крохотном магнитофоне, спрятанном под строгим галстуком, услышал в динамике голоса своих коллег и улыбнулся.
На следующий день в Вашингтоне по-прежнему было жарко. Лукас Мэйнард прибыл в фешенебельный «Хэй-Адамс-отель», чтобы встретиться со своим старым приятелем Кларенсом Эдвардом (знакомые звали его Клэр), ныне занимающим пост заместителя государственного секретаря. Мэйнард специально приехал пораньше и нервничал больше, чем можно было бы ожидать от человека с его опытом работы в разведке. Но он давно уже не занимался оперативной работой, и ему уже много лет не приходилось работать на нелегальном положении.
Мэйнард остановил свой выбор на «Хэй-Адамс-отеле» потому, что столики в его ресторане стояли достаточно далеко друг от друга и позволяли вести конфиденциальную беседу. Он договорился об этой встрече, так как сегодня по прошествии тридцати с лишним лет был намерен стребовать с заместителя госсекретаря старый должок. Тот, разумеется, об этом еще не знал, и Мэйнард счел бы ситуацию забавной, если бы она не была такой опасной.
Помня о своем диабете, Мэйнард заказал овсянку, молоко и фрукты. Он оглядел зал, проверяя, нет ли в ресторане кого-нибудь из Лэнгли, но не увидел ни одного из коллег. Не заметил он и признаков наличия подслушивающих устройств. У ЦРУ не было причин в чем-либо его подозревать. То, что он задумал, сложилось в его душе, и он был уверен в абсолютной тайне.
Мэйнарду принесли заказ, и тут же появился Кларенс Эдвард. Он сел за столик, и приятели обменялись обычными в таких случаях любезностями. Как только официант отошел, Клэр решил приступить к делу. Было только восемь утра, но он уже выглядел усталым и взмыленным.
— Что случилось, Лукас?
— Опять всю ночь не ложился? — улыбнулся Мэйнард.
Заместитель госсекретаря Кларенс Эдвард обожал женщин, особенно тех, которые работали под его началом. Он уже давно понял, что не так уж трудно добиться перенесения их трепета перед ним как перед начальником из офиса в постель. Такие победы не слишком льстили его самолюбию, но выбор был богатый. Тех, кто оставался неприступным, в зависимости от обстоятельств он переводил в другой отдел с небольшой премией или даже с повышением — во избежание неприятностей.
— Ты ведь знаешь, как это бывает. — Заместитель госсекретаря ухмыльнулся и поправил репсовый галстук.
Полный идиот, подумал Мэйнард, зато сколько самомнения! Он попробовал овсянку — та была слишком горячей.
— Как дела в госдепе?
— Ничего нового.
У Эдварда были серебрящиеся сединой волосы, живые голубые глаза и такой загар, словно он только что вернулся с курорта. Было ему под шестьдесят, выглядел он на сорок с небольшим, а ел и бегал за юбками, как озабоченный тинэйджер. Себе он заказал кекс, черносливовый сок и черный кофе.
Мэйнард снова кончиком ложки подцепил немного исходящей паром каши и небрежно поинтересовался:
— Есть что-нибудь новое насчет студентки, которая пропала в Гватемале?
Эдвард подозрительно взглянул на него:
— Ты имеешь в виду эту искательницу приключений, дочку сенатора от штата Виргиния? Да нет, она просто как сквозь землю провалилась. Нынешний гватемальский диктатор — наш друг, разумеется, в политическом смысле — заявляет, что ему ничего об этом не известно. А что?
Овсянка все еще была чертовски горячей. Мэйнард решил ограничиться фруктами. На такой диете через месяц он сбросит еще фунтов десять. Некогда худощавый и жилистый, с годами он отяжелел, а избыточный вес был неважным дополнением к его диабету.
