Всё нереально, будто в кошмаре. Выстрелы, крики, хрип умирающих…
Я цепенею.
Кто-то из трикстеров жмёт спуск, посылая длинную очередь. И наповал бьёт двоих наших. А призрачных, будто размазанных по воздуху убийц ничто не может остановить!
Неясный силуэт – надо мной! Я успеваю его даже не заметить – ощутить.
В этот миг где-то у самого уха оглушительно хлопает «грач». Раз, другой…
И смазанная тень вдруг обретает плоть. Бритоголовый в чёрной форме кренится, едва меня не придавливая. Перед моими глазами – его искажённое безмерным удивлением лицо.
Отец отпихивает тело. Хватает меня за руку и бросается к темнеющему в дымке силуэту дома. Мы мчимся без оглядки – пусть в сторону от Тропы, но мы вырвались!
Спасительная пелена…
Кто-то ещё бежит рядом… Петрович! И вместе с нами – трое уцелевших.
Развалины хмуро глядят выбитыми окнами…
Почему никто не стреляет нам вслед? Или знают, что теперь нам не выбраться?
Марево дробилок…
Мы огибаем его, вжимаясь в глухую стену супермаркета…
Двор, заросший чёртовой травой. Почти чувствуем её смертельно ласковые касания – справа и слева. А впереди – нет просвета! Кажется, идём навстречу гибели…
Но трава остаётся за спиной.
Петрович безошибочно находит путь. Угадывает по едва уловимым приметам. Или, может, ощущает каким-то неведомым мне способом?
Я вообще мало что понимаю. Мы свернули с Тропы. Сделали то, чего нельзя ни за что на свете, – так меня учили.
И пока что мы живы.
А если б не свернули – остались там, на пустыре. И корчились с перерезанным горлом…
От одного воспоминания меня начинает мутить. Будто острый запах крови до сих пор шибает в ноздри…
К чёрту!
Никто не увидит моей слабости!
Распереживался, дурак, лучше б прихватил оттуда автомат – всё-таки полезная вещь…
Осторожно трогаю отца за рукав, шепчу:
– Кто они такие?
Ведь не могут заурядные бандиты двигаться с такой скоростью! И даже мутанты, псевдоволки – на такое не способны!
– Папа…
Отец будто не слышит – хмуро всматривается в туман, судорожно сжимает «грач». И вместо него отвечает Йог, бородатый заслуженный трикстер:
– В Москве их зовут высшими…
«Высшие»? Я читал об этом в сети.
Но ведь это – просто невосприимчивые к синдрому. Говорят, они чувствуют себя даже лучше, чем до Сумерек. А ещё у них физические показатели выше нормы – отсюда и название…
– Высшие… – кривится Петрович. – А по мне – обыкновенная нелюдь!
– Я б не сказал, что обыкновенная, – вздыхает Йог. – Раньше о них слыхал. Но не очень верил…
– В такое трудно верить. Пока сам не увидишь.
– Антон – молодец. Если б не он…
– То есть можно их бить, можно! Не такие уж они крутые. Правда, Антон?
– Не знаю, – шепчет отец. – Сам не знаю, как получилось…
А Йог вдруг оглядывается и тревожно бормочет:
– Что ж… Ещё будет возможность потренироваться.
Я холодею, затаив дыхание.
Звуки – там, за спиной!
Значит, они тоже сошли с Тропы… Эти твари идут по нашему следу!
Не сбавляя хода, одолеваем пустынный сквер. Весело, словно бежим по минному полю. На каждом шагу тут – гнёзда жуков. Петрович успевает их различать. А мы мчимся за ним – след в след…
Только в самом конце я немного оступаюсь. И целая охапка щупалец, разбрасывая комья земли, взлетает вверх. Она едва не цепляет мою штанину, но Йог успевает дёрнуть меня в сторону.
– Порядок, – говорит Петрович. – А теперь упражнение на меткость…
И трикстеры начинают швырять камни и куски кирпича. Я тоже участвую – главное, попасть в едва заметные бугорки!
Скоро по всему скверу чешуйчатыми змеями клубятся щупальца жуков.
Больше мы не задерживаемся. Уходим в кварталы целых, будто нетронутых Зоной «хрущёвок».
Петрович скороговоркой объясняет диспозицию:
– Срежем километра четыре! Вон за теми высотками – опять выйдем на Тропу… Оттуда до окраины – рукой подать!
И мы идём.
Идём – без потерь и почти без приключений.
Минуем осиное гнездо. По сваленному дереву проходим над воронкой, проползаем под жёлтым облаком…
Гибельные ловушки, о которых мне не раз говорили, стоят мне лишь ссадин и ободранных коленок. Даже по Тропе мы никогда не двигались так быстро!
Но когда впереди оказывается абсолютно чистый и безопасный двор, Петрович вдруг начинает сомневаться.
Чешет щетинистый подбородок и командует:
– Берём левее!
– Левее – Большая Мясорубка, – сухо напоминает Йог. – Как раз за вон тем кварталом…
Повисает молчание.
Отец тяжело вздыхает.
А я озираюсь и тоже угадываю знакомые места. Те самые, где я не был четыре года… Ведь налево – не только Мясорубка, там ещё и отцовский институт.
Наверняка ему хотелось бы снова заглянуть в пятиэтажное здание с антеннами излучателей на крыше… Но такая экскурсия будет дорого стоить. И, разумеется, он бы ни за что меня туда не взял!
С чего Петровича тянет в этот ад?
– Справа не обойдешь, – хмуро втолковывает он, – там на километры заросли фиолетовой плесени…
– А какого лешего мы должны обходить? – горячится молодой, незнакомый мне трикстер. – Ведь прямо – открытая дорога!
– Слишком открытая, – качает головой Петрович.
– И что?
– Мне не нравится.
Молодой пренебрежительно хмыкает. А Йог чешет лысоватый затылок:
– Оценивая философски, тут работает принцип наименьшей опасности. Если пойдём прямо – в чём-то рискуем. Зато налево – гарантированный абзац!
Петрович криво усмехается:
– И ты туда же? А вроде не первый год Зону топчешь… Белик там проходил! И ничего – даже с товаром вернулся…
– Угу. А бригада Лощёного полегла – до единого человека!
– Тоже мне бригада – зелёные юнцы с большим самомнением… Пусть упокоятся их души!
– Пусть упокоятся… Белик прошёл, а Гребень вернулся инвалидом. Это лотерея…
– Не каркай!
Пока они препираются, у меня в памяти встают жуткие рассказы о Мясорубке и о тех ловкачах, чьи тени до сих пор блуждают где-то здесь, в округе… Мы с отцом никогда и близко не совались в этот район. Только не обязательно самому видеть, чтоб иметь представление…
Ведь тут, в Зоне, названия даются не просто так. Говорят, одного из бригады Лощёного вывернуло наизнанку – в прямом смысле, как перчатку. Все кишки и мозги наружу…
Я зябко передёрнул плечами.
А может, врут? Кто мог это видеть – если уцелевших не было?
Во рту пересохло.
Достал из сумки флягу, сделал жадный глоток. И, едва не поперхнувшись, торопливо стал завинчивать крышечку.
Потому, что все споры и рассуждения оборвала короткая автоматная очередь. Звук – со стороны жучиного сквера.
– Уже близко, – шепнул отец.
Я прикинул пройденный нами извилистый путь – максимум километр. Туман, как назло, редеет. Ещё немного, и мы окажемся у них на мушке…
– Ничто этих тварей не берёт, – сквозь зубы выдавил Петрович.
А Йог объявил:
– Прямо идём!
Обычный двор. Слегка облупившиеся фасады пятиэтажек. Напротив подъездов – несколько проржавелых авто. Треснувший асфальт, через который пробивается трава.
Хотя трава не такая уж высокая. И во многих окнах сохранились стёкла…
А вон болтаются красивые цветастые занавесочки – как новые!
И не подумаешь, что за этими занавесками, в глубине квартиры – одна или две полуистлевшие мумии…
Бывало, мы их находили за столом перед почерневшими тарелками или на диване – напротив включённого в розетку телевизора. Особенно жутко выглядит, когда остальная обстановка – нетронутая.
Я давно отучился бояться покойников. И всё равно хотелось скорее оттуда убраться…
В похожих местах, возле Тропы, мы иногда находили годные вещи – например, абсолютную исправную микроволновку, которую обменяли на целый мешок гречки. Только мы с отцом редко заходим в подъезды – слишком опасно. Любая нечисть обожает селиться именно внутри.
Хорошо, что сейчас не надо туда лезть. Просто идём наискосок через двор и проходим между домами – вон там!
Всё отлично просматривается. Никаких сюрпризов. И чего потеряли столько времени, уговаривая Петровича?!
Раньше его авторитет был безоговорочным. Но сейчас впереди идёт Йог. А два молодых трикстера, по-моему, уже не обращают внимания на старших. Рвутся вперёд – туда, где за ближайшими высотками проходит Тропа. Я и сам готов бежать без оглядки!
