Может, ей сделать «Крутую Мери»? — предложила барменша.
Делайте. — Полковник обвел взглядом разгромленный бар. — А насчет убытков не беспокойтесь. Уголовный розыск заплатит.
А чего мне беспокоиться? Пускай хозяин бара беспокоится.
Тоже верно. — Суперопер перевел взгляд на мальчишек и майора Нахнюпу: — Пошли, мужики.
Они вышли на улицу. У разбитой витрины толпились бойцы спецподразделения «Молния».
Снимаем оцепление, ребята, — сказал им Нахнюпа. — Или как, Григорий Евграфыч?
Да, снимайте, — кивнул Молодцов и, задрав голову, закричал: — Чайников!.. Чайников!..
Я здесь, Григорий Евграфыч, — донесся с крыши голос практиканта.
Спускайся!
Через пять минут из подъезда вышел Саша Чайников, с черным как у негра лицом.
Обыскал весь чердак, — доложил он Супероперу. — Сантиметр за сантиметром.
Оно и видно, — хмыкнул Молодцов. — Обнаружил чего-нибудь?
Так точно! — Практикант протянул Супероперу окурок. — Скорее всего, эту папиросу преступник выкурил, пока поджидал Стеллу Лебзак.
Григорий Молодцов взял протянутый окурок и ловким щелчком послал в урну.
Что выделаете, Григорий Евграфыч?! — с изумлением воскликнул Чайников. — Это же вещественное доказательство!
Это не вещественное доказательство, а моя «беломорина», — хмуро сказал Суперопер. — Если ты еще раз допустишь подобную оплошность, я тебе пару влеплю по следственной практике. Ясненько?
Ясненько, Григорий Евграфыч.
Иди в бар, умойся.
Практикант поплелся умываться. А навстречу ему из дверей бара вышла Влада Снегирева. «Крутая Мери» оказала на нее самое благотворное действие.
Первым делом фотомодель подошла к мальчишкам и расцеловала их.
Я вам обязана жизнью, мальчики.
Да бросьте вы, — отмахнулся Димка. — Мы тут совершенно ни при чем. Просто взрывное устройство сработало с опозданием.
Нет, нет! — с чувством произнесла Снегирева. — Вы мои спасители. А я даже не знаю ваших имен.
Меня зовут Дмитрий, — сказал Димка.
А меня Роман, — сказал Ромка.
— А меня полковник Молодцов, — сказал Суперопер. — Я следователь по особо важным делам. Мне надо задать вам парочку вопросов.
Задавайте.
Вы знаете тех, кто хотел вас убить?
Снегирева вновь начала нервничать.
Господи, откуда?.. У вас есть сигареты?
Только папиросы. «Беломор».
Еще лучше. Дайте одну.
Григорий Молодцов протянул Снегиревой раскрытый портсигар. Фотомодель взяла папироску и закурила.
Видимо, меня с кем-то перепутали, — сказал она. — Кошмар… Как я теперь домой вернусь? Вдруг меня там убийцы поджидают?
Не думаю. После неудачного покушения киллеры обычно ложатся на дно. То есть прячутся. Так что никакой засады у вас в квартире нет. Успокойтесь.
Снегирева глубоко затянулась:
Нет уж. Домой я не вернусь. По крайней мере, До тех пор, пока вы не поймаете преступников. Поживу у подруги. Она как раз с мужем на лето в Крым уехала. А мне оставила ключи, чтобы я цветы поливала…
Ладненько, — сказал Суперопер. — Давайте я вас тогда отвезу на квартиру подруги. А по дороге задам еще несколько вопросов. — Он посмотрел в сторону бара: — Куда там Чайников запропастился?..
Григорий Молодцов направился к бару. Димка пошел вместе с ним. Когда отец и сын скрылись за дверью, Влада Снегирева сказала Орешкину:
— Ромочка, у меня к тебе будет маленькая просьба… — При этом фотомодель так посмотрела на Орешкина, что Ромка был готов выполнить ее не то что маленькую, а даже очень большую просьбу.
Понимаешь, у меня дома осталась записная книжка…
Вам ее принести?! — догадался Ромка.
Да, дружок, если ты не боишься войти в мою квартиру.
— Я ничего не боюсь, — смело ответил Орешкин.
— Какой ты, Рома, храбрый мальчик, — сказала фотомодель. — И очень красивый. Прямо симпатюля. — Влада погладила его по щеке.
От этого прикосновения Ромку в жар бросило.
А где у вас книжка лежит? — ; быстро спросил он, чтобы скрыть смущение.
В маленькой комнате. Там справа от кровати стоит тумбочка. В верхнем ящике. Ты сразу ее увидишь. Это электронная записная книжка.
Вот такая? — Орешкин достал из кармана книжку, которую ему подарила Лика Соломатина.
Да, точно такая… — Снегирева протянул ему ключ. — Держи. Замок открывается в левую сторону.
Ромка взял ключ:
А куда вам ее принести?
На Караванную улицу. Это рядом с цирком. — Фотомодель сказала адрес. Из бара вышли Суперопер, Димка и Чайников.
— Едем. — Григорий Молодцов заскочил в «уазик».
— Надо ключ вернуть, Григорий Евграфыч, — сказал практикант.
— Какой еще ключ?
— От чердака. Майор Нахнюпа велел закрыть чердак и отдать ключ Василь Василичу.
Какому еще Василь Василичу?
Председателю правления.
Какого еще правления? — Так дом же кооперативный. Поэтому ключ от чердака находится у председателя правления Василь Василича из девяносто второй квартиры, — начал длинно объяснять Чайников. — А майор Нахнюпа мне и говорит…
Давайте я отдам, — вызвался Димка. Он забрал у практиканта ключ. Молодцов-старший посмотрел на сына.
Скажешь матери, чтоб к ужину меня не ждала. Ясненько?
Ясненько, пап. Ас «Мустангом» что делать?
С «Мустангом»? — Суперопер задумался. — Пускай пока в баре постоит. А после я его на металлолом сдам.
Ты же обещал мне подарить. Григорий Молодцов усмехнулся.
Ну так бери. Дарю.
С этими словами Суперопер завел мотор, подождал, пока в машину усядутся Снегирева с Чайниковым, и, отжав сцепление, погнал на Караванную.
Глава VII ОХОТА НА КРАСНУЮ ШАПОЧКУ
Некоторое время они ехали молча. Молодцов глядел на мчащиеся по дороге машины. Снегирева смотрела на идущих по тротуару прохожих. А Саша Чайников листал свою зачетку. «Как бы, и в самом деле, Григорий Евграфыч пару не влепил, — с опаской думал он. — Тогда хвост останется на следующий год. И стипендию не дадут…» Практикант украдкой вздохнул.
Что вздыхаешь, Шура? — спросил Суперопер. — Боишься, что хвост на следующий год останется? И стипендию не дадут?..
Ой, — растерялся Чайников. — Как вы узнали?
Я умею мысли читать.
Нет, серьезно, Григорий Евграфыч?
А если серьезно, парень, то мне в свое время тоже чуть было двойку по следственной практике не поставили. И я тогда думал о том, что останется хвост и не дадут стипендию.
Может, тогда вы мне троечку поставите, а? — с надеждой попросил Чайников.
Зачем тебе тройка, Шура? У тебя ж в зачетке одни пятерки.
Практикант был вне себя от удивления:
— А это как вы узнали?! Вы же на дорогу смотрели.
Элементарно. Твоя зачетка отражается в бампере «жигуленка».
Правда?! — Чайников, вытянув шею, попытался разглядеть отражение зачетной книжки на блестящем бампере «Жигулей», которые ехали впереди «уазика».
— Не верьте ему, Шура, — сказала с заднего сиденья Снегирева. — Он подсматривал в вашу зачетку, когда вы ее листали. Я видела.
— Не подсматривал, а просматривал, — поправил Снегиреву Суперопер. Он опять искоса взглянул на Чайникова. — Так ты, выходит, отличник.
Чайников кивнул:
Ага. У меня пятерки по всем теоретическим предметам. А вот по «следственной практике» мне ни за что пятерку не получить. Теория — это одно, а практика — совсем другое.
Ничего, ничего, — посмеивался Молодцов. — Ты думаешь, я сразу суперопером стал? Нет, приятель. Меня вообще хотели из уголовного розыска уволить. За профессиональную непригодность.
— Вас?! — У практиканта глаза на лоб полезли. — Не может быть!
Может, Шура, может. Не спотыкаются лишь лежа в постели. А я поначалу только и делал, что спотыкался. Ясненько?
Ясненько, Григорий Евграфыч.
Суперопер посмотрел в зеркальце заднего вида и встретился глазами со Снегиревой.
— Хотите угадаю, о чем выдумаете? — с улыбкой спросил он.
Фотомодель пожала плечами:
Я вам и так скажу. Я думаю о том, кому понадобилось взрывать мою машину и что за странное письмо пришло на мой адрес.
Ах да, письмо. — Григорий Молодцов достал из кармана конверт и протянул Чайникову: — Читай вслух, Шура.
Практикант пробежал листок глазами.
Ого, да тут сплошной жаргон. — И он принялся бойко переводить.
Где это ты научился по «фене ботать»? — спросил Суперопер.
Так у нас в школе блатной язык наравне с английским преподают. И у меня по нему тоже пятерка. — Поправив съехавшие на кончик носа очки, практикант дочитал письмо до конца.
Снегирева поежилась:
— Какие мерзкие клички. Скелет… Паук…
— Фамилии у них тоже не подарок, — заметил Молодцов.
— А вы знаете их фамилии, Григорий Евграфыч? — спросил Чайников.
— Еще бы. Это известные личности в преступном мире. Костоломов и Кровопущенко.
